Неведомый Памир, стр. 39
Причина все та же - разнузданная бесконтрольная охота, то и дело принимающая характер настоящей бойни.
Конечно, местные жители промышляли баранов и раньше, и даже в немалом количестве, но отстрел и прирост находились в относительном равновесии.
Сейчас положение изменилось. Разумеется, население Памира возросло, да и мотоциклы, получающие все большее распространение среди местных жителей, сильно облегчили охоту, позволяя в короткие сроки забираться в далекие, укромные уголки.
Но особенно позорную лепту в истребление архаров внесли члены многочисленных экспедиций, бороздящих горы Памира из конца в конец.
Как правило, экспедиторы не считаются ни с какими охотничьими законами. Любой попавший в экспедицию сопляк, напялив ковбойские штаны и получив в руки оружие, воображает, что он прибыл в девственные земли, где все позволено. Стреляй, лупи, круши! Консервы-де нам надоели, и мы жаждем свежего мяса! Подумаешь, архар!
Не лучше себя ведут в этом отношении и старые экспедиционные волки. Есть, конечно, и счастливые исключения, но они так редки!
Сам Кирилл Владимирович Станюкович, насколько мне известно, не стрелял на Памире никогда. Во всяком случае, я этого не видел и не слышал. Помню еще экспедицию энтузиаста-энтомолога А. А. Бунделя - она шла вообще без оружия! Но как таких партий мало!
Охота на архара в пределах Таджикистана категорически запрещена. Но запрет этот остается на бумаге, поскольку никакого контроля за охотой на Памире нет. Если таковые обязанности и возлагаются на кого-либо, то лица эти по какой-то непонятной случайности сами оказываются заядлыми браконьерами, если не хуже.
Помню, во время работы в Аличурской долине, когда мы размещались у дорожного мастера, наведался к нам один такой «инспектор». Быстро и ловко глотая один кусок архарины за другим (архара этого наш хозяин убил накануне), он допытывался, имею ли я охотничий билет и право на отстрел мелких птиц для коллекций. Архарьих же шкур, развешанных у домика, он будто бы и не замечал!
А ведь у архаров много врагов и помимо человека. Главным из них следует считать волкоя. Особенно большой урон наносят они архарьим стадам зимой в тех районах, где лежит снег. Загнать по снегу тяжело бегущего рогача, видимо, не представляет для них большого труда. Жертвами волков становятся и маленькие ягнята, на них же нападают беркуты и бородачи.
Сейчас существует реальная опасность поголовного истребления архаров на Памире. До недавнего времени естественным резерватом для горных баранов служили пустынные территории китайской и афганской частей Памира, но с освоением этих территорий в последние годы у архаров остается все меньше спокойных мест. Поэтому уже давно, в 1949 году, зоолог Р. Н. Мекленбурцев поставил вопрос о создании на Памире архарьего заповедника. Он же предложил и место для него - в верховьях Аличура. В последующие годы идея эта выдвигалась неоднократно, но дальше разговоров дело обычно не шло. И только сейчас, кажется, будет создан такой заповедник. Сохранить в природе крупнейшего горного барана Евразии - не такой уж пустяк. Ведь был же создан в Туркмении заповедник для охраны куланов, нигде более в СССР не сохранившихся.
А медлить больше нельзя, иначе в скором времени фауна нашей Родины лишится еще одного прекрасного своего представителя...
В погоне за снежным призраком
Солнце просветило листву за окном. Озорной зайчик уперся в живот завхоза. С живота капала вода. Завхоз пять минут назад погружал свои пелеса в озеро. Он купался после пыльной пянджской дороги и теплой противной водки. В комнате воцарился устойчивый запах забегаловки. За кисеей гудели комары.
- И больше ничего он не сказал? - удивленно спросил я.- И записки никакой нет?
- Мне он ничего не давал, сказал только: пускай сейчас же приезжает. Я ведь думал, ты с той, со следующей машиной поедешь. Говорю, что восемнадцатого приедет, может, а он головой замотал. Нет, говорит, поздно!
Живот завхоза вдруг померк. Лучи погасли. Зашумел ветерок. Облако навалилось на солнце, затем медленно сползло прочь, вылив на джунгли ведро прохлады. Тишина.
Завхоз наконец зашевелился, встал.
- Ну, так едешь?
- Конечно, что же делать!
Он начал протискиваться к выходу среди коллекционных ящиков, грубо сколоченных, изукрашенных торчащими гвоздями и рваной жестью.
- Когда идет машина?- крикнул я вслед. Завхоз тонко икнул в кулак и задумался.
- Ну, завтра-то еще не поедет. Завтра Степан кирпичи повезет. А уж послезавтра, наверно, и поедете.
Некоторое время я сидел не шевелясь, уставившись невидящими глазами на книжную полку... Здесь, в южном Таджикистане, в заповеднике Тигровая Балка, гнездовый сезон был в разгаре, и приходилось ползать по зарослям от зари до зари невзирая на жару. А там, далеко за горами, в зеленом городе Оше на базу биостанции стекались к Станюковичу «бродяги всех морей и океанов».
Видение волосатого предка на гималайских ледниках донельзя распалило страсти. Рассказы наших друзей киргизов о загадочном голуб-яване, снежном человеке Памира, цитировались в союзной прессе, снежный человек становился героем кинофильмов, фельетонов, радиоинтермедий. За всем этим гоготом и зубоскальством группа энтузиастов вела кропотливую работу, собирая данные, тщательно отделяя явную чепуху от заслуживающих внимания фактов.
Нужно быть очень смелым человеком, чтобы, отбросив спасительный щит академического скептицизма, открыто увлечься такой скандальной проблемой. Нужно быть смелым вдвойне, чтобы, невзирая на громадный риск для своего реноме и положения, настойчиво добиваться решения проблемы на месте, то есть организовать экспедицию. Несмотря на то, что энтузиастов, увлекшихся проблемой снежного человека, было порядочно, главная непосредственная работа по организации экспедиции легла на плечи Кирилла Владимировича. И он делал эту работу. Пускай не всегда умело, с ошибками, которых можно было и избежать, но он делал дело, в то время как многие последующие ретивые его критики занимались в основном зубоскальством. Я был приглашен в эту экспедицию зимой; она не совпадала с моими планами, но перед перспективой пробраться в самые потаенные уголки нагорья устоять было невозможно. Да и что греха таить? Я совсем не был убежден, да не убежден и сейчас, что все рассказываемое о снежном человеке - чушь.
Далеко на юго-востоке, за покрытым пыльной дымкой Гиндукушем, в цветущих предгорьях Гималаев строились в ряды штурмовые группы аналогичной экспедиции американского миллионера Томаса Слика. Этот авантюрный босс был куда в более выигрышном положении. Он являлся единственным руководителем экспедиции и вышвыривал из своих оффисов всех, кто осмеливался усомниться в здравости идеи. Да и шла его экспедиция, судя по всем данным, куда в более «густо населенные» снежным человеком районы, чем наша. Конечно, устраивать состязание с американским бизнесменом мы не собирались. Цели нашей экспедиции были гораздо шире. По сути дела проводилось всестороннее изучение наиболее труднодоступных мест Памира, в котором участвовал самый широкий круг специалистов, от зоологов и ботаников до этнографов и археологов. Участники предстоящей экспедиции должны были собраться в Оше, чтобы оттуда на машинах биостанции двинуться в Чечекты. Я должен был добираться до Чечекты самостоятельно, сразу же после сигнала шефа.
И вот сигнал получен.
Через день я уже трясся в кузове грузовика, деловито пылившего по пустыне. Он то мягко буксовал в песке, то ожесточенно прыгал и дергался на засохших колеях глинистых такыров. Позади постепенно таяли очертания громады Хаджи-Хазиана, нависшею каскадами скал над зеленым морем вахшских «джунглей». Весь вчерашний день мне пришлось лазать в колючих зарослях заповедника, заканчивая наблюдения за гнездами десятков птиц. Было тридцать три градуса в тени, и, обливаясь потом, я с вожделением думал о прохладе памирских высей.
...Последняя ночь в Оше. Чарующая прохлада густых сумерек, звездное небо, проглядывающее сквозь колоннады пирамидальных тополей, оголтелый свист соловьев, стрекот цикад, журчание арыков - убаюкивающие звуки южной ночи, наваливающейся на засыпающего человека бархатной темнотой...