Причуды любви: Сборник эротических рассказов, стр. 33

И, не ожидая ответа, начала медленно стягивать его с себя, сначала до талии, потом до бедер. Растерявшийся Морис, приклеившись к стулу, смотрел на тело, высвобождающееся из купальника. Груди, несмотря на возраст, маленькие и твердые. Плоский живот, тонкие гладкие бедра. У Жермены де Маржевиль было тело женщины, регулярно занимающейся спортом и следившей за собой.

— Я забыл о своем долге, сейчас принесу полотенце, — сказал он, вставая.

Вернувшись из ванной, он укутал ее в мягчайшую простыню, какие можно встретить только на роскошных лайнерах, без труда сохраняя безучастный вид.

— Так лучше, — кивнула она. — Вам не трудно посушить мой зад, он всегда остается мокрым после купания.

Его вовсе не интересовало тело Жермены де Маржевиль, но растирая ее, он ощутил, что она в полной его власти. Вдруг она повернулась, и оказалось, что теперь он растирает ей живот.

Пониже, — воскликнула она и, схватив руку, положила ее на низ живота. — Ах, как приятно!

— Жермена, вам не кажется…

— Тсс! Я знаю, о чем вы думаете, но я не привыкла ходить вокруг да около. Я уважаю устремления своего тела и не сдерживаю их.

Она принялась гладить его ноги, ее рука поднималась вверх.

— Вы, может, и растерялись, но от битвы не отказываетесь, — с удовлетворением сказала она.

Морис пытался выйти из ситуации так, чтобы не обидеть ее. Дело могло оказаться опасным. Через сестру она могла познакомиться с Марией-Терезой и навсегда испортить его отношения с женой, рассказав о девицах Варан. Он подтолкнул ее к кровати и рухнул рядом с ней. Ее рот жадно приник к его губам. Быстрые пальцы ловко расстегивали пуговицы. Морис сжал ее груди, решив как можно быстрее покончить с этим делом. Но стоило ее пальцам ухватить его восставшую плоть, как она воскликнула: «Я все сделаю сама!» Она тут же оседлала его… Она двигалась с таким неистовством и страстью, что Морису не оставалось ничего другого, как ухватиться за ее бедра. И хотя он не думал о наслаждении мгновением раньше, оно пришло, застав его врасплох. Реакция Жермены была невероятной. Она завертела головой из стороны в сторону, выгнулась и закричала. Потом они долго приходили в себя. Когда она отправилась в ванную, он попытался привести в порядок свои мысли. Эта женщина бросилась на него, почти изнасиловала, и он не остался недовольным.

Когда она вышла из ванной в своем розовом пеньюаре, то лучилась весельем.

— Я опоздала к парикмахеру, — сказала она. — До скорого. Быть может, встретимся на полчасика после обеда?

Она чмокнула его в щеку и исчезла.

«Ничего не понимаю, она, наверно, колдунья», — посмеиваясь, подумал Морис.

* * *

В последний день плавания он стоял на палубе, чтобы увидеть появление Нью-Йорка. Буксиры вышли навстречу, чтобы отвести к причалу. На его руку легла ладонь Жермены де Маржевиль.

— Мне очень понравилось это путешествие, улыбнулась она.

— Оно было полно неожиданностей, — ответил он.

— У нас с вами было несколько приятных мгновений. В каюте и вчера вечером на палубе. Это было замечательно…

— Я еще никогда не встречал женщины, которая так быстро и так часто испытывает наслаждение.

— Часто и быстро — таков мой девиз в любовных отношениях. Это можно сравнить с едой. Легкая еда после равных интервалов очень помогает обмену веществ. Я — живое доказательство тому. У меня фигура юной девушки.

— Вы правы, и я еще раз поздравляю вас с этим.

— Если бы путешествие продлилось еще несколько дней! Увы… Когда муж закончит дела в Нью-Йорке, он отправится в Бразилию. А я одна вернусь в Париж в конце месяца. Буду ждать от вас весточки, Морис.

Он поклонился, поцеловал ей руку и посмотрел вслед.

* * *

Обратное путешествие Мориса прошло без неожиданных происшествий — на борту не оказалось ни Жермены, ни девиц Варан. К великому удивлению, стюард Анри был сама любезность. За день до прибытия в Гавр он узнал причину такого поведения — просветил пассажир, частенько плавающий через Атлантику. Стюарды, обслуживающие первый класс, скидывались в общую кассу в начале путешествия. В порту назначения касса делилась между победителями или вручалась одному. Тот из пасажиров, кто переспал с женщиной (законные супруги в счет не шли), зарабатывал очко. Счет Мориса — три разные женщины — позволил Анри сорвать хороший куш. И он ждал, что Морис оправдает его надежды и на обратном пути. Но на этот раз тот его разочаровал.

Перевод А. Григорьева

Робер Бразийак

Робер Бразийак (1909–1945) — французский писатель, автор великолепного романа о любви, отрывок из которого мы печатаем.

НОЧЬ В ТОЛЕДО

Женщина — единственный сосуд, который нам остается наполнять нашей тоской по идеалу.

Гете

Они лежали в полумраке в комнате — полуоткрытое окно выходило в узкий переулок, залитый лучами стоящей в зените луны. Они долго лежали рядом, неподвижно и молча, ждали сна с закрытыми глазами, и их соединяло лишь тепло тел. Рене думал о своей подруге и жене, наверное, уже погрузившейся в сон, о ее теле, которое он только-только начал узнавать и которое было навечно вручено ему. Он приподнялся на локте и глянул на Флоранс — та пошевелилась, но глаза не открыла. Он осторожно опустил голову на ее плечо, вздрогнул, как засыпающий ребенок, вздохнул и затих. Она ощутила тяжесть этого дорогого ей мужчины, его крупную голову на своем плече.

В комнате было жарко, и они еще долго лежали неподвижно, прижавшись друг к другу. Он перебросил руку через нее, чтобы оказаться еще ближе, а она повернулась лицом к нему и почти касалась губами его щеки. Им казалось, что они пробуждаются, но глаза их по-прежнему были закрыты. Они медленно всплывали на поверхность сна, и вскоре он окончательно покинул их — они уже ощутили влечение друг к другу, но никак не могли стряхнуть странного оцепенения — каждый из них каким-то внутренним взором видел, как они, юные и целомудренно прижавшиеся друг к другу любовники, разделенные отлетающей пеленой сна и тонким бельем, выглядели со стороны. Наконец, они открыли глаза и окинули взглядом комнату — бледный лунный свет втекал в нее через окно с высоким подоконником, выступавшим над спинкой узкой кровати.

Он кончиками губ касается ее ушка и шепчет:

— Флоранс.

Она еще теснее прижимается к нему, и его колени охватывают круглое колено цвета лунного камня, колено гладкое, как отполированный горным потоком камень, колено юное и нежное, и Рене не надо видеть чтобы ощутить эту несравненную форму с ямочками у коленной чашечки, что делает его похожим на ночной чудесный пейзаж. Она же чувствует себя пленницей очень твердых колен, которые не раз видела в детстве покрытыми синяками, с присыпанными пылью ссадинами — такие коленки у любого мальчишки; мальчишки, юного спутника, а ныне мужа, делящего с ней одно ложе. Через тончайшее белье она ощущает жар его стройного тела и его левую руку, которая начинает медленно поглаживать ее спину. Она чувствует движение каждого пальца на этой, как ей кажется, отделенной от нее части тела, ласка почти неощутима, и голова ее на подушке покачивается из стороны в сторону, будто она говорит «нет». Но она не говорит «нет», она по-прежнему видит сон, сон, в котором плывет на лодке и ощущает неясную ласку мужской руки, ладони, скользнувшей по ее бедру, и подушечки пальцев, замерших на впадине талии. Неужели сон снова одолеет их, и они, не разорвав хрупкого единения, уйдут в свои собственные сновидения, едва успев попрощаться на тверди и поцеловавшись, как расстающиеся дети?

Они еще ничего не решили, а просто лежат в полумраке с широко открытыми глазами. Рене видит в лунном свете круглое личико, почти детское, обрамленное вьющимися на лбу локонами, и уже женское, похожее на лицо флорентийского пажа с прямым носом, глубоко посаженными глазами и чуть ироничной улыбкой. Она же едва различает утонувшее в полумраке лицо с короткими жесткими волосами, лицо смуглого парня, с затененным подбородком и щеками, в рисунке которых все еще угадывается ребенок, хотя время уже процарапало под глазами крохотные морщинки, которые, правда, различает пока только она. Их стопы касаются и легко поглаживают друг друга, они живут как бы независимо от тела, но столь же понятливы и столь же нежны, как руки. Их тела, и соприкасающимися частями и частями несоприкасающимися, угадывают своего визави, ощущают его. Его правая рука затекла под весом собственного тела. Именно поэтому он приподнялся и уложил голову на плечо Флоранс. Но бег тысяч мурашек по коже не прекратился, и он снова приподнимается на локте. Он откидывает простыню, и они оба с удовольствием ощущают грудью хоть какой-то намек на прохладу. Она закрывает глаза под его взглядом, ибо он смотрит на нее, нависая над ней и опираясь на ладони — именно так все юные влюбленные склоняются над дружеской и согласной на все добычей и вглядываются в своих любимых женщин. Он вздыхает, отбрасывает назад со лба темные пряди волос, улыбается, потом берет ее за руки, встряхивает ее так, как встряхивал в детстве во время братских баталий. Она, опираясь на плечи, упираясь ногами в постель и прикрыв глаза, чуть-чуть выгибается, и он с осторожностью раздевает ее. Они лежат лицом друг к другу, на боку, он — на правом, она — на левом: такова их еще не осознанная привычка, они лежат лицом друг к другу и уже тесно соприкасаются телами, снова натянув простыню до плеч, каждый из них вдыхает аромат кожи партнера и ласково поглаживает тело возлюбленного — залитые лунным светом холмы и впадины. Она буквально вжалась в него и застыла, их ноги вытянуты и плотно сдвинуты, она ощущает коленями его колени, своим животом его живот, своей грудью его грудь, голова ее лежит чуть ниже, и губы прижимаются к бьющейся на шее жилке.