Стеклянные цветы, стр. 59
Туман перед глазами постепенно рассеялся, и она повернула голову. Филипп лежал рядом и улыбался — без своей всегдашней иронии, довольной ленивой улыбкой.
Не удержалась, спросила:
— Чего это ты сегодня ласковый такой… непривычно даже, будто и не ты.
— Слушай, сделай милость, если ничего умного сказать не можешь, лучше заткнись! — посоветовал он, притянул ее ближе и вдавил лицом себе в грудь.
Бруни вывернулась, пихнула его в бок — еще чего, рот он ей затыкать будет! — и устроилась удобно, на плече.
Филипп зарылся пятерней ей в волосы, потрепал, как собачонку.
— Устала?
— Вот еще!
Если он думал услышать «Ах, милый, ты меня утомил, хватит!» — так не на ту напал!
Глава одиннадцатая
На следующий день все утренние газеты пестрели сообщениями о таинственном исчезновении Рене Торрини, владелицы фирмы «Солариум». Высказывались разные предположения — от похищения до самоубийства в припадке безумия. Лишь одна, вполне резонная мысль не пришла в голову никому из журналистов: что Рене просто решила уйти от мужа.
В новостях показывали Виктора — Бруни тошнило смотреть на его холеную рожу. Он тявкал что-то об «эмоциональной нестабильности» жены.
Ничего, скоро этого гада ждет весьма неприятный сюрприз!
Вечером, когда они ехали домой, Бруни обратила внимание, что Филипп то и дело поглядывает в зеркальце заднего вида.
— Чего ты смотришь? — спросила она.
— Да нет, ничего, показалось.
Что именно ему «показалось», она узнала утром. Позвонила, хотела пригласить его завтракать — по телефону никто не ответил. Позвонила на кухню — фрау Зоннтаг бодро отрапортовала, что господин Берк пошел погулять.
— Гулять?! — растерянно переспросила Бруни.
— Да, госпожа баронесса.
Появился он минут через двадцать. Вошел и сказал без всяких предисловий:
— За нами следят. Я еще вчера заметил, что за нами машина какая-то шла — не хотел говорить, пока все не проверю. А сейчас убедился. Пойдем, покажу!
Они поднялись на третий этаж, и Филипп показал на стоявшую на противоположной стороне улицы бежевую «Мазду»:
— Видишь? Так вот — там, внутри, сидит человек и наблюдает за домом.
— А почему ты думаешь, что он за домом следит? — Бруни подошла вплотную к окну, вглядываясь в подозрительную машину.
Филипп дернул ее назад.
— Осторожнее, у него бинокль.
— Откуда ты знаешь?
— Смотри внимательно — видишь, окно у машины приоткрыто, сверху щель?
Бруни уставилась на щель. Секунда… другая — и вдруг там блеснули два огонька, будто мигнули глаза какого-то зверя.
— Ой! — она даже вздрогнула от неожиданности, странным образом смешанной с чувством острого веселого восторга. — Подожди, я сейчас!
Вихрем понеслась в кабинет, выхватила из ящика стола бинокль, который ее первый муж когда-то использовал на скачках — единственную, если не считать еле заметного шрама на ухе, память о нем — и бегом вернулась обратно.
Запыхавшись, приложила его к глазам, покрутила колесико и отшатнулась — так вдруг близко оказалась «Мазда». Больше рассмотреть ничего не удалось, Филипп снова потянул ее от окна.
— Ты что, не понимаешь, что если ты можешь его бинокль видеть, то и он тебя по блеску стекол заметит?! — Добавил полувопросительно: — Наверное, стоит позвонить в полицию?
— Я позвоню! — Бруни хотела извлечь из ситуации максимум удовольствия.
Она спустилась в кабинет, набрала номер полицейского участка и надменно сообщила, что говорит баронесса фон Вальрехт, и что ей срочно необходимо переговорить с комиссаром.
Едва комиссар взял трубку, тон Бруни изменился — теперь это была испуганная женщина, умолявшая о помощи. Она трепещущим голосом поведала, как еще вчера ее телохранитель заметил слежку, а сегодня выяснилось, что напротив ее виллы стоит машина, и оттуда — о ужас! — за ней наблюдают в бинокль. Может, это какой-то маньяк… или грабитель?! Или ее хотят похитить?! В любом случае, она просит полицию приехать и разобраться — эта машина и сейчас тут, так что страшно даже из дома выйти.
Не прошло и получаса, как к дому подъехали две полицейские машины. Они с двух сторон заблокировали подозрительную «Мазду», один из полицейских вышел и проверил у водителя документы. Затем все три машины снялись с места и убрались восвояси.
Комиссар позвонил через два часа. Заверил Бруни, что тот, кто следил за домом, всего лишь частный детектив, и он уже строго предупрежден, что если осмелится вновь побеспокоить госпожу баронессу, то потеряет лицензию.
Она еще немного развлеклась, несколько раз переспросив: «Так вы уверены, что это не бандит?! А то я боюсь!», потом мурлыкнула «Вы очень любезны!» и повесила трубку.
— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Филипп, когда она пересказала ему содержание разговора.
— Как что? Виктор, конечно, его работа!
Для Бруни это было совершенно очевидно. Оно и понятно — людей, к которым могла бы поехать Рене, не так много, а этот гад хочет как можно быстрее ее найти. Нет, правильно она сделала, что уехала с человеком, связь которого с ней проследить невозможно — одно слово, умница!
А этот частный сыщик будет знать, как работать на всякую сволочь! Жаль, что его еще не оштрафовали как следует!
Увы — упомянутому сыщику урок не пошел впрок.
На следующий день Филипп случайно заметил, как одна из горничных, опасливо оглядываясь, выходит из мастерской. Спросил, что она там делала — девушка начала мекать: «Да я… так, посмотреть…».
Он отвел ее к Бруни, а сам с угрожающим видом стал у двери.
Сначала горничная заявила, что просто хотела посмотреть «стеклянные штучки» (вид при этом имела виноватый и неубедительный), но потом расплакалась и созналась, что получила двести марок от незнакомого мужчины за то, что ответила на несколько безобидных вопросов. И он обещал дать еще пятьсот, если девушка осмотрит все помещения в доме — не обнаружится ли там какая-то незнакомая женщина.
Это значило, что дом по-прежнему, как выражаются герои боевиков, «под колпаком». Да еще Филипп добавил масла в огонь, заявив:
— Ты поосторожнее разговаривай по телефону. Его могут прослушивать.
— Ты что, не можешь это проверить?! — возмутилась Бруни. — А еще профессионал, называется! Я читала, что есть всякие приспособления!
— Могу, — кивнул он. — Но даже если я все проверю, это еще не гарантия, что через час или через день никто не подключится к линии. Так что лучше просто пока что не говорить по телефону ничего лишнего.
Этот совет Бруни вспомнила через неделю, когда раздался звонок и голос в трубке произнес:
— Госпожа баронесса? Надеюсь, вы помните меня…
Она узнала его сразу — тот самый таинственный друг Рене. Что делать?! А если телефон прослушивается?!
Нужно чтобы он перезвонил кому-то, у кого телефон в порядке — а она съездит и поговорит с ним там!
— …на прошлой неделе я был в восторге от ваших стеклянных цветов… — продолжал мужчина.
Кого же попросить? Иви? Она, конечно, пустит, но потом вопросами плешь проест да еще разболтает «по секрету» всем знакомым.
Решение пришло мгновенно: Гарольд — вот кто ей нужен! Он по утрам работает дома, и его всегда можно застать. Не откажет же он ей в пустяковой просьбе!
— …особенно мне понравились синие анютины глазки…
— Мне сейчас некогда, — перебила Бруни. — Перезвоните через полчаса по другому телефону…
Какой у него телефон?! Лихорадочно путаясь в страницах, начала листать ежедневник.
Ага, вот, нашелся! Продиктовала номер, повесила трубку и тут же схватила ее снова:
— Филипп, спускайся в гараж, нам нужно ехать! Срочно!
Успела она вовремя. Едва Гарольд открыл дверь, и они обменялись несколькими словами, как в глубине его квартиры раздался звонок.
— Это мне, мне звонят! — завопила Бруни, отпихнула хозяина и понеслась на звук.
Звонили и правда ей.