Голодная дорога, стр. 61
– Ничего, – ответил я тем же шепотом.
Мы продолжали говорить вполголоса.
– Где Мадам Кото?
– На заднем дворе.
– Что она делает?
– Я не знаю. Кажется, считает сбои деньги.
– Считает деньги?
– Да.
– Сколько денег?
– Я не знаю. Много. Пачки денег.
– Пачки денег?
– Да.
– Она дала тебе сколько-нибудь?
– Нет.
– Как ты думаешь, если я попрошу у нее взаймы, она даст мне?
– Нет.
– Почему нет?
– Она стала гнусной.
– Как это так?
– Я не знаю.
– Тогда чего ты здесь сидишь?
– Она хочет нанять девушек и мужчин быть ее слугами.
– Это правда?
– Да.
Снаружи зашумел ветер. Папа поскреб свою щетину. Мадам Кото вошла с заднего двора.
– Кто здесь? – спросила она грубо.
– Я, – ответил я.
– Я знаю. Кто еще?
Папа молчал.
– У вас что, нет голоса?
– Это я, – ответил Папа.
– Кто «я»? – повысила голос Мадам Кото.
– Отец Азаро.
Снова наступила тишина.
– А, отец Азаро, – в конце концов сказала Мадам Кото голосом, полным одушевления. – Как вы поживаете? Сейчас я принесу вам лампу. Вы хотите пальмового вина? Я принесу вам.
Она не двигалась. Мы молчали. И затем я вдруг увидел ее. Я отчетливо увидел ее в обрамлении тусклого желтоватого света. Свет мягко сиял вокруг нее, как будто ее кожа горела. Затем я увидел, как Мадам Кото раздвоилась. Желтый свет остался. А она сама вышла из бара. Я слышал шаги Мадам Кото, но свет, колыхаясь, меняя цвет порой слабо, а порой резко, оставался там, откуда она только что ушла.
– Ты видишь его, Папа?
– Что вижу?
– Этот свет.
– Какой свет?
– Желтый свет.
– Где?
Мадам Кото вошла в бар, неся перед собой лампу. Свет лампы растворил колышущийся желтый свет. Мадам Кото подошла к нам. Она поставила лампу на стол и уставилась на нас так, словно мы были для нее незнакомцами.
– Как идет ваш бизнес? – вежливо спросил Папа.
– Потихоньку справляемся, – ответила она. – Ваш сын вам расскажет.
Она подозрительно посмотрела на меня. Затем поставила на стол тыквину вина. Было видно, что в ее набедренной повязке больше не было спрятано денег. Она снова вышла и вернулась с двумя желтыми пластиковыми стаканами. Эти стаканчики были для меня в новинку.
– Спасибо, Мадам, – сказал Папа с удвоенным воодушевлением. – Да поможет вам Бог преуспеть и да ниспошлет он вам здоровье и счастье.
Театральность прозвучавшей молитвы была явно некстати.
– Аминь, – пропела Мадам Кото, оглядывая нас с подозрением.
Она пошла и уселась за стойку – внушительная фигура, оплот бдительности.
Папа разлил пальмовое вино для нас обоих. Он закурил сигарету. Я пил вино, а Папа нервничал. Мне стало понятно, что Папа не смог заставить себя попросить денег у Мадам Кото. Он сидел рядом со мной, сокрушенный своей гордостью. На его лице было написано унижение. Он пил свое вино как необходимый яд.
Мы так и сидели, пока с улицы не зазвучали голоса. Шум приближался: мужчины пели, выстукивали ритмы на бутылках, голосили в пьяном весельи. Лицо Мадам Кото просветлело. С глазами, полными огня, она вскочила с места, побежала и расставила лампы на столики. И затем в бар вбежал мужчина с порезом на лбу и, широко раскинув руки, крикнул:
– А вот и мы!
Остальные шумно ввалились, скандируя имя Мадам Кото. У одного из них была трость. Мадам Кото вышла поприветствовать их, показала на скамейки, вытерла главный стол и вообще проявляла много рвения. Они расселись, с песнями и чантами, и вдруг увидели нас в углу. Все затихли.
Мадам Кото, войдя в зал с напитками и чашами с едой, заметила перемену в их настроении. Она пыталась взбодрить их и поглядывала на нас так, словно передавала взглядом желание, чтобы мы поскорей уходили. Мужчины пили в молчании. Затем мужчина со шрамом отозвал ее в сторону, и они долго шептались. В паузах он поглядывал на нас. Стало ясно, что они молчат из-за нашего присутствия. Мадам Кото, закончив шептаться с мужчиной, кивнула, пошла к нам, но потом передумала и встала за стойкой. Я вдруг почувствовал себя в самом центре какого-то тайного общества. Мадам Кото сказала мягким голосом:
– Азаро, тебе пора уже идти спать.
– Да, в самом деле, что здесь делает маленький мальчик? – спросил один из мужчин.
– Так вот и портятся дети, – сказал другой.
– А потом они становятся ворами и крадут у своих отцов.
Папа постепенно доходил до кондиции. Я чувствовал, как он сжимает и разжимает кулаки под столом. Он подвигал челюстями, хрустнул суставами, поерзал, и после того как последний мужчина закончил говорить, бросая вызов, сказал:
– Это мой сын! И он не вор!
Последовала долгая тишина. Мадам Кото села за стойку и спрятала лицо в тень. Один из мужчин засмеялся. Это был очень странный высокий смех, похожий на ржание лошади. Смех был прерван человеком со шрамом.
– Нам не нужно никаких неприятностей.
– Тогда зачем вы оскорбляете моего сына?
– Все что мы хотим – это провести здесь собрание, и нам не нужен тут этот мальчик.
– Мальчик будет там, где буду я.
Мадам Кото вышла из-за стойки.
– Мне ни к чему скандалы в моем баре, – объявила она.
Она начала ставить скамейки ножками вверх на пустые столы. Закончив, она вышла на улицу.
– Если вам не нужны неприятности, вы оба должны покинуть бар.
– Нет! – крикнул Папа, опорожнив стакан с пальмовым вином и ударив по столу.
Мужчины притихли.
– Какую партию вы поддерживаете? – спросил один из них с угрозой в голосе.
– Это не ваше дело.
– Это наше дело.
– Хорошо, я не поддерживаю вашу партию.
– Почему нет?
– Потому что это партия воров.
Один из мужчин немедленно позвал Мадам Кото. Она вошла, уперев руки в бока.
– Что такое?
– Скажите этому человеку и его сыну, чтобы они убирались.
– Мне не нужны неприятности.
– Хорошо, вы должны выбрать между ними и нами. Если вы не прогоните их, нам придется провести собрание где-нибудь в другом месте.
– Мне не нужно неприятностей. Если вы хотите провести собрание, проводите его. Они уйдут. Все должно происходить мирно.
– Но нам нужно провести собрание прямо сейчас.
Мадам Кото посмотрела на них, а потом на нас.
– Вы думаете, если у вас больше денег, то можете запретить выпивать бедному человеку, а? – сказал, сплевывая, Папа.
– Да, можем.
– Отлично, иди сюда и попробуй. А я на тебя посмотрю.
– Ты нас что, провоцируешь?
– Да.
Трое мужчин встали как один. Это были здоровяки. Каждый из них был великаном. Они стояли вокруг нашего столика, как башни. Я взял Папу за руку.
– Вы хотите драться здесь и все перебить? – холодно спросил Папа.
– Пошли отсюда на улицу, – предложил один из гигантов.
– Сначала я закончу свой стакан с пальмовым вином. Я не дерусь, пока я не пьян.
– Так ты пьяница!
Папа пил намеренно медленно. Его рука дрожала, и я чувствовал, как подо мной вибрирует скамейка. Мужчины склонились над нами, терпеливо выжидая. Мадам Кото ничего не говорила и не двигалась. Другие мужчины продолжали пить за своими столиками. Папа вылил последний глоток вина в желтую пластиковую чашку.
– Подонки! – сказал он. – Вы все подонки! Теперь я готов.
Он встал и хрустнул суставами. Мужчины пошли к выходу.
– Иди домой! – скомандовал мне Папа. – Я сам управлюсь с этими козлами.
В его глазах с кровавыми прожилками горела смелость. Он подошел к двери и встал между полосками занавесок. Он сплюнул.
– Вперед!
Я встал. Папа вышел, не обернувшись. Я последовал за ним. Я не видел тех троих. Как только мы вышли на улицу, дверь за нами быстро захлопнулась и закрылась на защелку. Папа поискал мужчин и не нашел их. Я искал вместе с ним. Кусты буша двигались от ветра. Сова ухала где-то глубоко в лесу. Я пошел на задний двор, но там дверь тоже была закрыта на задвижку.
– Они трусы, – сказал Папа.