Демон, стр. 150

Вашингтон

Август 1985

В 10:30 вечера Эдвард Пенни вошел в большую, со сводчатым потолком кухню и сообщил Ники Максу, что сенатор Фрэн Маклис просит его покинуть ее дом к завтрашнему вечеру.

Она объяснила это извещением о гибели Виктора Полтавы при взрыве в Нью-Йорке, в Чайнатауне, два дня назад. Пенни по ее требованию уже отпустил других охранников, за исключением Боба Хатчингса и Ники Макса. Недельное жалование — и до встречи. Состояние осады кончилось.

Отныне только один охранник в доме или офисе, заявила она, разве только случится что-нибудь. М-ра Максимилиана следует поблагодарить от ее имени, но его услуги больше не нужны.

И еще: она всерьез думает вернуть на место двери, изгороди и растения, убранные по настоянию Пенни. Без них дом какой-то не такой.

С Хатчингсом тоже не до конца ясно. Он сейчас работает как бы с испытательным сроком. Почему? Потому что Фрэн Маклис еще не совсем уверена, что он устранил свою проблему с алкоголем. Я не согласен, возразил Пенни. У алкоголиков это всегда очень сложно, но Хатчингс, судя по всему, побеждает. Я не в настроении это обсуждать, вскинулась Фрэн Маклис. Или вы сами выполните мои указания, или я найду другого, кто это сделает.

Сегодня вечером она была еще сварливее. Грызла всех подряд. Ничего странного, что она Ники Макса выгоняет. Но Пенни это беспокоило, он-то вовсе не хотел с ним расставаться. Будет Ники поблизости или не будет — от этого могла зависеть жизнь сенатора и Пенни.

Ники сидел в кухне на тростниковом стуле ручной работы и чистил «Беретту», она лежала разобранная на сосновом столе.

— У нас проблема, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я остался, и мы оба знаем, почему. С другой стороны, это не мой дом и не твой дом, так что мне надо сваливать. С женщинами спорить нет смысла.

Пенни смотрел на свое отражение в бронзовом горшке, висевшем над головой Ники Макса. «Ты хочешь, чтобы я остался, и мы оба знаем почему». Да, подумал Пенни, они знают. Виктор жив. ФБР, ЦРУ, антитеррористические отряды в Нью-Йорке и Вашингтоне не знают, а мы знаем.

Пенни сел напротив Ники Макса, высвободил прикрепленный к запястью танто и положил его на стол. Потом вытянул ноги, руки заложил за голову. Он был еще в парадном вечернем костюме, только двубортный пиджак успел снять. Широкий красный галстук, белая рубашка, золотые запонки, черные брюки. Весь разодетый, а идти некуда.

Фрэн Маклис раздумала идти на вечерний прием в честь нигерийского посла. В швейцарское и боливийское посольства тоже не поехала. Вместо того они с Акико сидели в библиотеке и обсуждали неоконченную книгу Ковидака о «Мудзин». Эдвард Пенни и Мейер Уэкслер получили вчера копии по почте. От Аикути.

Письма от отправителя с документами не было. Объяснения не требовались. Книга сама по себе была чрезвычайным явлением. Пенни прочел ее не вставая, сразу. Когда и если ее опубликуют, «Мудзин» потерпит большой урон.

Пенни считал, что книгу следует переслать английскому издателю Ковидака. В этическом отношении это был единственный приемлемый вариант. Даже Уэкслер соглашался, что это они обязаны для Ковидака сделать, хотя и намеревался главу-две опубликовать до выхода книги.

Фрэн Маклис, однако же, учуяла крупные заголовки. Она ведь, не надо забывать, готовилась к перевыборам. Она сказала — вот прочитаю, тогда видно будет, что с ней делать.

Пенни возразил — книгу прислали мне. И что с ней делать, я решу сам. Фрэн Маклис подчеркнула, что он работает на нее.

Я только что перестал на вас работать, заявил Пенни. Я забираю книгу и ухожу. Кончилось тем, что она извинилась, а он согласился остаться. Сенатор сделала для Пенни немало, и он не стал упорствовать. — Я жила в таком напряжении из-за этого Полтавы, — добавила она. И попросила только, чтобы Пенни позволил ей изучить книгу, сделать заметки, поспрашивать о некоторых вещах Акико.

Ники Макс, продолжая возиться с «Береттой», спросил:

— Ты объяснил ей, почему мы считаем, что Виктор жив?

— Объяснил, конечно. Всю его хитроумность, многоликость и неуязвимость обрисовал.

— А Нью-Йорк? Упомянул, что мы там видели Виктора?

— Нет. Она убеждена, что он мертв, и я решил, не тратить время на эту часть истории. Черт возьми, они все утверждают, что он погиб. ФБР, ньюйоркская полиция, все. Я и Акико велел ничего не говорить. Сенатору известно только, что у Акико проблема с мужем и еще приближается выставка.

— Надо признать, подстроил он все хорошо, — заметил Ники.

— Согласен.

— Фальшивые паспорта. Австрийский пистолет, его любимый. А всем известно, что террористы все время себя взрывают. Помнишь, какие-то радикалы случайно разрушили дом в Нью-Йорке несколько лет назад?

— Да, конечно. Но они были любителями. А Виктор профессионал. И он очень умен. Он устраивает взрыв, при котором погибают трое человек, еще восемь попадают в больницу, и оставляет труп, который можно опознать по некоторым очень характерным признакам.

— Бывает всякое… — несколько усомнился Ники Макс. — Во Вьетнаме я работал с самыми лучшими, ребята умели взрывом оторвать член попугаю, не растрепав перья. Но, должен тебе сказать, даже они делали ошибки. А в этом деле одна ошибка — и все. Я вот к чему: может, есть шанс, что Виктор действительно взорвался?

Пенни помотал головой.

— Я так не думаю. Когда я выяснял подробности по телефону, самым интересным оказалось то, чего там не нашли. А не нашли рyки Виктора, и это меня беспокоит. Не знаю почему, но беспокоит и все. Не нашли еще одну вещь. Поясной нож Виктора. Его любимое оружие, так говорится в досье. Остановись и подумай: отсутствует любимое оружие человека.

Ники хмыкнул.

— Может, от него ничего не осталось. Так бывает, поверь мне. И с руками могло так же получиться. Поэтому нет ни рук, ни ножа.

— Тут как раз помогает, если ты работаешь на сенатора. Проще получить информацию. Я с тех пор каждый день звонил в бомбовый отдел в Нью-Йорке, и они говорят, что изучили все очень тщательно. И — угадай? Ножа нет. И еще они говорят, рyки убраны слишком чисто. При взрывах бомб так не бывает. Концы костей ровненькие. Будто отрезаны, сказал один из них. Вот это меня и беспокоит. Я сам не знаю почему.