Стеклянные цветы, стр. 54
И по взгляду, и по улыбке, и по манере держаться чувствовалось, что ходок он изрядный и времени терять не любит. Едва она успела доесть мороженое — пригласил танцевать.
— Только… ваш спутник — он не будет в претензии? — повел глазами в сторону Филиппа.
— Не обращайте внимания, это мой телохранитель! — привычно отмахнулась Бруни.
Она все больше склонялась к мысли перепихнуться с этим типом. Правда, улыбка у него какая-то неприятная — но, может, удастся таким образом перешибить накатившее на нее ни с того ни с сего упадническое настроение? Симпатичный мужик, что еще надо! К тому же скоро уедет, а значит, не станет претендовать на продолжение знакомства; похоже, ему нужно то же, что и ей — приятно провести часок-другой.
Во время следующего танца Мартин пощекотал ей ухо языком и намекнул на наличие удобного местечка для «более тесного знакомства» — гостевой спальни на втором этаже. Бруни смеялась и отнекивалась, хотя уже решила согласиться. Они выпили еще по коктейлю, прихватили с собой бутылку шампанского и направились к лестнице.
На ступеньках что-то заставило ее обернуться и посмотреть на Филиппа. В его взгляде не было ни грамма ревности — лишь легкая насмешка, да и то заметная, наверное, только ей. Но Бруни показалось, что он видит ее насквозь и понимает, зачем она это делает.
На следующий день плохого настроения словно и не было — возможно, «лекарство» и впрямь помогло.
С утра она поехала в конюшню. Выяснилось, что насчет тренировок она попала в точку, разговор зашел именно об этом. Что ж — Бруни с самого начала знала, что содержание лошади обойдется недешево.
Очевидно, чтобы «подсластить пилюлю», ей показали Кемера — довольный и ухоженный, он стоял в деннике. Не менее довольная Криста, к приезду хозяйки начесавшая своему любимцу шерсть на крупе красивыми разводами, стояла рядом в фирменном комбинезоне с логотипом конюшни и такой же бейсболке.
Мерин Бруни узнал — покивал, потянулся к ней, настойчиво толкал мягким бархатным носом, пока она не вспомнила, чего он хочет. Выскочила из конюшни и, увидев Филиппа, потребовала, чтобы тот сходил и принес яблок.
Он молча встал и пошел. Бруни ностальгически подумала, что в прежние времена он наверняка бы отказался, да еще нахамил или посмотрел на нее так, что захотелось бы огреть по башке чем попало. А тут просто встал и пошел…
В конце октября приехал Эрни.
Из-за этого пришлось приостановить работу над лозой, от привычного образа жизни тоже на время пришлось отказаться. Не брать же пацана с собой в ночной клуб! Не говоря уж о том, что Клара чуть ли не через день звонила, чтобы напомнить, что «мальчик в десять, и ни минутой позже, должен быть в постели!» Ну, в десять — это уж слишком, Бруни быстро пришла с братом к соглашению: она разрешит ему ложиться спать в двенадцать и смотреть боевики и ужастики — а он поклянется, что никому потом об этом не скажет!
В остальном же она тщательно поддерживала свой имидж умной и положительной старшей сестры: водила его в музеи, показывала достопримечательности Мюнхена — даже сходила в цирк, получив при этом не меньше удовольствия, чем сам Эрни.
Филипп при нем снова стал держаться официально — ни совместных ужинов на кухне, ни разговоров на посторонние темы. Бруни и не ждала ничего другого — иначе ей пришлось бы объяснять брату, какие на самом деле отношения связывают ее с так называемым «телохранителем».
Нет, Эрни ни к чему было все это знать…
Глава девятая
Телефон зазвонил во втором часу ночи.
— Да? — сонно отозвался Филипп.
— Одевайся быстрее — нужно ехать! — рявкнула Амелия и бросила трубку.
Филипп успел только натянуть брюки, когда раздался знакомый частый стук в дверь. Едва он открыл, как баронесса ворвалась в комнату.
— Ты еще не готов?! Давай скорее, что ты копаешься!
— Что случилось? С Эрни что-то?
— Да при чем тут Эрни?! Нужно быстро ехать Рене из Штутгарта забрать!
— Кто такой Рене?
Амелия гневно сверкнула глазами.
— Ты что, не можешь раз в жизни обойтись без дурацких вопросов?! Нарочно копаешься — хочешь, чтобы я на такси поехала?!
— В Штутгарт? — усомнился Филипп.
— Да хоть в Париж! — огрызнулась она.
— Объясни толком, что случилось?
— Рене — моя подруга. Она в Штутгарте. Нужно поехать и забрать ее оттуда. Все, допрос окончен, теперь можно ехать?
— Да.
К этому времени он действительно был полностью одет.
— Давай — быстрей, быстрей! — подгоняла баронесса. — Ты можешь не как черепаха двигаться?! Она там ждет, а ты тут еле тащишься!
— Рене — моя подруга, мы вместе в школе учились, — уже в машине снизошла Амелия до более подробного объяснения. — Она мне целых полгода не звонила, а сейчас вдруг позвонила и сказала, что ушла от мужа. И у нее ни денег, ни документов — ничего нет.
— В школе? Это что — в той же, где Катрин была? — решил уточнить Филипп. Уж не ждет ли их в Штутгарте еще одна стерва с новой порцией «милых школьных воспоминаний».
— Да ну при чем тут Катрин?! В Швейцарии, в закрытой школе мы вместе учились. Она и сама из Швейцарии, это Рене Перро. — Амелия выжидательно уставилась на него, будто эта фамилия должна была что-то для него значить. — Ну Перро, Перро, ты что, фирму «Солариум» не знаешь? — Внезапно она схватила его за рукав. — Езжай быстрее — не видишь, сейчас светофор переключится!
Отпихнув ее локтем, он проскочил перекресток на желтый свет и зарычал:
— Ты что — с ума сошла, хочешь, чтобы мы куда-нибудь врезались?!
— Ну миленький, ну потом на меня посердишься, а сейчас давай скорей! — жалобно заныла провинившаяся баронесса. — Я больше не буду — видишь, вот: сижу смирно и руки на коленях, только поехали быстрей! Будь ты раз в жизни человеком — пойми, она там ждет, одна. Дождь на улице, и ей холодно!
Бесполезно было объяснять, что если их прихватит полиция за превышение скорости, на это будет потрачено куда больше времени, чем на нормальную, с соблюдением всех правил, езду. Поэтому Филипп просто немного прибавил газу.
Лишь выехав на автобан, он смог дать полную скорость.
Отвлекаться от дороги нельзя было ни на миг, и стрекотание Амелии он слушал вполуха. Она же, вдохновленная тем, что вот-вот увидит подругу, не закрывала рта. По ее словам получалось, что эта самая Рене — средоточие всех добродетелей, нечто вроде Софии Кюри и матери Терезы в одном флаконе.
— …Я сначала терпеть ее не могла — тихоня, и вся такая правильная, вроде тебя! А потом поняла, что она вовсе не выделывается — она просто такой родилась и по-другому не может. А вообще она очень надежная и верная. И настоящий друг…
…Знаешь, сколько раз она меня выручала?! Когда я чуть флигель не подожгла, думала все, конец, сейчас меня из школы к черту выпрут — а она быстренько у себя все мои причиндалы спрятала. Они ко мне в комнату тырк! — а у меня чисто, только занавеска вся обгорелая и потолок закопчен. Я сказала, что свечку хотела зажечь и спичкой неудачно чиркнула. А на самом деле это я пыталась сделать состав такой, который при горении дает температуру повыше — чтобы стекло хорошо плавилось. И ведь сделала все как в книге, а оно вместо того чтобы гореть — рвануло!..
…Я у нее парней уводила, а она со мной все равно дружила, представляешь?! А они, сволочи, бывало, нарочно с ней знакомились, чтобы ко мне подобраться! Но она ведь такая — о людях никогда плохо не думает…
На въезде в город Филипп спросил:
— Теперь куда?
— К ратуше. Мы перед ратушей договорились встретиться. — Амелия нервно рассмеялась. — Рене в Штутгарте никогда не была, я тоже — но должна же где-то здесь быть ратуша!
Она больше не пыталась подгонять его, только болезненно морщилась, когда он притормаживал, чтобы прочесть указатель.
На площади перед ратушей не было ни души. Стоило Филиппу затормозить, как баронесса выскочила из машины и тревожно огляделась; несмотря на продолжавший сыпаться с неба дождик, откинула капюшон. Обернулась — и вдруг всплеснула руками и рванулась вперед.