Зарубежная литература XX века: практические занятия, стр. 67

Непритязательный, лишенный тщеславия герой хочет одного: «чтоб мне дали на минуту вздохнуть и чтоб я мог немножко лучше питаться». Но и это оказывается непосильной задачей. Практика в нищем предместье дает ему случай заглянуть за кулисы частной жизни простых людей, познакомиться с разными видами повседневной извращенной жестокости и человеческого коварства. Его нищие пациенты всячески стараются увильнуть от уплаты двадцати франков, положенных по таксе за визит доктора, так что он никак не может свести концы с концами: Когда меня провожали до дверей, после того как я дал семье необходимые советы и написал рецепт, я начинал разглагольствовать только для того, чтобы отдалить момент оплаты на несколько минут. Я чувствовал себя проституткой. Клиенты мои были по большей части такие несчастные, такие вонючие, что я всегда спрашивал себя, откуда они возьмут двадцать франков, которые они мне должны, и не убьют ли они меня. Но двадцать франков мне все-таки были очень нужны. Какой стыд! Я никогда не перестану краснеть от этого.

Смерть взрослых не вызывает в нем никакого сочувствия, но вот смерть детей (мальчик Бебер умирает от тифа несмотря на все его усилия) еще способна причинить ему горе, после нее он особенно остро чувствует пустоту существования, «как будто в каком-то уголке большой ночи нарочно для меня одного выкроили одну маленькую ночь».

Объединяющей сюжетной линией второй части романа служит история Робинзона – сначала неудавшегося, а со второй попытки успешного убийцы старухи Анруй, история его временной слепоты и прозрения накануне смерти от пули его невесты Маделон. После неудачи первого покушения Робинзон скрывается на юге, в Тулузе, куда к нему направляется, бросив практику в Ранси, главный герой. «Ехать в Тулузу было, конечно, глупо. И я, конечно, сообразил это после, когда успел одуматься. Так что у меня нет смягчающих вину обстоятельств. Но, идя все дальше вслед за Робинзоном, за его приключениями, я пристрастился к темным делам. Уже в Нью-Йорке, когда я не мог спать, меня начал мучить вопрос, смогу ли я идти за Робинзоном дальше, еще дальше. Начинаешь погружаться в ночь, сперва ужасаешься этой ночи, но потом все-таки хочешь понять все и остаешься на дне».

В залитой солнцем Тулузе мадам Анруй живет тем, что показывает туристам сохранившиеся в подземелье кладбища мумии, она в прямом смысле слова торгует смертью и делится прибылью с Робинзоном. Робинзону мало его доли, и он устраивает в подземелье несчастный случай старухе. Бардамю, невеста Робинзона и ее мать знают правду; Бардамю бежит подальше от этих темных дел в Париж, где становится врачом в лечебнице для душевнобольных, и некоторое время спустя к нему является Робинзон искать убежища от своей невесты, требующей, чтобы он на ней женился. Наконец между Робинзоном и Маделон происходит последняя ссора, когда он пытается объяснить ей свой отказ, и эти слова столько же относятся к взаимоотношениям этой пары, сколько воплощают чувства Бардамю:

Три выстрела в упор, звучащие после этого в тесном пространстве такси, которое везет их с ярмарки, кажутся совершенно закономерными, и финал этой «любовной драмы» (так полиция классифицирует происшедшее) служит для повествователя сигналом того, что «Мир заперт. Мы подошли к самому краю!.. Как на ярмарке!.. Страдать – этого еще мало, надо еще уметь начинать всю музыку сначала, идти за новым страданием... Но я предоставляю это другим».

Путешествие, счастье, несчастье – все эти понятия в трактовке Селина имеют нечто новое по сравнению с общепринятым, но интереснее всего в романе раскрывается заглавный образ ночи. Ночь в романе имеет двойное значение – буквально это время суток, которое наиболее соответствует герою в любой период его жизни, особенно на фронте: «Мы так долго плутали от одного края тьмы до другого, что в конце концов немного начинали в ней разбираться...». Но очень часто эта буквальная ночь служит метафорой того, что должно произойти в повествовании. Например, на фронте во Фландрии майор Пенсон приказывает кавалеристам проваливать из относительно безопасного места куда-то «туда»: «Там, куда он показывал, была только ночь, как впрочем, и везде, – огромная ночь, проглатывавшая дорогу в двух шагах от нас...» Солдаты мучаются постоянным недосыпанием, для кого-то, как для Робинзона, это превратится в хроническую болезнь; Бардамю будет вставать в любой самый глухой час ночи и идти шататься по улицам.

Способность человека ко сну станет в дальнейшем для повествователя показателем его истинного благополучия. Пусть кто-то жалуется, что ужасно несчастен, спросите его, спит ли он по ночам; если спит, то будьте уверены, на самом деле человек благополучен. Африканской ночью «время шло в страхе и ужасе»; искусственное электрическое освещение в американских эпизодах приводит героя в состояние прострации и отчаяния, тогда как полумрак кинематографа навевает на него сны, «помогающие перейти через жизнь, ожидающую на улице, и протянуть еще несколько дней среди зверств людей и вещей». Во время финальной поездки в такси «Маделрн смотрела в окно, в сторону пейзажа, в сторону ночи, по правде сказать».

Ночь – символическое обозначение тьмы во внутреннем мире героев, особенно часто метафора встречается и развивается в истории старухи Анруй, когда Бардамю чувствует, что с помощью Робинзона и аббата Протиста все глубже соскальзывает во тьму ночи, все крепче оказывается замешанным в их темные уголовные делишки. И один из немногих моментов относительного удовлетворения повествователь испытывает, когда во время ночной бессонницы ноги приводят его в Ранси и он у дома Анруев понимает, что превзошел в низости саму мадам Анруй, заказчицу убийства свекрови: «Мы хорошо понимали друг друга когда-то с мадам Анруй. Но теперь она была недостаточно низка для меня, она не могла опуститься еще ниже, догнать меня. У нее не было для этого ни сил, ни образования. В жизни идешь не вверх, а вниз. Она больше не могла. Она не могла опуститься ниже, туда, где находился я. Для нее ночь вокруг меня была слишком глубока».

Все в этой ночи стремится к «истине, этой бесконечной предсмертной агонии. Истина этого мира – смерть. Нужно выбирать – умереть или врать».

«Великой поэмой о ничтожестве человека» назвал «Путешествие на край ночи» друг Селина, писатель Марсель Эмме. «Единственная по-настоящему злая из моих книг», как писал сам автор, она всегда будет отважно говорить самую нестерпимую, самую последнюю правду о человеке.

Задания

? Разберите роман с точки зрения сюжетно-композиционного строения. Находите ли вы в нем все части классической композиционной схемы (экспозиция, завязка, перипетии (развитие действия), кульминация, развязка, эпилог)?

? Какое впечатление производит на вас стиль романа? Что вас в нем смешит? Шокирует? Притягивает? Можете ли вы сказать, что слышите разговорный, живой голос повествователя?

? Какие социально-политические проблемы затрагиваются в романе?

? Каковы функции образа Робинзона в романе? Случайно ли его имя совпадает с именем героя первого новоевропейского романа, «Робинзона Крузо» Дефо? Можете ли вы утверждать, что Робинзон у Селина – тот тип «естественного человека», который только и возможен в культуре XX века, «на краю ночи»?