Власть, стр. 70

Манила

В течение двух дней после смерти Хузияны де Вега убитый горем Баколод сидел нагишом в ванной своей дешевой меблированной квартиры неподалеку от Филиппинского университета и пил ром прямо из бутылки. Его одиночество нарушал только установленный на унитазе портативный черно-белый телевизор.

Потрясенный и оцепеневший от горя Баколод пытался осмыслить свою утрату, но убедившись, что страдание не делает его мудрее, решил напиться до потери сознания. Боль его была безграничной.

Просыпаясь, он принимался рыдать, биться головой о покрытую кафелем стену и звать Хузияну.

Смерть Хузи принесла ему не только душевное, но и физическое страдание. Когда он услышал эту новость, на него напал приступ адской головной боли; он почувствовал также острую боль в ногах, а позвоночник его так окостенел, что любой наклон или поворот вызывали мучительную боль. Сердце билось с умопомрачительной скоростью, а потом, казалось, совсем перестало стучать. Хузи. Как он будет жить без нее?

Он черпал в этой замечательной женщине силы. Она была дерзкой и отчаянной в те моменты, когда Баколод испытывал чувство страха и неуверенности. Она жила, наряжалась и любила в свое удовольствие, никогда не задумываясь над тем, что может кого-то огорчить или обидеть. Ее сексуальная энергия была неудержимой; она открыла ему неизведанную страну наслаждений. Хузи была женщиной действия, всегда готовой покорять новые миры.

Чрезмерно чувствительный из-за своих недугов и недостатка образования, Баколод, словно раненая птица, нуждался в защите Хузи. И если на первых порах его огорчало то, что она занималась проституцией, то со временем он смирился с этим, главным образом, потому, что у него не было другого выбора. «Ты живешь со мной, – говорила она Баколоду, – а не я с тобой».

«Никогда не спрашивай меня, почему я занимаюсь проституцией, – объясняла она. – Я делаю это, потому что это единственная игра, в которую стоит играть, и потому что я хорошо играю».

Во время последнего проведенного ими вместе отпуска Баколод нашел в себе смелость признаться, что случайно оставил часы, что она подарила ему, на месте пожара на заводе Талтекс. Он зря беспокоился, что она рассердится. Она все поняла, все простила и даже пыталась его утешить.

Когда Баколод сказал, что Чарльз Суй убьет его за этот промах, Хузи заявила: «Я не дам тебя в обиду. Мы вместе будем иметь дело с Чарли-Снейком». С засунутым в рот большим пальцем Баколод опустил голову ей на колени и улыбнулся. Таких, как Хузи, больше нет во всем мире. И не будет.

Это она посоветовала ему уехать в Кезон-сити неподалеку от Манилы и поселиться возле Филиппинского университета. Рядом с кампусом, одним из самых красивых в Азии, было много недорогих меблированных квартир. Баколод со своим кукольным личиком вполне сошел за студента.

Он не должен был звонить ей. Хузи сама звонила ему через день, ближе к вечеру, и всегда от своих клиентов. Недели через две они найдут ему новое место. «А пока, – сказала она, – побудь в обществе этой мелюзги, которая считает, что она умнее всех нас».

Ему даже нельзя было участвовать в похоронах Хузи, организованных ее теткой, тоже проституткой, недавно ушедшей на заслуженный отдых. Сделанные Баколодом звонки подтвердили его подозрения: Чарльз Суй действительно разыскивает его и пошлет своих людей на похороны. Как бы то ни было, ситуация усложнилась. Теперь у Суя были часы Баколода. Он взял их у манильских полицейских, конфисковавших их, в свою очередь, у американца Фрэнка ДиПалмы.

ДиПалма. Баколод сгорал от ненависти к этому человеку. Одно его имя заставляло его лицо исказиться в страшную маску. Если бы не ДиПалма, Хузи была бы жива. Ненависть Баколода к ДиПалме была так велика, что грозила вытеснить все другие чувства.

Его болезненное, искаженное горем и алкоголем сознание отказывалось воспринимать сообщения в газетах и по телевидению о смерти Хузи. Проститутка убита грабителями во время свидания в отеле с американским журналистом. Чушь собачья. Ее убили потому, что ДиПалма пытался с ее помощью добраться до Баколода.

У поджигателя было чутье на ложь. Разве в прессе не сообщили, что ДиПалма работает на американскую телекомпанию, которой владеет Нельсон Берлин? Тот самый Берлин, которому был выгоден пожар на заводе компании Талтекс Индастриз. Баколод из всего этого мог сделать только один вывод: против него замышляют заговор. Двое американцев и Чарли-Снейк хотят заставить его замолчать навеки, чтобы он никому не рассказал о пожаре.

Что ж, Баколоду остается только одно. Он должен убить ДиПалму. Даже если это будет последним делом Баколода на этой земле, он все равно уничтожит человека, из-за которого убили Хузи. ДиПалма признался в убийстве двух людей Суя, но отрицал, что это он убил Хузи.

Вы лжете, чертов мистер ДиПалма, подумал Баколод. Двое мужчин убиты, у третьего проломан череп, убита Хузи и только ДиПалма цел и невредим. ДиПалма, который признался, что пригласил Хузи потому, что, как он выразился, работал над материалом. Такова правда по мистеру ДиПалме. Ладно, пусть говорит, что хочет. Баколод и так все знает.

Сидя в ванне, Баколод глотнул еще рома и положил почти опустевшую бутылку на дно ванны между ног. Я знаю правду, прошептал он. Он все знал. ДиПалма был виноват в смерти Хузи, потому что она пошла к нему в номер на встречу. ДиПалма пригласил ее.

Баколода не интересовало, почему ДиПалма убил людей Суй. Он думал о Хузи и ни о ком другом.

Он допил ром, бросил пустую бутылку на пол и опустил руки. Он снова начал плакать. Хузи, я люблю тебя. Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.

Потом Баколод вспомнил о ДиПалме. Перегнувшись через край ванны, он поднял с пола зажигалку. Он покрутил зажигалку в своих грязных пальцах, откинул крышку и повернул колесико большим пальцем. Вспыхнуло пламя. Он хихикнул. Сам он не боялся огня, а вот ДиПалма наверняка испугается. Он заставит его испугаться. Баколод поклялся девой Марией, что сделает это.

В тот же вечер инспектор АБН Барри Оменс, невысокий сорокачетырехлетний ирландец с тяжелыми веками, вошел в прихожую номера в отеле и последовал за Тоддом в гостиную, обставленную в испанском стиле. Закуривая на ходу сигарету, он спросил себя, разумно ли он поступил, связавшись с этим Фрэнком ДиПалмой.