Исцеление Перекрестка, стр. 43

Бидж с трудом освободилась от кошмарного сна, в котором несла новорожденного грифона сквозь груды паразитов глубиной по колено. Этот сон снился ей вторую ночь подряд. На этот раз, однако, ей удалось передать птенца улыбающейся Бемби, которая с легкостью выпрыгнула из шевелящейся массы на своих оленьих ногах и поцеловала пушистого малыша в клюв. Бидж сказала: «Сын Астуриэля, познакомься с очень хорошим другом», истерически рассмеялась и наконец полностью проснулась.

На самом деле все произошло иначе. Серебряный опустил Бидж и новорожденного грифона перед ее коттеджем. Она заперла малыша внутри, бросилась в «Кружки» и оставила сообщение грифону. Тот прибыл и забрал сына, молча выслушав перечисление могущих проявиться врожденных дефектов и перечень (возможно, ненужный) мер по уходу за детенышем.

Однако прежде, чем они улетели, он повернулся к Бидж и тихо сказал:

— Я почти надеюсь, что мне никогда не придется оказать тебе ответную услугу — за это я мог бы отплатить, только отдав тебе свою жизнь. — Когда они скрылись из виду, Бидж проспала восемнадцать часов и проснулась под конец дня — совершенно закостенелой, с ужасными синяками на плечах. Пока она спала, Кружка принес ей обед и оставил его в погребе. Бидж уснула снова и проснулась теперь уже на рассвете, чтобы войти в свой нормальный ритм.

Бидж обдумала приснившийся сон, уложила рюкзак, заварила себе чаю и села к столу, размышляя.

Когда она училась в университете, у нее была соседка по комнате общежития, увлекавшаяся медитацией и пытавшаяся втянуть в это и Бидж. Та не очень заинтересовалась, но проявила терпение. Теперь же, сидя у стола и делая глубокие вдохи, она постаралась очистить ум от всяких отвлечении и посторонних мыслей.

Сейчас на это почти не понадобилось времени; то, ради чего в шумном общежитии приходилось бороться, здесь, в тишине Перекрестка, было легким и простым. Или, мелькнула мысль, это связано с происшедшими в ней переменами? Бидж поспешно отогнала это предположение — она терпеть не могла, когда кто-нибудь называл ее богиней, и предпочитала не задумываться о своих новых талантах.

И все же… Сейчас, освободив ум настолько, насколько только могла, она потянулась вовне, пытаясь обнаружить один из миров. Для простоты — а также по причине срочной необходимости — она выбрала один из тех, которые когда-то посетила с Филдсом. Она чувствовала себя так же, как когда летела с Серебряным — она быстро проносилась над землей и дорогами, ведущими в другие миры (когда-нибудь, смутно подумалось ей, нужно будет узнать, легко ли грифонам и химерам путешествовать между мирами; посторонняя мысль сделала ее неожиданно тяжелой, мешая лететь, и она поспешно прогнала ее). Под ней тянулись степи, потом леса и горы, потом начались неожиданные повороты и ощутимые перемены климата…

Глаза Бидж открылись, и она улыбнулась. Теперь она знала, какой маршрут ей предстоит сегодня, знала так же твердо, как если бы его карта уже существовала.

— Не так уж много на это нужно времени, — сказала она вслух, посмотрела в окно и тут же поспешно отвела глаза.

Солнце стояло в зените, а чай давно остыл. Бидж, морщась, выпила его и вышла, закинув за плечо рюкзак.

Сначала лес, через который она шла — как раз над «Кружками», — состоял в основном из берез и ясеней. Ближе к реке росли дубы, а выше в предгорьях кедры и горный лавр сменялись соснами. Бидж не заботилась о том, чтобы идти по тропе; подлесок почти отсутствовал, а какого направления держаться, она знала точно.

Ее слух привык к птичьему щебету и шороху листьев под ногами; потребовалось несколько секунд, чтобы Бидж обратила внимание на ритмичный стук, который становился все громче.

Задолго до того, как она вышла на вырубку, она поняла, что шум производит человек или по крайней мере существо мыслящее. Бидж остановилась, озадаченная: на миг ей показалось, что воин сражается с деревом.

Он размахивал двуручным мечом, каждый раз делая круг над головой, прежде чем обрушить клинок на ствол. Зарубка на дереве быстро углублялась.

Береза рухнула, и Бидж автоматически отступила; человек повернулся к ней, сжимая в руках меч.

Он был белокур, с выступающими скулами и карими глазами. Первой мыслью Бидж было: «Он выглядит наполовину чероки, наполовину шведом».

Он заметил выражение ее лица. Губы его дрогнули, и он что-то сказал на незнакомом Бидж языке.

— Прошу прощения, — начала Бидж. — Я не…

— Я сказал, — перебил ее человек, — что оно напало на меня первым.

Бидж машинально взглянула на упавшую березу и вспыхнула.

— Не лги.

— Почему бы и нет? — Однако меч он опустил. — Это самая естественная вещь на любом языке.

Человек воткнул меч в кочку и отпустил рукоять.

— Меня зовут Диведд. — В ответ на вопросительный взгляд Бидж он неохотно добавил: — Диведд Оганнон. Полагалось бы сказать Оганнон Диведд, да только я бастард.

Бидж кивнула. Незаконность происхождения не слишком волновала ее.

— Имя кажется мне знакомым. — Он посмотрел на нее со смесью надежды и смущения, и Бидж быстро сказала: — Я слышала его раньше — от друга. Сама я не знакома ни с одним Оганноном.

На лице человека появилось то ли облегчение, то ли разочарование.

— Никто здесь не знаком. Там, откуда я родом, это распространенное имя. Моя матушка позаботилась, чтобы я знал, из каких я Оганнонов, и, если повстречаюсь с отцом, мог претендовать на родство. — Он улыбнулся. — Как будто я мог бы что-нибудь доказать! Оганнонов кругом много — то ли это большая семья, то ли батюшка был очень активен.

— Откуда ты знаешь английский?

— Этот язык именно так называется? — Он поскреб в затылке, явно довольный, что узнал название. — Он был одним из тех, на которых разговаривали в лагере Морганы.

При имени Морганы Бидж замерла на месте.

— Ты был наемником.

Он пожал плечами, и Бидж заметила, каким отчужденным — словно многие миры их разделили — он сделался.

— Да, чтобы не умереть с голоду.

— И ты сражался под командой Морганы? Участвовал в ее походах? — Бидж постаралась не показать, как ее интересует эта тема.