Баллада о кулаке (сборник), стр. 159
Потом только хуже будет. Меня теперь к этой кассете тянет, как пьяницу к бутылке или наркомана — к шприцу. Хожу кругами вокруг местного видеозала, еле себя удерживаю, прочь иду, а ноги сами обратно несут! Я наркотой никогда не баловался, да и пил по праздникам — но, наверное, «ломка» так и выглядит! Крутит всего, места себе не нахожу, а как глаза закрою — экран вижу. Я уж ее, заразу, и выкинуть хотел, в речку, или сломать, или сжечь — веришь, рука не поднялась! Не смог.
В общем, пока держусь, но с трудом.
И еще голос этот… Нет, не голос, конечно (Тань, Оля, вы не думайте, крыша у меня еще на месте, не течет!.. Да, я уже писал). Короче, мыслишки подленькие закрадываются: а что, если досмотреть-таки, дозаниматься, до конца курс пройти?! Ну не станут же тогда у меня из глаз молнии сыпаться?! Может, наоборот, если полный курс пройти, я это дело контролировать сумею? В смысле, когда надо — включаться в «боевой режим», а в остальное время буду нормальный, как все? Может, так и должно быть: пока весь курс не пройдешь, контролировать себя не научишься? А потом все в норму придет? Вроде пистолета в кармане, который лежит до поры до времени, пока надобность не возникнет…
Одного боюсь: вдруг не мои это мысли! Вдруг проклятая «Технология…» мне их нашептывает, искушает, аки дьявол душу человеческую!
Боюсь я, Оля. Боюсь я, Таня. Что поддамся в конце концов, пройду до конца… И кем тогда стану?
А кем я уже стал?!
Вот только мечту жалко. Сколько лет искал, нашел в конце концов: вот оно, мастерство, умение, сила — бери, пользуйся, быстро и просто!.. А в итоге…
Жаль.
Вдвойне жаль: стану прежним (дай бог!) — буду вспоминать себя теперешнего, с такими-то возможностями…
Нет, нет, Оля, не слушай меня!
Брось немедленно, слышишь?!!
Ладно, буду закругляться. Некоторое время пересижу еще — авось отпустит. Как только — сразу вернусь. Слышишь, Таня? Все будет хорошо! И с Шуриком все будет хорошо, он поправится, вот увидишь! Я тебя люблю, Таня. Я вернусь. Ты меня дождись. Ты меня обязательно дождись, я…
Все, пока.
Дмитрий
Я молча тушу в пепельнице сигарету и тянусь за бутылкой. Кажется, стоит выпить еще по одной.
Пока Олег читал, я, слушая его, одновременно изучал конверт, пытаясь изображать великого сыщика. Обратного адреса Монах не оставил, однако, в принципе, по почтовому штемпелю можно было бы определить, откуда отправлено письмо, и таким образом резко сузить круг возможных поисков.
Однако на конверте стоял штамп 125-го почтового отделения города Харькова, а это означало: письмо скорее всего отправлено с железнодорожного вокзала Левада. Или с автовокзала, который находится там же, буквально в двух шагах. Просто-напросто тот самый Андрей Шмалько, классификатор коньяков (впрочем, в народе он больше известен иными заслугами), обитает неподалеку от Левады, а номер его почтового отделения — как раз 125-й.
И что это нам дает? Да ничего! Приехал Монах из своего логова на электричке или на автобусе, вылез на Леваде, кинул письмо в ближайший почтовый ящик (внутри города быстрее дойдет) и обратно укатил. А куда именно — черт его знает!
В письме он об этом тоже не распространялся.
— …вот я и хотела спросить, Олег: может такое быть? Ну, о чем написал Володя?
Назвался сэнсеем, полезай в кузов! Мне небось она таких вопросов не задает. Хотя сейчас Олег скорее всего ответит то, что ответил бы и я.
— Раньше я бы сказал вам, Оленька: нет. Не может. Но после событий последних двух недель… Не знаю. Может быть, мир вывихнул сустав. А может — это все цепь дичайших совпадений плюс больное воображение Владимира. Не знаю. Не возьмусь утверждать однозначно.
Точно! Почти слово в слово. Уже в который раз: Олег вслух произносит мои мысли. И наоборот.
— Дело в том, что я начала за собой замечать… кое-что из того, о чем пишет Володя! И когда я прочла его письмо — мне стало просто страшно! А вдруг он прав, вдруг я тоже стану… опасной для окружающих? Вот, например: мне в последнее время неприятны чужие прикосновения. Я их стараюсь избегать. Потому и дернулась, когда вы мне хотели руку поцеловать. Извините еще раз…
Олег очень серьезно кивает.
Шутки в сторону.
— Или если это и впрямь психоз — вдруг это… действительно из-за кассет? Я ведь когда от тех шестерых отбивалась… я ведь и не помню ничего! Все как в тумане было. Потом прихожу в себя, а они на земле валяются…
— Да, Ольга, мы давно хотели узнать… Вы там на самом деле одна были? — не выдерживаю я. — Может, вы кого-то прикрываете? Чтоб не подставлять человека? Поверьте, это останется между нами! Можете даже имени не называть. С вами тогда был кто-то еще?
— Одна я шла. Одна! — Ольга едва не срывается на крик и поспешно умолкает.
Я понимаю: она не врет.
— Что мне теперь делать? — тихо спрашивает Ольга. — Мне страшно! Я сама себя боюсь…
— А у вас тоже есть эта кассета, что у Володи?
— Кассеты, — поправляет Ольга. — Две кассеты и альбом.
— Ну да, в рекламке еще написано было, — припоминает Олег. — Может, на второй какая-то зацепка есть?
Он смотрит на меня.
— Может быть, — пожимаю плечами. — Ольга, можно нам будет вторую кассету посмотреть?
— Посмотреть? Вы понимаете… я…
Она резко умолкает под обстрелом наших взглядов.
Кусает губы.
Краснеет.
— Да, можно. — Так скорее заходят в кабинет к стоматологу, а не отвечают на пустой вопрос.
И на том спасибо.
— Мальчики (ишь ты!), а где может прятаться Володя, вы не представляете? — напоминает о себе временно всеми забытая Монахова.
— На конверте штамп 125-го отделения. Отправлено с Левады или с автовокзала. Скорее всего, — сообщаю я Олегу свои выводы.
— Понятно. Ну-ка, давайте еще раз текст посмотрим. Что-то там такое было…
Олег вновь берет листки. Вертит их в руках, быстро бегая глазами по строчкам и шевеля губами.
— Я вначале хотела в милицию обратиться, письмо им показать, — рассказывает между тем Монахова. — Хорошо, что сразу не пошла, сначала знакомому своему позвонила. У него сын — юрист, консультант при Харьковской епархии. Так он, когда это письмо прочел, сразу заявил: «Не вздумайте нести в милицию! Он же пишет, что человека убил! И что он социально опасен. Розыск-то объявят — но, если найдут, посадят непременно. Еще и пару нераскрытых дел на него повесят. Так что не вздумайте…»
— Ну, полагаю, ваш консультант несколько сгустил краски, — спешу я успокоить разволновавшуюся Татьяну. — Но посоветовал верно. В милицию с этим идти не стоит.
— Да, но я хочу его найти! Ведь видно же: ему плохо, ему помощь нужна!..
— Вот, есть! — В голосе Олега пробивается азарт сыщика, напавшего на след. — Монах… Владимир пишет: «Сходил даже на старое место, где мы экзамены сдавали, там аура хорошая. Сидел, три часа медитировал, экзамены вспоминал, тренироваться по-старому пробовал… Не помогает». Ты понял, Димыч?
— Понял!
Я обернулся к скульптурной группе «Недоумение» в лице двух женщин.
— Понимаете, наша школа карате каждый год сдает экзамен. Все группы с инструкторами плюс приглашенные. Так вот, это много лет происходит в одном и том же месте… — Краем глаза я ловлю предупреждающий взгляд Олега и осекаюсь на полуслове. Он прав: не стоит пока говорить Татьяне, где это.
Еще кинется сдуру, спугнет Монаха…
— …а раз Владимир пишет, что он сходил, а не съездил на старое место, — значит, он окопался неподалеку. И мы подозреваем, где.
— Где?! — Монахова вся подалась вперед, задев столик и едва не расплескав коньяк из рюмок.
— Извините, Татьяна, но пока мы не можем вам этого сказать. Думаю, завтра… нет, завтра не получится!.. послезавтра мы сами туда съездим и все выясним. Мы ведь тоже не Шерлок Холмс с доктором Ватсоном. Поймите нас правильно…
Все сходится. Монах отправил письмо с Левады — а электрички на Змиев, через три остановки после которого надо выходить, чтобы попасть на «экзаменационную поляну», уходят именно оттуда! И как раз на той же станции, по другую сторону железнодорожного полотна, имеется вполне приличный дом отдыха, где мы с Олегом отдыхали семьями несколько лет подряд. Пару раз к нам туда на шашлыки приезжали друзья-знакомые — и среди них, кажется, был и Монах.