Дело чести, стр. 80
25
Когда наступило дождливое утро, солдаты принялись готовить на примусе чай. Поток отступления не прерывался. Чувство опасности, ночью исчезнувшее, снова вернулось. Шофер первой машины стал налаживать подачу бензина, и Макферсон помогал ему. Квейль посмотрел на дорогу и понял, что надо торопиться.
— Мы поедем, — сказал он Елене, которая перебинтовывала ему голову.
— Да, — спокойно ответила она.
— Слушай, — сказал он Тэпу, когда тот подошел к ним. — Мы сейчас едем. К чему нам ждать, пока исправят тот грузовик. Мы только теряем время.
— Большой роли это не играет, — ответил Тэп, поправляя свою повязку.
— Может быть, но мы с Еленой — едем. Поедешь с нами?
— Нет, я подожду Мартина, — решил Тэп. Он возился со своей перевязкой, стараясь ослабить ее.
— Ладно, — сказал Квейль.
Он направился к Макферсону, который прополаскивал отдельные части мотора в жестянке, до половины наполненной бензином.
— Мы едем, — сказал ему Квейль. — Спасибо за все.
— Не за что, — ответил Макферсон. Он встал и улыбнулся Елене. — Желаю вам как следует справить свадьбу.
Пилотка чуть не свалилась у него с головы.
— И вам тоже, — сказала Елена. Она пристально посмотрела на его веснушчатое лицо.
— А где маленький грек? Я нигде не вижу его, — оглянулся кругом Квейль.
— Он возле того грузовика. Я скажу ему, — ответила Елена и пошла туда. — Прощайте, — кинула она Макферсону уходя. — Всего вам хорошего.
— И вам тоже, — ответил Макферсон, не вынимая рук из карманов.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказал Квейль.
— Да, сэр. Прощайте.
Они расстались без рукопожатия.
— Но почему такая спешка? — спросил Тэп, шагая рядом с Квейлем к грузовику, возле которого стояла Елена с маленьким греком.
— Не знаю, как объяснить. Я не хочу торчать здесь, — ответил Квейль.
Он сам не знал, почему спешит. Афины были для него целью пути, и он стремился туда, потому что не находил покоя, пока не достигнет цели.
— Увидимся в Афинах, — сказал Тэп Елене.
— Да, — ответила она.
Это был обмен пожеланиями, который ни к чему не обязывал.
— Идем, — сказал Квейль. — Всего.
— Всего, — ответил Тэп.
Старший лейтенант приложил руку к пилотке.
Квейль вышел с Еленой и маленьким греком на дорогу. Он остановил первый попавшийся грузовик и попросил шофера-австралийца подвезти их в Афины.
— Лезьте в кабину, — согласился шофер. В кабине сидел еще один австралиец.
— Мы сядем в кузов, — сказал Квейль. — Пусть он останется.
— Ничего. Он пересядет.
Австралиец хотел выйти из кабины.
— Нет, нет. Мы сядем в кузов, — заявил Квейль, и все трое обошли обтянутую брезентом машину и взобрались на нее сзади. Грузовик двинулся дальше. Они смотрели, как оба грузовика на лугу исчезали вдали, в низко стелющемся тумане.
— Почему тот инглизи остался? — спросил Елену маленький грек.
— Он решил остаться с тем инглизи, который ведет грузовик.
— Он не поссорился с нашим?
— Вовсе нет, — ответила Елена. — Наш спешит.
— Я знаю. Он всегда спешит, — заметил маленький грек.
Квейль лег на дно трясущейся машины. В кузове ничего не было, кроме двух сумок с инструментами в углу. Елена села на них. Он улыбнулся ей. Он заметил, что маленький грек пристально смотрит на него. Квейль почти совсем забыл о маленьком греке. Его черная борода и всклокоченные волосы казались теперь еще черней и всклокоченной, а черты лица еще мельче, чем прежде. Он сидел, наморщив лоб, и глаза его первое время не отвечали на взгляд Квейля; потом они вдруг расширились, и он улыбнулся. Квейль тоже улыбнулся и приподнял голову, и маленький грек просиял. Все было опять в порядке.
— Ты согласна ехать в Египет, когда все кончится? — вдруг спросил Квейль Елену.
— Я не понимаю, — ответила она.
— Здесь скоро все кончится. Мне придется вернуться в Египет.
— Помнишь, я уже говорила тебе, что это нелегко.
— Легко, если с этим связано достаточно много.
— Что ж, хорошо, — ответила она. — Если надо ехать в Египет, так поедем.
— Мне жаль, что тебе придется расстаться с родителями. Может быть, они тоже поедут?
— Они не поедут, — ответила она.
— Посмотрим, — возразил он, полуобернувшись к ней. Теперь он был спокоен и сдержан, и его странное озлобление прошло.
— Отец счел бы это бегством.
— Ему будет плохо, если придут немцы. Ведь его имя в списке.
— Я не думаю, чтобы он поехал.
— Знают они о наших отношениях?
— Я написала им об этом, когда ты не вернулся.
— Что ж они ответили?
— Я не получила ответа.
— По-твоему, как они к этому отнесутся?
— Может быть, удивятся. Но обрадуются.
— Я сам не знаю, как сложится там наша жизнь.
— В наше время нельзя заглядывать вперед, — заметила она.
— Да, я не взялся бы предсказывать, что с нами будет.
— Я готова ко всему, — сказала она спокойно и твердо.
Квейль поглядел на убегающую под уклон ленту дороги позади и крепче уперся ногами в борт машины, чтобы не вывалиться. Маленький грек, вцепившись в борт, старался заснуть. Квейль вспомнил, как он так же лежал на дне грузовика и пел: «Что мне за дело до других, коль нет им дела до меня», и стал тихонько насвистывать этот мотив.
— А что скажут твои родители? — спросила Елена.
— Они будут удивлены, решат, что я слишком поспешил, и потребуют объяснений.
— Где они живут?
— На острове Мэн. Это остров у шотландских берегов.
— Ты тоже там живешь?
— Да. Но больше не буду. Больше я там жить не хочу.
— У тебя есть братья и сестры?
— Есть две сестры. Одна живет дома. А другая — не знаю, где теперь. Должно быть, в Лондоне.
— Какая там природа, на острове?
— Как здесь. — Он указал на окрестные места. — Холмы и туман.
— А тебе это нравится?
— Нет. Я люблю солнце. Мне нравится в Египте.
— Чем ты занимался до войны?
— Разным.
Ему не хотелось говорить об этом. И они замолчали.
Кончился подъем по узкой дороге, сжатой с двух сторон высокими откосами. Она плавно вилась теперь вокруг пика, составлявшего вершину хребта, похожая на железную дорогу для любителей видов, — и Квейль вспомнил ту, что вела к Лэкси-Глен на острове Мэн.