Голодная дорога, стр. 48
– Муравьи?
– Да. Они полезные. Они сделают тебя прекрасным и помогут быстрее подрасти.
Я купил несколько жареных муравьев и присел в тени. Я съел бобы, муравьев и запил водой. Затем я стал клевать носом и заснул прямо у нашей двери. Солнце обожгло меня, и когда вернулась Мама и разбудила меня, я почти целую минуту ничего не мог видеть. У меня пропало зрение, все состояло из красных, синих и желтых колец. Мама отвела меня в комнату и положила в кровать. Когда я проснулся, был уже вечер. Разнообразие цветов мира разбило мою слепоту. Мамы не было.
Отсутствие Мамы начало меня беспокоить. Я закрыл дверь, спрятал ключ под наш изношенный дверной коврик и вышел ее поискать. Я пошел по улице и встретил нашего лендлорда. Холодно взглянув на меня, он спросил презрительным голосом – дома ли мои родители.
– Нет, – ответил я.
– Когда они вернутся? – спросил он.
– Я не знаю.
– Скажи им, что я приду к ним вечером за своей рентой и еще по другому вопросу, понятно?
Я кивнул. Он спешил в наш барак. Я двинулся туда же. У меня начал болеть живот, и я был уверен, что жареные муравьи проснулись и ползают у меня в желудке. Внезапно воздух заполнило сильное зловоние. Невыносимое и неустранимое, оно было везде, куда бы я ни поворачивался. Потом я увидел, что ко мне приближается сборщик нечистот. Я не хотел его обижать, поэтому остался на месте. Но я задержал дыхание. Он сгибался и покачивался под своей тяжелой ношей. Он был в капюшоне и грязной синей одежде, и я увидел только его глаза навыкате и его свирепый взгляд. Он что-то проворчал, пройдя мимо меня. Чувствуя, что задыхаюсь без воздуха, я побежал; и когда наконец я вдохнул, ощутил, что я болен. Как и все остальные вокруг. Но я уже был возле бара. Снаружи у входа разговаривали Мадам Кото и Мама, то и дело зажимая носы. Запах долго оставался в воздухе, и даже когда я пришел домой и закрыл дверь, запах все еще ощущался.
Мама пришла довольно скоро. Она выглядела очень уставшей. Она сказала, что Мадам Кото спрашивала обо мне. Я рассказал ей о том, что просил передать лендлорд, и она очень взволновалась.
– Рента? Но у нас нет сейчас денег. Когда он сказал придет?
– Сегодня вечером.
На какое-то время она присела. Затем пошла к корзине с товарами, вынула жестяную банку и стала считать деньги. Она долго их пересчитывала, и пот стекал ей на лоб. Закончив, она снова села. Затем распустила конец набедренной повязки и сосчитала завязанные там деньги. Было уже поздно, и я зажег еще свечу. Мама была совершенно выбита из колеи. Она все возилась с деньгами, считая, сколько она выручила сегодня и на сколько нужно купить товаров, как вдруг прозвучали решительные удары в дверь. Мама аж подскочила, рассыпав на пол почти все деньги. Она поспешно собрала их и отложила прежде, чем сказать с капелькой пота на реснице:
– Азаро, посмотри, кто стучит.
Я пошел к двери и открыл ее, в комнату вошел лендлорд, отодвинув меня, он широко распахнул дверь, видимо, желая, чтобы весь мир слышал, что он хочет сказать. С ним пришли еще трое мужчин. Это были незнакомцы. Они были большие, с накачанными мускулами и безумными глазами громил от политики. Одетые в соответствующую униформу, они вошли и встали друг рядом с другом, широко расставив ноги и прислонившись спинами к стене. Они скрестили руки на груди и поглядывали на нас с презрением, каким удостаивают насекомых.
Лендлорд походил кругами, увидел разбитое окно и взорвался руганью. Он говорил достаточно бессвязно, и в его словах появился какой-то смысл только тогда, когда он немного успокоился и потребовал, чтобы окно было починено к его следующему визиту. Он эффектно расхаживал вперед и назад, придерживая, как всегда, самые громкие выражения и самые драматические жесты для тех моментов, когда оказывался у двери. Соседи собрались снаружи, и некоторые из них заглядывали в комнату. Размахивая руками, поводя своей многоскладчатой агбада из стороны в сторону, он повернулся и спросил:
– Так значит, ваш муж не дома?
– Нет.
– А что с моей рентой?
– Когда он вернется, он вам ее отдаст.
– Он не оставлял ее?
– Нет.
Расшагивая так, словно находясь на сцене, размахивая руками во все стороны, лендлорд говорил:
– Почему я должен приходить и упрашивать вас заплатить ренту, а? Когда вы хотели снять эту комнату, вы пришли ко мне и попросили меня. А сейчас я должен ходить к вам и просить вас, а?
– Дела идут тяжело, – сказала Мама.
– У всех дела идут тяжело. Но все остальные съемщики заплатили. Вы что, такие особенные, а?
– Когда мой муж придет…
– С ним придут несчастья.
– Это не так.
– Ваш муж – смутьян.
– Совсем нет.
– Он думает, что он сильный.
Впервые Мама заметила присутствие трех мускулистых мужчин, стоявших спиной к стене. Она посмотрела на них, и они, не шелохнувшись, посмотрели на нее.
– Мой муж сильный, но он не смутьян.
Один из трех мужчин засмеялся.
– Замолчите! – рявкнул лендлорд.
Смех охранника перешел в пустое хихиканье. Лендлорд сел на папин стул, и стул рискованно заходил ходуном. Лендлорд все сидел, решая, что делать дальше. Затем он вынул из кармана дольку ореха кола и принялся жевать. Мы молчали. Дрожали свечи, тени ходили по комнате, то удлиняясь, то укорачиваясь. Трое мужчин выглядели мрачно, напоминая вампиров, и направленный вверх свет, падая на их лица, оттенял щеки и глаза, словно они были пустыми.
– Так когда придет ваш муж?
– Не знаю.
Лендлор чавкал своим орехом кола.
– Хорошо, – сказал он после обдумывания. – Другой вопрос, по которому я пришел, очень простой. Мне не нравится, как мои съемщики ведут себя по отношению к моей партии. В следующий раз вы и меня побьете, да? Что я вам сделал, а?
К этому моменту он встал и возобновил свои мелодраматические шаги. Он жестикулировал, и его голос становился громче, когда он подходил к двери, словно обращался к невидимой аудитории.
– Я уже сказал это всем моим съемщикам. Все, кто хочет жить в моих домах, под этой крышей, которую я построил своими руками, должен проголосовать за мою партию. Ты слышишь меня?
Мама не кивала ему. Она мрачно уставилась на дрожащую свечу.
– Не имеет значения, отвечаешь ты или нет. Я сказал то, что должен был сказать. Если у тебя есть уши, слушай. Если вы хотите быть моими съемщиками, когда придут выборы, вы пойдете и проголосуете за человека из моей партии.
Он сделал паузу.
– Это просто. Все, что вы должны сделать – это поставить точку рядом с его именем. Простая процедура. Моя партия проведет электричество, построит хорошие дороги, наладит водоснабжение. И помни вот что: у нас есть свои люди на избирательных участках, которые будут смотреть за тобой. Мы будем знать, за кого ты проголосовала. Но за кого бы ты ни голосовала, наши люди все равно победят. И если ты голосовала не за них, тебе будет плохо. Вы можете прямо сейчас начинать подыскивать себе новое место для жилья, и посмотрим еще, найдете ли вы такого хорошего лендлорда. Скажи все это своему мужу. У меня больше нет на вас времени. И пришлите мне мою ренту завтра утром. Вот и все.
Он закончил свою тираду, стоя перед папиным стулом. К нам он стоял спиной, и казалось, что он ждет от нас ответа. Но ответом ему была тишина. И оплывающая свеча. Трое мужчин смотрелись как статуи. Они выглядели как мертвецы. Я едва мог видеть белки их глаз.
– Видит Бог, – продолжил лендлорд, – я хочу только добра для своих съемщиков. Но тот съемщик, который не хочет добра, пусть убирается отсюда. Коса найдет на камень: каждый, кто желает мне несчастья, сам всю свою жизнь будет его расхлебывать. Я мирный человек, но тот, кто нарушит мой мир, узнает, что я ЛЕВ. Я СЛОН. Мой ГРОМ поразит его. И если ему будет мало, я пошлю своих мальчиков хорошенько его проучить.
Он подошел к окну и положил в карман орех кола. Вытащил белый носовой платок и вытер им лицо. Затем повернулся и прямо посмотрел на Маму. Все обернулись на лендлорда. Кроме Мамы. Она продолжала смотреть на пламя свечи, словно провидя в пламени свою судьбу.