Сказки далеких островов и стран, стр. 48

И мгновение спустя Ахмед очутился по-прежнему на берегу Нила под высокой пальмой. Он готов уже был поверить, что все происшедшее с ним в подводном царстве привиделось ему во сне.

Вдруг у него над головой, среди ветвей пальмы, послышался птичий гомон. Это попугаи-зеленоножки громко делились друг с другом последними новостями.

— Знаешь, — говорил один из них, — я люблю наблюдать за людьми, которые носят блестящие украшения. Однажды я сорвал у одного из них такое красивое украшение, думая, что это должно быть что-то очень вкусное. Но оказалось — фу! — это был просто-напросто камень на цепочке. Эти люди столь глупы, что вместо того, чтобы искать вкусных мушек, гоняются за твердыми камнями.

На это второй попугай, постарше, ответил:

— Правильно ты говоришь, люди очень неумны. Вот, например, недавно, каких-нибудь лет сто тому назад, один человек закопал под этой пальмой тяжелый ящик, наполненный такими же блестящими камешками. А несколько дней спустя он заблудился в пустыне и умер там от голода и жажды.

Так, болтая непрерывно, попугаи перелетели на другую пальму.

Все это слышал Ахмед. Долго не задумываясь, он пошел домой за лопатой, а к ночи возвратился к этой пальме. Копал он, копал, пот обильно струился по его лицу, а клада и следа не было. Совсем отчаявшись, он решил уже бросить копать, как вдруг лопата заскрежетала, наткнувшись на железо. Значит, попугай правду сказал! Это был сундук с сокровищами. Ахмед еле-еле мог сдвинуть его с места, так он был тяжел, полон золотых монет и драгоценных камней.

Ахмед сделался богатым, как царь. Он закупил много товаров и часто отправлялся в далекие путешествия через пустыню с караваном навьюченных верблюдов.

Однажды в пути его застал сильный песчаный самум. Сразу стало темно, как ночью, ветер выл и бросал тучи песка в глаза верблюдам.

Когда буря утихла, все снова двинулись в путь. Но ураган засыпал следы дороги, и караван заблудился в пустыне.

Вскоре кончились запасы воды, и спутники потеряли последнюю надежду остаться в живых.

А ночью Ахмед услышал, как переговаривались между собой верблюды:

— Вот уж блуждают, блуждают эти люди по пустыне и нас все только отводят от пресной воды. Если так и дальше пойдет, мы скоро упадем от истощения. Ах, а ведь так недалеко отсюда оазис со свежей зеленой травой!

Второй верблюд в ответ ему простонал:

— С людьми-то всегда так: мчатся неизвестно куда и неизвестно зачем. Один раз я чуть-чуть не умер от голода в Великой Пустыне, так долго мой господин блуждал то туда, то сюда. В конце концов я перестал его слушаться и вышел на правильную дорогу, и этим спас и его, и себя.

Как только забрезжил рассвет, Ахмед похлопал по спине своего верблюда и сказал:

— Ступай, старый, куда хочешь, только выведи нас к оазису.

Верблюд медленно поднялся с колен, широко раздувая ноздри, а минуту спустя двинулся на север, а за ним — весь караван.

Вскоре Ахмед и его товарищи добрались до зеленого оазиса, где отдохнули и набрались новых сил.

Лежит Ахмед над родничком в холодке, грызет сладкий финик и раздумывает над своей дальнейшей дорогой. В этот момент послышался ему клеток аиста. Минуту спустя он увидел целую толпу аистов, бредущих по лужайке.

— Сегодня я ловил лягушек в пруду, что в саду султана, — клекотал один из них, обращаясь к своей супруге, с достоинством бредущей рядом с ним, — и услышал, как павлины раскричались о том, что принцесса очень больна. Султан приказал огласить по всей стране, до самых истоков Нила, что тому, кто спасет его дочь от смерти, он отдаст ее руку.

— О, что же это за новость, — отвечала ему аистиха. — Да я об этом уже давно слышала от фламинго, два полнолуния тому назад. И еще, помню, фламинго говорили, что принцессу ничем нельзя спасти, разве что соком этой желтой травы, что растет тут, у этого родника. Но что тут поделаешь? Ведь никто из людей не понимает нашего языка, никто не даст больной этого лекарства, и бедной принцессе придется умереть.

Услышав это, Ахмед вскочил и начал быстро полными пригоршнями срывать липкие стебли желтой травы, целые заросли которой окружали родник. Потом он направился к дворцу султана и велел известить, что он явился, чтобы спасти принцессу.

Старый султан печально покачал головой и сказал:

— Пусть тебе, мой сын, повезет больше, чем всем остальным, что безуспешно пытались вырвать мою дочь из когтей этой ужасной болезни.

Ахмед приготовил напиток из сорванных над родником трав и попросил больную принцессу выпить его. Она опорожнила чашу до дна, и сразу же на ее бледных щеках расцвел румянец, глаза засияли радостным блеском, уста засветились улыбкой. Она быстро соскочила со своего ложа и нежно обняла отца.

— Батюшка, этот юноша спас мне жизнь! — воскликнула девушка.

— Отныне он станет моим сыном и твоим супругом, — изрек султан.

Вскоре была отпразднована шумная свадьба принцессы с Ахмедом, сыном Хассана.

Однажды Ахмед сидел со своей супругой на террасе своего дворца, наслаждаясь вечерней прохладой. Вдруг две маленькие мышки пробежали мимо него по плитам пола и скрылись в щелке стены. Минуту спустя Ахмед услышал их шепот:

— Ты слышала, что говорят птицы? Будто с тех пор, как Ахмед стал зятем султана, он перестал сыпать по утрам зерна пшеницы.

— О да, — пискнула другая мышка. — Я слышала также, как голуби говорили, будто он для забавы стреляет в них из лука. Белая голубка, дочь которой он подстрелил, сказала, что он не заслуживает своего счастья и что рано или поздно будет наказан.

Разгневанный Ахмед соскочил с софы, на которой возлежал, бросил камень в щель, где спрятались мышки, и крикнул:

— Молчите вы, отвратительные, глупые грызуны. Сейчас же перестаньте сплетничать.

— Что случилось? На кого ты кричишь, Ахмед? Кому велишь замолчать? Тут ведь никого нет, — испугалась его супруга.

— Ах, да это только эти сплетницы-мыши, — ответил Ахмед. — Кругом полно этих дармоедок. Придется натравить на них кошку. Представь себе, они осмелились наговаривать на меня — Ахмеда, сына Хассана, единственного человека на свете, который понимает язык зверей.

Как только он вымолвил эти слова, сразу же утратил дар, ниспосланный ему Альдианом, духом Нила. С тех пор тайны языка птиц, рыб и четвероногих навсегда закрылись и для него. Напрасно настораживал он слух — мышиный писк оставался для него лишь мышиным писком, а гомон ласточек только гомоном ласточек. Ни о чем не говорил ему уже и клекот аиста.

Ни чириканье воробьев, ни рев осла, ни блеяние овечки, ни лай собаки никогда больше не открывали ему ни единой тайны.

Волшебное зеркальце (Сказка острова Эвбей)

Жил-был однажды царь, у которого был единственный сын, стройный, как кедр, смелый, как сокол. Отец его правил справедливо, мир царил в его государстве, и никогда еще ни один враг не застал его в столице врасплох, безоружного. Старый владыка за много дней заранее знал, кто приближается к границам его государства.

Было у него зеркальце — маленькое, серебряное, и ежедневно, с самого утра, царь, постучав по зеркальцу пальцем, приговаривал:

В ответ на это из зеркальца раздавался шум и свист, точно вихрь срывался, а потом сразу становилось тихо-тихо. Царь тогда долго вглядывался в серебряную поверхность зеркальца: если она оставалась ясной, прозрачной, это означало, что никто к царским границам не приближается. Когда же по зеркальцу пробегали красные лучики, это предвещало, что вооруженный враг показался со своим войском. Иногда на царя с поверхности его зеркальца смотрело лицо его друга, это означало, что в это время друг собирается его проведать.

Как зеницу ока берег царь это зеркальце и никогда с ним не расставался.