Прекрасная саксонка, стр. 4

Эдива пошевелилась и прикусила губу от боли. Болело все тело, особенно плечи – оттого, что руки были связаны за спиной. Братья предупреждали ее, что норманны будут жестоко обращаться с ней, если она попадет в плен. Но пусть даже ее подвергнут пыткам, она никогда не покорится нормандским свиньям. Никогда!

Мужчина, лежавший рядом с ней на кровати, перевернулся на другой бок. Постель прогнулась под ним. Эдива скатилась к нему, ее груди уперлись в его плечо. Ей так захотелось укусить своего мучителя! Но она понимала, что это глупо. Он снова ударит ее. А со связанными руками она не сможет защититься.

Интересно, почему он принес ее сюда, вытащив из темницы среди ночи? Конечно, намеревался изнасиловать. Что еще ему нужно?.. Однако не сделал этого. Наверное, хотел дождаться, пока она придет в себя.

Может, она показалась ему непривлекательной? Братья не раз, поддразнивая ее, говорили, что она «сущее наказание, а не женщина» и что ни один мужчина не заинтересуется такой «воительницей». Вот и хорошо. Если этот норманн оставит ее в покое, то она найдет возможность осуществить задуманное. Она перережет ему горло, как только удастся добраться до оружия!

Стараясь не стонать, Эдива попыталась отодвинуться от ненавистного врага. Как ужасно чувствовать себя беспомощной! В подземелье ей было лучше. Конечно, там было сыро и холодно. Но она не испытывала позора. Теперь она лежит на кровати, связанная как поросенок, приготовленный к закланию в Мартынов день.

Наверное, она должна благодарить судьбу за то, что ее не повесили. Наблюдать за казнью было страшно. Только норманны могли придумать для своих врагов такую позорную смерть вместо того, чтобы дать им возможность погибнуть в бою и сохранить свою честь.

Эдива понимала, что ей нужно остаться в живых, чтобы отомстить. Она должна обдумать свои действия. Возможно, ей даже придется покориться, если этот норманн вздумает изнасиловать ее.

Она не знала, сможет ли выдержать это. Он будет лапать ее, войдет в нее... А ей хочется выцарапать ему глаза!

Но у нее не было выбора. Хотя она и сильная, он – сильнее. Такой мускулистый, с мощными руками и ногами. Да он убьет ее одним ударом, если пожелает!

Негодяй! Ублюдок!

Словно почувствовав ее ненависть, норманн пошевелился и что-то пробормотал во сне. Эдива еще больше отодвинулась от него. Она могла теперь как следует рассмотреть своего врага в утреннем свете, проникавшем через окно. У него не было бороды. Длинные волосы напоминали мех лисы.

Ему было, пожалуй, чуть больше двадцати лет. Во сне его лицо не казалось мрачным и злым, теперь оно было даже приятным. Густые золотистые ресницы, красивый нос – не те безобразные клювы, которые она видела у норманнов. Вот только рот немного великоват, но губы... они были такими манящими, что Эдиву вдруг охватило волнение.

Взгляд ее скользнул ниже. Сердце ее забилось сильнее, потому что она увидела мощный голый торс красивого мускулистого мужчины. Золотистые волоски покрывали широкую грудь и живот, спускались вниз и скрывались под поясом штанов.

Эдива от отвращения сморщила нос. Штаны были грязными. Но ведь и ее одежда не лучше. Целую неделю она и ее соплеменники скрывались в лесу, поджидая норманнов. Ели холодную пищу, не решаясь разжигать костры. Спали на кучах сухих листьев.

При приближении врагов она вымазалась грязью, чтобы никто не признал в ней женщину. Так вначале и было, когда ее захватили в плен. И она оказалась бы повешенной. Но нормандский солдат, освобождая очередного пленника от веревки, чтобы вести его на казнь, сказал ей, сидевшей рядом, что-то злое и с силой ткнул кулаком в грудь. Он сразу понял, что перед ним женщина, и на его лице отразилось удивление. Он неожиданно улыбнулся и потрогал ее груди.

Сначала она испугалась, но быстро овладела собой и плюнула ему в лицо. Он расхохотался, как будто она отпустила остроумную шутку. Позже ее увели от остальных пленных. И что теперь с ней будет? Она не могла покориться врагу.

Эдива снова окинула взглядом лежащего рядом мужчину. Душа наполнилась ненавистью. Если он захочет взять ее, то пусть не надеется на легкую победу!

Она пошевелилась. Руки у нее онемели. Как бороться со связанными руками? Вздохнув, она закрыла глаза. Надо постараться отдохнуть. Ей потребуются силы.

Жобер проснулся на кровати в спальне саксонского господского дома, а не на скамье в нижнем зале. Неудивительно, что он долго спал. Солнце поднялось уже высоко!

Рядом с ним лежала женщина. Она спала. Воспоминание о совершенном ночью безумном поступке тревожило его. Он сдвинулся на край кровати и, сев, принялся разглядывать чужеземку. При дневном свете она выглядела значительно лучше. У нее были полные губы. А волосы, если их помыть и расчесать, наверняка оказались бы изумительными. Она лежала на боку. Ее рубашка натянулась так, что обозначились округлые груди.

Он протянул руку, чтобы потрогать грудь, но сразу же остановил себя. Черт возьми, о чем он думает? Он вовсе не хочет этой коварной саксонки.

Женщина открыла глаза. Удивление на ее лице быстро сменилось отвращением.

Они какое-то время смотрели друг на друга в упор. Кто-то постучал в дверь. Жобер встал, чтобы открыть ее.

– С тобой все в порядке? – спросил Роб, входя в комнату. – Ты никогда не спал так долго. Люди хотели узнать... – Тут он крепко выругался, увидев женщину. – Что она здесь делает?

– Она моя пленница.

Роб снова взглянул на саксонку.

– Ты оставил ее связанной?

– Иначе я не смог бы спать. Ночью она убила бы меня моим же мечом.

Роб удивленно приподнял брови:

– Но почему она здесь? Насколько я помню, ты приказал бросить ее в темницу, чтобы там она и сгнила.

– Я передумал, – ответил Жобер.

Он взял со стула свою грязную рубаху.

– Черт возьми, мне необходимо помыться и выстирать одежду. – Он показал на сундук, стоящий в углу. – Послушай, Роб, поищи-ка там какую-нибудь одежду.

– Для тебя? – Роб с сомнением покачал головой, открывая сундук. – Едва ли такая найдется. Иногда встречаются саксы хорошего роста, но гигантов я среди них не видел. – Покопавшись в куче одежды, он вытащил дамское платье, отделанное изящной вышивкой. – Боже! Здесь лежат роскошные вещи! Такой искусной вышивки я не видел с тех пор, как мы покинули Руан. – Он поднял вверх малиновое платье. – Таких, наверное, нет даже у фрейлин самой герцогини Матильды.