Преодоление христианства, стр. 8
Но если первые три Евангелия так или иначе по духу и стилю плотно соприкасаются друг с другом, оттого называясь синоптическими, то четвертый пропагандист «благой вести» Иоанн предстает перед нами сущим основателем борьбы за строгую линию своей партии. Его мало интересуют обычаи, пренебрегая фактами, он борется с «еретиками», полемизирует с гностиками, занят глобальными идеологическими вопросами, а также увлечен новациями в области филологии (знаменитый пролог Евангелия посвящен воплощению Слова).
Можно, без сомнения, простить любые прегрешения в области фактографии, временные несоответствия, можно публично, не стесняясь, покаяться при всех в пошлом бездуховном скептицизме, ведь и впрямь речь идет о стержневом явлении человеческой культуры. Но давайте внимательнее присмотримся к личности Христа и тем силам, что стоят за ним, ведь мы судим его не с позиции псевдонаучного атеизма, но опираясь на фундамент религиозного опыта, который Мессия методично опровергал всей своей жизнью и смертью.
Ни одного человека, стремящегося постичь возвышенные тайны милости и любви, не может не заставить содрогнуться рассказ о грешнице. Вникайте, утонченный образованный знаток женщин Лука будет нам помогать.
Иисус получил приглашение в дом некоего фарисея, по имени Симон, однако отдых и мирная беседа были прерваны вторжением несчастной, падшей женщины. Будучи уже наслышана о непорочной чистоте молодого пророка, та, проникшись его мудрыми речами, начала плакать, и слезы ее падали на босые ноги Христа, а затем начала своими волосами вытирать их. Увидев, что Христос не отстраняет ее, она принялась целовать его грязные ноги, потому что целый день перед этим он ходил, а после начала умащать их драгоценным миром. Фарисей пришел в искреннее замешательство, а Мессия для усиления общего психического эффекта вознамерился протестировать хозяина дома с помощью притчи о заимодавце, ибо падшая женщина своими действиями подала блестящий повод для оттачивания литературного дарования. Размотав нехитрую интригу в свою пользу, Христос пристыдил Симона и отпустил женщине все грехи, произнеся коронную фразу: «Ей будет много прощено, ибо она много любила».
О какой любви вы говорите, господин пророк, ведь вся округа и Вы в том числе знали, что женщина-то падшая. Да Вы просто циник. Хотя циник — это не определение, а просто фамилия Деметрия Циника — Вашего современника. Спросите любого нормального мужчину, как он будет вести себя в тот момент, когда отчаявшаяся экзальтированная женщина под влиянием аффекта вдруг начнет целовать его грязные босые ноги? Вернее всего, он не склонен будет к абстрактному моралетворчеству.
Впрочем, с уст сына Бога срывалась масса перлов: «Иго мое — благо и бремя мое — легко». Насколько легко его иго наглядно показывает нам кровавая история христианства. «Кто близ Меня, тот близ огня; и кто далеко от Меня, тот далеко от Царства Небесного».
В Нагорной проповеди, помимо этических высказываний типа «… пусть левая рука твоя не знает, что делает правая», присутствуют и постулаты политэкономии социализма: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы». Замечательна также Притча о Царствии Небесном, где, как выяснилось, Верховный хозяин будет нанимать на работу в шесть, девять и одиннадцать часов, а платить вечером всем одинаково, потому что Ему так хочется. Конец же света отождествляется с утверждением этого Царства на земле, причем делить на плохих и хороших для прихода в Рай доверят ангелам. Как нам все это знакомо по нашей недавней коммунистической бытности, иго которой тоже изначально мыслилось как благо!
Общеизвестно, что Иисус на протяжении всей своей пропагандистской деятельности не уставал метать громы и молнии в адрес язычников, заявляя, что нет греха больше, чем идолопоклонство и нужно отрекаться от матери и отца, если они многобожники. Поразительно, но факт остается фактом, что когда шовинистически настроенный пророк уставал вести идеологическую борьбу с непримиримыми иудаистами, в «отпуск» он отправлялся именно к язычникам, удаляясь в страны Тирские и Сидонские. Будучи проклинаем на родине ортодоксами закона Моисеева, он был встречаем с восторженным почтением бедными язычниками, дозволившими хулить свои обычаи и веру сколько угодно.
Вообще отношения Христа с язычниками весьма поучительны. Так, например, в Капернауме он проповедовал в синагоге, построенной римским сотником и, естественно, на римские «поганые» деньги. Другой представитель ненавистного рода — Понтий Пилат — дважды созывал заседание синедриона, стараясь всячески отменить смертную казнь пророку и перебрав все возможные способы, когда уже все свершилось, по первому требованию выдал тело, дал возможность нормально похоронить Иисуса, а также устанавливал стражу, чтобы фарисеи не выкрали его.
При чтении канонических книг у любого мало-мальски здравомыслящего человека непременно возникает масса вопросов, ибо брать все на веру становится уже просто невозможно, ввиду того что та обширная зона в душе человека, терпящая бессилие интеллекта, сужается до предела. А потребность в ответах на проклятые вопросы растет, и удовлетворена она может быть лишь с помощью той информации, которая сознательно скрывается отцами церкви. Итак, апокрифы — лучшая проверка на выносливость любого легковерного разума. В следующем параграфе мы позволим себе больше цитирования, дабы никто не посмел обвинять автора в кощунственной клевете на святой образ. Кроме того, первоисточник позволит легче передать сам нескрываемый пафос религиозно-политического заговора, и все последние иллюзии отпадут с меньшей болезненностью.
№ 5
Засилье общей культурной традиции, насаждающей нам вот уже почти две тысячи лет один и тот же кроткий Христа, несомненно, сделало свое черное дело, и вышеприведенных рассуждений, равно как и фактов из священных боговдохновенных писаний, явно недостаточно для того, чтобы усомниться в выдающейся миссии Христа. Его чудеса и проповеди все еще источают возвышенный фимиам неповторимого религиозного воодушевления. Особенно нагнетают благие страсти многочисленные теологические трактаты и витиеватые толкования жизни пророка, но вся их беда заключена как раз в том, что, формируя Ваше религиозное мнение, конечной целью которого является безоговорочное подчинение догме, они вообще не заслуживают внимания и сколько-нибудь вдумчивого отношения. Все богословы, рассуждая о Христе, вере и церкви, согласно установленному канону рассматривают и ссылаются лишь на четыре классических Евангелия, ответственность за которые (со всеми несоответствиями и путаницей) берет на себя сам Бог. Ведь только эти четыре труда принято называть богооткровенными, все же остальные версии «чудесной» жизни и смерти отлучены под общим, полубранным в известных кругах, словом «апокриф». Вот именно здесь и проступает ярко выраженный политический умысел всей этой «богооткровенной» затеи. Впитывая нравственный облик Мессии, мы усваиваем лишь конечный продукт деятельности церковных соборов, которые буквально устраивали конкурсы на выявление сочинений, более всего соответствовавших конъюнктуре религиозного спроса, в заданных идеологических рамках, естественно. Многие сочинения, доступа к которым лишены нынешние верующие, являлись священными и безоговорочно принимались на заре христианства, когда оно было много чище, по признанию святых отцов, а многие нынешние канонические тексты, напротив, объявлялись злыми ересями.
Вот именно этим апокрифы и позволяют нам совершенно иначе взглянуть на Христа. Именно здесь, в этой полузапрещенной и нерекламируемой литературе, он выступает во всей своей отнюдь не боголепной красоте. Сценарий изощренного политического умысла вселенского масштаба сквозит здесь всюду. Многие откровения Божьего сына вызывают шок и внерелигиозную оторопь, так словно принадлежат не Богу, живому, а циничному злоумышленнику. «Неужели это Он?» — возникает коварный вопрос, неустанно подтачивающий постамент одного из самых могучих мифов истории.