Дневники Джинна. Часть 1 (СИ), стр. 8

– Она вроде на месте, – пробормотала я, не понимая причину его внезапной грусти, он словно оказался на чьих-то похоронах, – тогда что же не так?

Ник крепко сжал кулак в области сердца, мне больше не хотелось заглядывать под эти длинные густые ресницы. Глаза стали темными, словно погасшие фонари.

– Ровно пятнадцать лет назад, в этот день я лишился матери…

– О, Господи! – прошептала я, тут же забыв и про сломанный велосипед и краденую мелочь. Тимка тоже слушал, милостиво отпустив Чироку на волю.

– Да тебе-то какая разница? Ты в этом не виновата, – продолжал Ник, даже море прекратило шуметь, соболезнуя мальчишке, – ровно пятнадцать лет назад, после того, как я появился на свет, прошло не больше двух часов. Я даже не помню ее лица. Вот эта сушеная лягушачья лапка – это все, что у меня от нее осталось.

Он сидел, как забившийся в клетку зверек, затравленный, но все еще пытающийся перегрызть ее прутья. Да, в этих лесах не должно быть тигров так же, как не должно быть босых диких мальчишек, брошенных на произвол судьбы. На его сердце шрамы гораздо глубже и страшнее, чем на лице. И легче всего о них рассказывать незнакомцам, тем, кого скорее всего больше не увидишь.

– А отец? – судорожно спросила я, молчать было невыносимо.

– Последний раз он ушел в море три года назад, – вздохнул Ник, – и вот, до сих пор я его жду на берегу. Говорят, что море забирает хороших рыбаков себе, как плату за все уловы.

– Бедняга, – прошептала я, имея в виду сразу обоих – и отца и сына, – так, значит, сегодня у тебя День Рождения?

Ник кивнул, добавив:

– Да, но я никогда его не отмечаю! Даже, когда был рядом отец. Мы просто приходили сюда, молчали, и долго смотрели на волны. Море огромное, все понимает.

– Ты видел тело отца? С чего ты взял, что он погиб? – спросила я, Ник медленно покачал нечесаной головой из стороны в сторону, – верь! И он окажется жив!

– Интересно, чем же он так занят, что меня не ищет?

– Так… ты совсем один? – пробормотала я, вовсе не то, что хотела, – с кем ты живешь?

– Неа, не один! Вон, видишь, Чирока! – возмутился Ник, не желая моей жалости, – и дедушка есть. Он делает разные штуки из кораллов и раковин. Их покупают гоблины и туристы, думая, что увозят с собой весь Мироморск. У него лавка сувениров, там вкалывают гномы, и полно всякого хлама, то есть антиквариата. Кстати, мой старик готовит так, что я чудом не съел свои пальцы!

Я облегченно вздохнула, пропустив мимо ушей и гоблинов, и гномов. Ник не мог долго унывать, его шоколадные глаза снова заблестели на солнце, особенно, когда Чирока принялся кидаться в нас песком.

Глава четвертая, про страшное пророчество. Монстр в маске

В сотне метров напротив нашего пляжа находился природный волнорез – груда огромных камней, потемневших от солнца и времени. Тимка подозрительно притих, напрочь забыв про поимку и кормление Чироки. Все это время братишка что-то высматривал в море возле волнореза.

– Там акула! – закричал он, намереваясь эвакуироваться с пляжа, – большая акула!

– Нет, приятель, – засмеялся Ник, указывая отогнутым большим пальцем в ту же сторону, – это обычный дельфин. Просто толстый.

Я прищурилась так, что глаза заболели от напряжения. Около камней плескалось не менее трех молодых дельфинов. Мы невольно залюбовались игривыми рыбами, ничуть не подозревая, что Тимка тыкал пальчиком совершенно в другом направлении. Туда, где зеленые волны резал огромный темный треугольник.

– Русалки! – закричал Ник, спешно выворачивая карманы своих штанов – на землю посыпались разноцветные конфеты, мелочь, зажигалка, складной нож и кучи мусора, – ничего не трогайте! Ждите меня и сторожите Чироку! Я знаю, как вас найти и поколотить!

– Хорошо, – ответила я под громкий плеск воды, в воздухе мелькнули голые пятки, – не утони от важности!

Я, Чирока и Тимка тут же склонились над заначкой. Похоже, Ник охотился не только на туристов в лесу, но и на сладости в супермаркете. Роки, злобно рыча, принялся зарывать пожитки хозяина в песок, Тимофей набивал карманы разноцветными конфетами. Я схватила одну теплую на ощупь в ярко-красной обертке, и незаметно отправила в свой карман. Туда же последовал сложенный треугольником клочок желтого пергамента. Надеюсь, в скором времени его разверну.

Между тем худенькая фигурка Ника быстро удалялась от берега, сверкая загорелыми плечами. Он явно выпендривался, поднимая в воздух кучу сверкающих брызг.

– Наверное, ему совсем плохо босиком, – тихо сказал Тимофей, задумчиво глядя на последний, еще не затоптанный отпечаток босой ступни Ника, – если у него будут ботинки, он станет добрее?

– Станет, если у него будут друзья, – ответила я, ставя свою ногу рядом со следом, его ступня не намного отличалась от моей.

Тимка разворачивал конфеты и со скоростью света запихивал их в рот. Я вертела в руках треугольный клочок пергамента, вдруг, на нем проявились ровные строчки:

«Никита Колтин. Актуально до 1 сентября. Несъедобно. Огнеопасно. Не мочить»

– Прям совершенно секретно, – вздохнула я, осторожно потянув уголки записки, – потому сложу все обратно и скажу, что это Роки!

Треугольник легко развернулся, перед моими глазами вспыхнули черные корявые строчки, словно кто-то наспех послал весточку из будущего:

Подарок дивный свой отдашь другому,

Добудешь обувь и проблем ты, а пока

Прячь сердце от воровки рыжей,

Иначе встретишь смерть на кончике клинка!

PS: Хотите точнее – платите больше!

Пока я перечитывала написанное, записка вспыхнула холодным, синим пламенем, и в моих ладонях остался лишь белый пепел. Ветер быстро развеял его по песку.

– Рыжая это же я! – вертелось в моей голове, – это от меня надо держаться подальше? И что значит «добудешь обувь и проблем»? И почему Нику грозит смерть от клинка?

Бросив быстрый взгляд на море, я громко вскрикнула. Прямо в Никиткину сторону, лениво разрезая волны, двигался огромный темный треугольник. Я тут же вспомнила, как на мой ненавязчивый вопрос о том, есть ли тут акулы, отец, смеясь, ответил: «Алиса, бойся лучше людей, они рядом на суше!». Чирока душераздирающе скулил, носясь вокруг нас по песку.

– Ник, сзади! – визжал Тимка, протягивая ко мне руки.

– Помогите! – судорожно закричала я, увидев возле каменной гряды белый нос яхты, – лодка! Ник! Плыви к лодке!

Я прижала ребенка к себе: никто не заслуживает это видеть, тем более четырехлетний малыш. Никитка нас не слышал, острый темный треугольник, вестник страшной смерти в воде, был всего в паре метров от него. Судя по плавнику, чудовище было просто громадным, и сейчас, должно быть, волочило пузо по дну. Чирока обреченно кинулся в волны за хозяином, но вся прыть закончилась, едва намок хвост.

– Ник! Сзади! – прокричали мы, собирая последние силы.

На этот раз ветер доставил наши слова прямо по адресу. Мальчишка обернулся и застыл в оцепенении, каким-то чудом удерживаясь на волнах. Дельфины, не поддаваясь панике, наблюдали за происходящим с почтительного расстояния. Стоп! Я зажмурилась и снова открыла глаза: около камней из воды по пояс высовывались три человеческие фигуры. С длинными зелеными волосами и блестящей голубоватой кожей, они не сводили с Никитки глаз. Я решила, что русалки мне просто привиделись от взвинченных нервов.

Ник застыл на месте и, обреченно вглядываясь в зеленую воду рядом с акульим плавником, собирался встретить смерть лицом к лицу. Я считала последние секунды, кляня жестокую судьбу за то, что он вынужден умереть в день своего рождения.

Плавник решительно дернулся, Тимка забился в истерике, бросаясь мне на шею. Я закрыла глаза, слезы обожгли щеки. Но вместо предсмертного крика мы услышали звонкий раскатистый смех, мерзкий и беспощадный, от которого в жилах стыла кровь, и что-то переворачивалось в желудке.

Я резко открыла глаза, брат отпустил мою шею. Ник был жив и здоров, однако, в сильнейшем бешенстве. Рядом с ним еле держался на плаву от злорадного смеха мальчишка-аквалангист, затянутый в пестрый подводный костюм. За его спиной, прямо между парой небольших ярко-синих баллонов торчал фальшивый акулий плавник.