Мы все из Бюллербю (сборник), стр. 26

Когда я закончила свой рассказ, мама сказала:

— Вот теперь я понимаю, почему вы приходите из школы так поздно.

А Лассе пошёл к Агде и сказал, что сапожник только что починил её туфли и завтра она их получит. Они хранятся в надёжном месте. Пусть не беспокоится, за ночь они никуда не денутся. Они лежат на обломках корабля. Их охраняют пираты. И злющий сапожник.

Как мы вырывали Улле зуб

Однажды учительница спросила Улле:

— Почему ты всё время держишь палец во рту?

Улле смутился.

— У меня зуб качается.

— Так выдерни его, когда придёшь домой, — сказала учительница. — Сейчас мы будем заниматься арифметикой, а завтра Улле покажет нам вместо зуба дырку.

Улле испугался. Он боится вырывать зубы, как бы сильно они ни качались. Я тоже боюсь, но всё-таки меньше, чем Улле.

— Чепуха! Вырвать молочный зуб ни капельки не больно, — говорит мой папа.

Может быть, и не больно, но страшно. Мы получаем по десять эре за каждый зуб, который папа нам вырывает. Конечно, он вырывает только молочные зубы, но этого вполне достаточно. По-моему, у человека всегда есть зубы, которые качаются. А вот Боссе совсем не боится вырывать зубы. Он привязывает к зубу шелковинку — раз, два, три! — и зуба как не бывало. Поэтому я считаю, что ему не следует платить по десять эре за зуб. Однако папа всё равно платит ему — за храбрость.

Но Улле боится выдёргивать молочные зубы ещё больше, чем я. По дороге домой он дал нам потрогать свой зуб. Зуб сильно качался.

— Хочешь, я тебе его выбью и ты даже не заметишь? — предложил Боссе.

— Не хочу! — ответил Улле.

Он шёл мрачный и ни с кем не разговаривал.

— Подумаешь, так раскиснуть из-за какого-то молочного зуба! — сказала я. Когда зуб нужно вырвать другому, а не тебе, страшно не бывает.

— Я знаю, что нужно сделать! — сказал Лассе. — Дома мы привяжем тебе к зубу нитку, а другой её конец привяжем к изгороди. Потом я раскалю железный прут и суну тебе в нос. Ты отпрыгнешь, и зуб вылетит.

— Так я и согласился, — мрачно сказал Улле.

Ему это предложение совсем не понравилось. Но всё-таки дома он привязал к зубу шёлковую нитку и стал за неё дёргать, чтобы зуб закачался ещё сильнее. Ведь всё равно он должен был его вырвать и завтра в школе показать всем дырку. Если он этого не сделает, учительница поймёт, что он струсил. А этого Улле боялся ещё больше.

Анне захотелось утешить Улле, и она сказала:

— Вот увидишь, завтра учительница и не вспомнит про твой зуб!

Но все мы прекрасно знали, что учительница никогда ничего не забывает.

— У неё железная память, — часто говорит Лассе.

Вечером мы, по обыкновению, играли на дороге в лапту. Изо рта Улле болталась длинная чёрная нитка. Так смешно: бежит, а за ним нитка тянется. Когда Улле забывал про зуб, он начинал весело смеяться, потом вдруг мрачнел, испуганно дёргал за нитку и вздыхал.

— Смотри, уже семь часов, а твой зуб всё ещё на месте, — сказал Лассе. — Давай раскалим прут!

Боссе заглянул Улле в рот и сказал:

— Да он у тебя еле держится!

Улле вздрогнул — еле не еле, а всё равно страшно.

Когда мы устали играть в лапту, мы отправились к дедушке и рассказали ему, что у Улле качается зуб.

— Он должен его выдернуть сегодня вечером, — сказал Лассе. — И завтра утром показать учительнице дырку вместо зуба.

Улле чуть не заплакал, услышав эти слова.

— О-хо-хо! — сказал дедушка. — О-хо-хо, эти зубы! Когда я был мальчишкой…

И дедушка начал нам рассказывать, как жили люди в его детстве. Однажды у него заболел зуб и болел целый месяц. В конце концов дедушке пришлось пойти к кузнецу, чтобы тот вырвал ему зуб. Зубных врачей в то время в их приходе не существовало. Кузнец взял большие щипцы для конских копыт и выдернул дедушке зуб. Это было ужасно больно. А когда дедушка вернулся домой, у него снова заболел зуб, потому что кузнец перепутал и выдернул ему здоровый зуб. Дедушка боялся снова идти к кузнецу и мучился от зубной боли ещё целый месяц. Ведь это очень больно, когда коренной зуб вырывают щипцами для конских копыт! В конце концов он всё-таки не выдержал боли и пошёл к кузнецу. На этот раз кузнец не ошибся и выдернул дедушке больной зуб. Но он погнул ручку своих щипцов, сказал дедушка, потому что у зуба были очень крепкие корни.

— Бедный дедушка, — сказал Улле, но, наверно, он думал, что его зуб вытащить будет ещё труднее, хотя у него вообще не было корней.

— Подумать только, дедушка, и ты тоже был когда-то маленьким и тоже боялся вырывать зубы, — сказала Анна.

— О-хо-хо, это было очень давно, — сказал дедушка. — Теперь-то у меня осталось всего три зуба, а они, того и гляди, не сегодня завтра выпадут сами собой.

— И ты сможешь уже не бояться зубных врачей! — с удовлетворением сказала Анна.

— Да, дружочек, я уже больше ничего не боюсь, — сказал дедушка.

Потом он подошёл к угловому шкафчику и угостил нас всех леденцами. При этом он сказал:

— Не ешьте леденцы! От них у вас будут болеть зубы! О-хо-хо!

Вскоре мы попрощались с дедушкой и ушли от него.

— Ну а что же будет с твоим зубом, Улле? — спросил Лассе. — Так он и будет сидеть у тебя во рту, пока ты не станешь таким же старым, как дедушка?

Улле рассердился, и это неудивительно.

— Ну что вы ко мне пристали? — закричал он. — Это мой зуб, а не ваш! Чем он вам помешал?

— Конечно, твой. Вот и скажи, когда ты его выдернешь? — вмешалась Бритта.

Улле подёргал за нитку и ответил:

— Может быть, завтра утром! — и побежал, бедняга, домой.

— Мне его жалко, — сказал Лассе. — Но я знаю, как ему помочь. Когда он уснёт, я влезу к нему и выдерну ему этот зуб!

— Ничего у тебя не выйдет! — сказали мы.

— Ещё как выйдет! Зубной врач Ларс Эрикссон удаляет зубы под наркозом, — ответил он с важным видом.

Тогда мы решили, что полезем вместе с ним и посмотрим, как он будет удалять зуб под наркозом.

Наш дом стоит рядом с домом Улле, их отделяет друг от друга всего несколько метров. А между ними растёт липа, и Лассе, Боссе и Улле перелезают друг к другу по этой липе. Мы побежали в комнату к Лассе и Боссе и стали ждать. Нам было слышно всё, что делает Улле. Наконец Лассе крикнул:

— Улле, почему ты не ложишься?

— Ложись сам, если хочешь! — ответил Улле.

— А я уже лежу! — крикнул Лассе, и мы засмеялись, потому что он лежал на полу и даже не думал раздеваться.

— Улле, ты спишь? — крикнул Боссе через несколько минут.

— С вами уснёшь, вы же всё время со мной разговариваете! — ответил Улле.

Значит, он уже в постели!

— Улле, погаси свет! — крикнул Лассе.

— Сам погаси свет! — крикнул Улле.

Лассе так и сделал. Теперь мы ждали в темноте. Вскоре Улле тоже погасил свет.

— Кажется, я сама сейчас усну! — сказала Анна и зевнула.

Вдруг мы услыхали, как Улле лезет по липе. Анна, Бритта и я спрятались в шкаф, а Лассе и Боссе легли, не раздеваясь, в постели и натянули одеяла до самого подбородка.

— Боссе, ты спишь? — Улле просунул голову в окно. — Слушай, я, может, завтра заболею и не пойду в школу. Вы меня не ждите.

— С чего это ты вдруг заболеешь? — спросил Лассе. — Ложись вовремя спать, и тебя никакая хворь не возьмёт!

— У меня живот болит, — сказал Улле и полез обратно.

Я уверена, что живот у него заболел от страха.

Мы ждали долго-долго и чуть не уснули сами.

— Ну, теперь-то он уже наверняка спит, — сказал Лассе и полез по липе.

— Улле, ты спишь? — спросил он шёпотом.

— Сплю, — ответил Улле.

Мы подождали ещё немного. В конце концов Лассе заявил, что если Улле так и не уснул, значит, он по-настоящему болен и надо бежать за доктором. Мы тихонько полезли вслед за Лассе. У него был с собой фонарик. Он зажёг его, и мы увидели, что Улле спит, а изо рта у него висит нитка. Мне стало так жутко, точно зуб собирались выдернуть у меня. А вдруг Улле закричит от боли? И что он скажет, когда нас увидит?