Миры Амбрэ (СИ), стр. 59
Илай глубоко вздохнул и отвел взгляд.
– Не стоит рисковать, – он помог мне встать и направился в ванную, – есть много других занятных вещей, – бросил он на ходу, словно убегая.
– Ты, наверное, издеваешься?! Ты полуголый, обмазанный вишневым джемом, в комнате, наполненной парящим пухом! Что может быть занятней этого? – мой голос растворился в плеске воды.
Глава пятнадцатая
Экскурсия в ад
Утренняя Венеция встретила нас легким туманом. Солнечные лучи выглядывали из-под пушистых облаков и снова прятались, словно играя с нами. Наводненные счастливыми лицами, узкие каналы пестрели цветными фасадами. Здесь не было прямых улиц. Пространство города извивалось, словно живое, не поддаваясь никакой логике. Я окинула взглядом панораму.
В глаза бросался смелый микс различных стилей из разных эпох. Единственное, чему здесь не было места – так это современности. Венеция предстала перед нами такой, какой ее видели сотни лет назад, – выцветшие фасады с облупленной штукатуркой, с мощенными неровным камнем тротуарами, замшелыми оконными рамами и деревянными мостами, которые по всем законам физики уже давно должны были рассыпаться в труху. Но так только казалось. Человеческий гений, вопреки всему, смело бросал вызов стихии и законам природы.
Небольшая лодочка доставила нас прямиком на площадь Святого Марка. Столько голубей я не видела никогда в своей жизни. Они были повсюду, безбоязненно садились на голову и плечи, приземлялись прямо в наши ладони и клевали с рук золотистые зерна.
Теперь я не понаслышке поняла, почему эта площадь считается самой красивой в мире. Один только собор с высокой стройной колокольней, упирающейся в самое небо, вызывал трепет.
Площадь выходила на старинную набережную. С нее открывался чудесный вид на Венецианские острова, окруженные бесконечно спокойным морем. Она напоминала светский салон, окруженный изысканными галереями и собором, красоту которого тяжело передать словами. Я стояла напротив, высоко запрокинув голову, и мое сердце выстукивало радостную мелодию. Он поражал, восхищал и изумлял. Знаменуя собой площадь, он хвастался белоснежными кружевными арочными пролетами, выложенными мозаикой, и мраморными колонами с позолоченными капителями. Между арками виднелись старинные византийские барельефы. Дополняя его красоту на террасе, перед центральным арочным пролетом гордо стояли четыре бронзовых коня, грациозно приподняв одну ногу.
– Это одно из моих любимых мест, – произнес Илай, снимая солнечные очки. – Мария рассказала мне об одном путешественнике, Франце Грилльпарцере, который побывал тут в девятнадцатом веке. Когда он увидел собор, то воскликнул: «Тот, кто, стоя на площади Святого Марка, не чувствует, что сердце его бьется сильнее, может позволить себя похоронить, ибо он мертв, безнадежно мертв! Тот, у кого на площади Святого Марка не бьется сердце, не имеет его вообще».
– Я точно живее всех живых. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, – взволнованно произнесла я.
– Хочешь зайти внутрь? – спросил Илай и взял меня за руку.
Внутри собор оказался еще красивее, чем снаружи, хотя в такое даже трудно было поверить. Все купола и своды покрывало золото мозаики, а полы и колонны с позолоченными капителями были выточены из мрамора глубоких зеленых тонов. Мы подошли к главному алтарю, который хранил останки святого Марка в урне. Над алтарем был установлен потрясающей красоты ювелирный шедевр – Пала д’Оро. Обильно украшенный византийским золотом и эмалью и изысканно инкрустированный изумрудами, рубинами, топазами, он являлся главным сокровищем собора.
Илай подошел ко мне совсем близко и тихо прошептал на ухо, чтобы не потревожить тишину:
– В 828 году два венецианских купца украли из Александрии останки святого Марка и на корабле привезли их в Венецию. Чтобы скрыть их, они прятали мощи в корзине среди овощей и свиных туш и избежали проверки мусульман, брезгующих свининой. Останки приняли с огромными почестями, а венецианский дож приказал построить на этом месте собор, способный хранить подобную ценность. С тех пор крылатый лев – символ святого Марка – стал символом Венеции, а сам святой – новым покровителем города.
– Ты можешь работать тут экскурсоводом! – я восхитилась тому, как много всяких деталей он знал об этом городе.
– Я здесь часто бываю, и Мария каждый раз рассказывает мне одно и тоже. Теперь и я тебя начну пригружать.
– Мне очень интересно! Хотя и стыдно, что я этого не знаю.
– В школьной программе такой информации нет.
– Ох, школьная программа, вообще одна сплошная прореха. Там много чего нет!
– Хорошо, что ты не министр образования, – усмехнулся он. – У тебя появилось бы очень много недоброжелателей.
Я состроила шутливую мордочку.
– Проголодалась? – спросил Илай.
– Я могу съесть слона! – воскликнула я.
– Где хорошо готовят слонов, я не знаю, но вот отличный экспрессо в легендарном «Флориане» нам гарантирован.
– Что в нем легендарного? – спросила я, пока мы направлялись в сторону кафе.
– Оно открылось триста лет назад и за несколько веков повидало многих великих людей, посещавших Венецию или живших в ней, – таких, как Байрон, Хемингуэй и Казанова.
Мы старались не останавливаться нигде надолго. Быстро выпили кофе, перекусили и отправились дальше. Я только удивилась тому, как Илай смог распланировать наш день. Казалось, мы успели везде, меня распирало от количества впечатлений. Искать достопримечательности в Венеции не приходилось, достаточно было просто прокатиться по ней или пройтись пешком, чтобы насладиться удивительным городом.
Пока речной трамвайчик проносил нас по Большому каналу в сторону острова Мурано, я любовалась дворцами, старинными соборами и мостами.
Речное такси остановилось возле высокой башни из красного кирпича на острове Мурано. Стрелки часов переместились на без четверти шесть. Вода была странного бело-голубого цвета, как будто в нее добавили молоко. Она беззаботно ударялась о бортики набережной, обдуваемой легким ветром.
Мы прогулочным шагом направились вдоль сверкающих витрин. Фасадные здания красовались маленькими белоснежными балкончиками, на которых цвели лобелии. Первые этажи занимали лавочки свеклодувов. Каждая из них уже являлась небольшим музеем. У каждого мастера имелась своя «визитная карточка», кто-то украшал свои произведения цветочками, а кто-то – рыбками или своим собственным абстрактным рисунком.
Мы останавливались возле каждой из них, Илай терпеливо ждал, пока я любуюсь стеклянными фигурками котиков, словно живыми бабочками и изящными высокими вазами. Они блестели в свете ламп, словно прозрачные леденцы.
– Удивительно, во что можно превратить обыкновенное стекло!
– Это стекло как раз не совсем обыкновенное. Именно из-за секретов выплавки когда-то давно всех стеклодувов отселили на Мурано. Раньше этим ремеслом занимались на всех Венецианских островах, но в XIII веке городской совет решил вынести мастерские на этот остров. Стеклодувы получили неслыханные привилегии, но взамен лишились права выезда. А детям мастеров даже разрешалось сочетаться браком с венецианцами голубых кровей.
Илай остановился возле одной мастерской и открыл для меня дверь, жестом приглашая зайти. Витрины искрились украшениями из тончайшего стекла всех цветов и самых неожиданных сочетаний.
Одна стена была сплошь уставлена изящно изогнувшимися балеринами, ангелами, расправившими крылья, и персонажами венецианских комедий. Коломбина кокетливо прикрывалась веером, а Пьеро задумчиво устремил вдаль свои голубые глаза. Наличествовали и статуэтки животных – толстых котов, гарцующих лошадей и величавых журавлей. Но меня поразила гиена, словно по ошибке попавшая в ряды с ангелами. Ее жадные глаза хищно блестели, настолько реалистично, что казалось, из ее распахнутой пасти вот-вот сорвется рык.
Шторы, сделанные из сотен голубых стеклянных бусин, словно капли росы, тонко зазвенели, выпуская седого старичка с добрыми карими глазами.