Три повести о Малыше и Карлсоне. Художник А. Джаникян, стр. 53
– Ты мне здесь не нужен, – сказал дядя Юлиус, когда появился Малыш. – Позови фрёкен Бок.
Но фрёкен Бок, видно, сама услышала его крик, потому что она тоже примчалась из кухни и застыла у двери как вкопанная.
– Боже мой! – воскликнула она. – Неужели вы перестилаете постель?
– Нет, нет, – заверил её дядя Юлиус, – хотя вообще-то я не могу одобрить, что здесь стелят постель по новой моде… Но сейчас мне не до этого.
Он замолчал и тихо застонал. Фрёкен Бок подошла поближе к нему и рукой потрогала его лоб.
– Что случилось? Вы больны, господин Иенсен?
– Да, болен, – с трудом произнёс дядя Юлиус. – Надеюсь, что болен… Уходи, – добавил он, обращаясь к Малышу.
И Малыш ушёл. Но он задержался за дверью, потому что хотел услышать, что ещё скажет дядя Юлиус.
– Я умный и трезвый человек, – продолжал дядя Юлиус. – Таинственные явления, о которых пишут в газетах, разные там глупости, не могут мне задурить голову… потому надеюсь, что я просто болен.
– Что случилось? – повторила фрёкен Бок.
– У меня было видение… Наверно, у меня жар, а это – бред, – сказал дядя Юлиус и вдруг понизил голос до шёпота, так что Малыш едва расслышал его слова. – Мне не хотелось бы, фрёкен Бок, чтобы вы это кому-либо рассказывали, но мне почудилось, что сюда явился летающий гном с красным зонтиком.
Карлсон устраивает тарарам и блины
На следующее утро, когда Малыш проснулся, Карлсона уже не было. Пижама Боссе валялась скомканной на полу. Окно было распахнуто, так что Малыш сразу решил, что Карлсон полетел к себе домой. Конечно, жаль, но, с другой стороны, может, это даже хорошо. Фрёкен Бок не будет ругаться. Ей вовсе не обязательно знать, что Карлсон ночевал у Малыша. Всё же удивительно, до чего без Карлсона сразу делалось пусто и скучно, хоть плачь. Правда, навести после него порядок было нелегко. Но стоило ему уйти, как Малыш начинал по нему скучать. Вот и сейчас, увидя, что он исчез, Малышу тут же захотелось послать ему привет. Он подошёл к окну и трижды дёрнул за верёвочку, скрытую занавеской. Это была верёвочка от звонка, который смастерил Карлсон, чтобы Малыш мог подавать ему сигналы. Дёрнешь за верёвочку, и у Карлсона на крыше звонит колокольчик. Карлсон сам определил, сколько звонков что значит.
– Позвонишь раз – это значит: «Приходи», – сказал Карлсон. – Два раза – значит: «Приходи поскорее», а три раза – значит: «Спасибо, что на свете есть такой красивый, умный и в меру упитанный мужчина, и такой смелый, и во всех отношениях прекрасный, как ты, Карлсон».
Вот именно это и хотел сейчас Малыш сказать Карлсону. Поэтому он три раза дёрнул за верёвочку и услышал, как трижды зазвенел колокольчик на крыше. И представьте себе, он получил ответ. Раздался пистолетный выстрел, а потом Малыш услышал – правда, едва-едва, ведь расстояние было велико, – как Карлсон запел свою песенку: «Боссе, биссе, биссе, бом!»
– Не надо, Карлсон, не надо! – шептал Малыш.
Глупый Карлсон! Расхаживает себе по крыше, стреляет, поёт. Как легко его могут услышать Филле и Рулле, подкараулить, поймать, а потом сдать в редакцию, чтобы получить десять тысяч!
– Что ж, сам виноват, – сказал Малыш, обращаясь к Бимбо, который лежал в своей корзинке и глядел так, что казалось, всё понимает. Малыш натянул на себя штанишки и рубашку и стал играть с Бимбо, ожидая, пока проснётся дом.
Дядя Юлиус, видно, ещё спал, во всяком случае, из спальни не доносилось ни звука, но из кухни уже тянуло ароматом свежемолотого кофе, и Малыш пошёл посмотреть, что делает фрёкен Бок.
Она сидела, тяжело навалившись на стол, и пила свою первую чашку кофе. Очень странно, но она не возразила, когда Малыш присел рядом. Никакой каши, видно, не было, наоборот, фрёкен Бок явно встала так рано, чтобы приготовить к завтраку что-то вкусное. И правда, два блюда с тёплыми, пахнувшими корицей булочками стояли на буфете, а в хлебной корзинке на столе тоже высилась целая гора булочек. Малыш взял булочку и налил себе стакан молока. Так они сидели друг против друга и завтракали в полном молчании. В конце концов фрёкен Бок сказала:
– Интересно, как там живёт Фрида?
Малыш оторвал глаза от стакана с молоком и изумлённо поглядел на домомучительницу. Они с ней такие разные, а оказывается, ей не хватает Фриды, как ему Карлсона.
– Фрёкен Бок, вы скучаете по Фриде? – спросил он дружелюбно.
Но фрёкен Бок в ответ горько усмехнулась:
– Ты не знаешь Фриды!
Собственно говоря, Фрида Малыша нисколько не интересовала. Но фрёкен Бок явно хотелось о ней поговорить, поэтому Малыш спросил:
– А кто Фридин жених?
– Негодяй, – сказала фрёкен Бок со вздохом. – Да, я знаю, что он негодяй, он зарится на её деньги, это я сразу поняла.
Фрёкен Бок заскрипела зубами при одной мысли об этом. «Бедняжка, – думал Малыш, – наверно, ей совсем не с кем поговорить, если она даже меня терпит, когда ей хочется рассказать о Фриде». И Малышу пришлось долго сидеть на кухне и слушать нескончаемые истории про Фриду и её Филиппа, про то, какой глупой стала Фрида с тех пор, как Филипп ей внушил, что у неё красивые глаза и очаровательный носик, «пленительный в любую погоду», как выразился Филипп.
– «Очаровательный носик»! – повторила фрёкен Бок и фыркнула. – Конечно, если считать, что картофелина средней величины украшает лицо, то…
– А как выглядит сам Филипп? – спросил Малыш, чтобы как-то проявить интерес.
– Об этом я, слава богу, не имею ни малейшего представления, – сказала фрёкен Бок. – Фрида не потрудилась мне его представить.
Кем Филипп работал, фрёкен Бок тоже не знала. Но Фрида рассказывала, что у него есть товарищ по работе, которого зовут Рудольф.
– И этот Рудольф мне бы вполне подошёл, по словам Фриды, но он не захочет водить со мной знакомство, потому что, по мнению Фриды, я совсем не привлекательная. У меня нет очаровательного носика, вообще нет ничего очаровательного, – сказала фрёкен Бок, снова фыркнула, встала и направилась за чем-то в прихожую. Как только она вышла, в окно влетел Карлсон.
Малыш не на шутку рассердился.
– Послушай, Карлсон, я же тебя просил, чтобы ты не летал на глазах у фрёкен Бок и дяди Юлиуса!
– Потому я и прилетел сейчас, чтобы никто из них меня не видел, – сказал Карлсон. – Я им даже не покажусь, – добавил он и залез под стол.
Когда в кухню вернулась фрёкен Бок, надевая на ходу шерстяную кофту, он тихо сидел под столом, скрытый свисающими концами скатерти.
Она налила себе ещё чашку кофе, взяла ещё булочку и продолжала свой рассказ:
– Я уже говорила, что не могу похвастаться очаровательным носиком-картошкой – это привилегия Фриды.
Тут раздался голос непонятно откуда, этакий искусственный голос, как у чревовещателя:
– Верно, у тебя нос скорее похож на огурец.
Фрёкен Бок так подскочила на стуле, что расплескала кофе, и с подозрением поглядела на Малыша.
– Это ты, бесстыдник?
Малыш покраснел, он не знал, что сказать.
– Нет, – пробормотал он. – Это, я думаю, по радио передают про овощи – там про помидоры разные и огурцы.
Малыш нашёл довольно хитрое объяснение, потому что в кухне у Свантесонов действительно было слышно радио от соседей – фрёкен Бок уже не раз на это жаловалась.
Она поворчала, но недолго, потому что в кухню вошёл дядя Юлиус, он тоже хотел выпить кофе. Спотыкаясь, он обошёл несколько раз вокруг стола и стонал при каждом шаге.
– Какая кошмарная ночь! – воскликнул он. – Святой Иеремей, что за ночь! Я и до этого страдал онемением тела по утрам, а сейчас, после всего, что было, ой!..
Потом он сел за стол и молча глядел прямо перед собой, словно он погрузился в какие-то серьёзные размышления. «Что-то он на себя не похож», – решил наблюдавший за ним Малыш.