Я и Тёмка, стр. 44

Это на самом деле оказалось неожиданно здорово – всем вместе поработать во время каникул.

Дружба навек

В классе у меня и у Андрея по другу. Вернее сказать, у меня подруга – Таня Лимонтьева, а у Андрея друг – Сашка Худоруков. Я с Таней дружу уже год, а Сашка с Андреем восемь лет, то есть с первого класса. Они сидят вместе за одной партой, вместе бегают на перемене, вместе едят в школьной столовой.

Как-то так получилось, что мы с Андреем вроде и в одном классе учимся, а замечаем друг друга только когда домой пора. Удивительно! Всё остальное время занимают наши друзья и какие-то проблемы.

Был обычный осенний день. Мы с Андреем пришли в школу сонные и, как всегда, разбежались по своим делам. Первые два урока – физкультура. Я этого терпеть не могу. Потом, вся мокрая и липкая, с трясущимися руками и ногами, идёшь на английский. Не знаю, кто как, но я после физкультуры ничего не соображаю… Мне так хочется спать, что иногда я ставлю руки локтями на стол и, обхватив голову, «думаю». Как только меня в сторону поведёт, я сбрасываю сон, но он опять на меня нападает – бороться здесь бесполезно. И кто это придумал ставить физкультуру первой?

После английского мы пошли на русский язык. Наша любимая Ида Исаевна начала вести урок. Она говорила тихо, но всё было слышно. Я уже не хотела так сильно спать, но всё время ловила себя на мысли, что никак не могу сосредоточиться и понять, что же сегодня объясняют.

Она несколько раз сделала замечания начинавшим было говорить между собой ребятам. И вдруг – БАХ! Шум падения. Я резко обернулась и увидела, как с пола поднимается Сашка Худоруков, а Андрей сидит за партой красный-красный. Он втянул голову в плечи и даже не смотрел в сторону друга.

Когда Сашка поднялся и попытался сесть на место, Андрей неожиданно подскочил и смёл рукой Сашкины учебники с тетрадями на пол.

– Андрей! – возмутилась Ида Исаевна.

Не знаю, чего больше было в этом окрике – удивления или растерянности. Андрей, как выражается наша классная, «интелли-гентный мальчик». Ничего подобного за ним никогда не водилось. А тут!

Я сама удивилась, даже рот открыла.

– В чём дело? Немедленно прекратите! – продолжала Ида Исаевна.

– Уходи, – сквозь зубы сказал Андрей Сашке.

Его брови сошлись на переносице, глаза горели, рот сжался так, что губы исчезли.

Сашка подобрал свои вещи с пола и пошёл на последнюю парту. В классе восстановился мир. Но меня так и подмывало узнать, что же произошло. Я даже спать расхотела от любопытства! Еле высидев урок, на перемене подлетела к Андрею:

– Ты чего Сашку толкнул?

– Не лезь не в своё дело.

– Как это не лезь? Он же твой друг!

– Уже не друг.

– Как – не друг? Что случилось-то?

– Так, не друг, и всё. Не трогай меня, а то я за себя не отвечаю.

Я отошла, слегка обидевшись. После уроков отправились домой; Андрей шёл мрачнее тучи.

«Спросить или не спросить?» – думала я.

Решила, лучше не спрашивать. По крайней мере, сегодня.

На следующий день была суббота – мы пошли в кино. Фильм был какой-то скучный: я предложила уйти, не досмотрев.

– Ну, что вчера случилось?

– Да ничего не случилось…

Мы помолчали.

– Что же, Сашка сам с парты упал?

– Не сам. Помогли.

– Ну?

– Гну.

– И когда вы помиритесь?

– Никогда.

– Ничего не понимаю. Это из-за чего же нужно так поссориться, чтобы с другом разругаться окончательно?

– Значит, это не друг.

– И ты об этом восемь лет не знал?

– Отстань.

Так мне и не удалось ничего узнать. Только Андрей с Сашкой больше действительно не общались. Весь класс это так удивляло! Два друга – не разлей вода, с первого класса рядом… Такого просто не могло быть! Всё равно что Луна отлетела бы от Земли!

Первое время они не могли найти себе занятия на переменах и слонялись без дела, словно что-то искали или кого-то ждали. Но вместе их больше никто не видел. Постепенно всё как-то улеглось. К Андрею посадили Наташу Смирнову, Сашка сидел на последней парте. На переменах Андрей часто стал пропадать в библиотеке, что делал Сашка – уж и не знаю. И только спустя несколько месяцев я случайно узнала, что было причиной их ссоры.

Андрей патологически не выносит ругательств. Он никогда не ругается сам и осуждает тех, кто позволяет себе подобную несдержанность. В тот день Сашка был чем-то разозлён и на какой-то вопрос Андрея просто выругался. Причём ругательство было обращено в адрес Андрея: этого оказалось достаточно, чтобы навсегда потерять друга.

Сашка потом извинялся даже, но всё было бесполезно: такой вот он, Андрей. Один раз сказал – как отрезал. Сама его боюсь…

Глобальное потепление

Вот уже несколько лет подряд 22 апреля в нашей школе проводится субботник. Уроков почти нет, один-два, и вся школа встаёт на уши. Откуда-то появляется столько рабочего инвентаря! Все парни уходят на улицу убирать школьную территорию. А мы, девчонки, моем классы и окна. Из окна учительской несётся громкая весёлая музыка. Все носятся, смеются и мешают друг другу работать. Отчего эта суета мне так нравится?

Я люблю, когда все вокруг работают. Я и сама люблю работать. Побегать тоже здорово, конечно. Покричать в окна разные дразнилки мальчишкам, надышаться свежего воздуха, попеть хором весёлые песни. Особенно мою любимую:

Я бегала в учительскую просить, чтоб этот марш поставили, раз пять или шесть!

В этом году, как всегда, я выбрала мыть окна. Залезла на окно, открыла… Как хорошо! Какой свежий воздух! Так пахнет только весной. Хочется кричать и бить чечётку – вот как хорошо на душе. Смотрю, наши мальчишки из школы выходят.

– Эй, – кричу. – В этом году до нас снежки не добросите!

Наш классный кабинет теперь на третьем этаже. А школа старая, высокая… Вроде четыре этажа, а сравни с панельным домом – все шесть.

– Ты чего? Белены объелась? – кричит Андрей.

Мальчишки со смеху покатываются, девчонки за животы схватились, а я ничего понять не могу.

– Снега-то нет! – кричит Андрей.

Только тут я заметила. Что делается! Действительно, снега нет! Ещё два года назад в этот день кругом лежали сугробы, и мальчишки выходили работать с лопатами. Тогда наша классная комната была на втором этаже школы. И субботник начинался с того, что мы обстреливали друг друга снежками. Вернее, обстреливали тех, кто моет окна, а те в свою очередь кидали прилетевшие снежки обратно. И что же это? Даже луж почти нет! Правда, деревья ещё голые, только кое-где торчат зелёные травинки…

Всю дорогу домой я только про это и говорила.

– Как это можно не заметить, что снег растаял? Ума не приложу! – сказал Андрей.

– А ты приложи! – отвечаю. – Я, конечно, видела, что он растаял, я ведь не с неба свалилась…

– Уж и не знаю, – вставил «веское слово» Андрей.

– Я просто этому значения не придавала, понимаешь?

– Не понимаю.

– Ну и ладно!

– А ты вот понимаешь всю важность происходящего?

– Ты сейчас, как баба Валя, говоришь.

– Не важно! Понимаешь или не понимаешь?

– Что понимаешь?

– Да важность происходящего процесса?

– Какого процесса-то?

– Ой! Ну, кулёма просто!

– В этом году снега нет; год назад был, но не так много, а пять лет назад лежали сугробы!