Обвенчанные дважды, стр. 51

По лицу герцога Мэллори видела, что он обеспокоен. Она сама беспокоилась за Майкла, но могла лишь догадываться, как терзается его отец.

Ночное небо озарялось отсветами ружейных выстрелов. С крепостных стен гремели орудия.

Вздрагивая от грохота, Мэллори вдруг подумала о принце Халдуне, и сердце ее сжалось. Ведь эти пушки били по нему и его воинам. Майкл был их единственной надеждой.

Мэллори знала, что эта ночь станет самой длинной в ее жизни.

26

Майкл и Габль пробились к главным воротам. Много раз Майклом овладевала слабость, и ему приходилось останавливаться, чтобы собраться с силами.

Когда боль становилась невыносимой, Майкл вспоминал о друзьях, погибавших под огнем врага, и эта мысль, придавая сил, гнала его вперед. Он шел все дальше, приближаясь к воротам. Наконец Майкл увидел их. На минуту он прислонился к стене дома, оценивая ситуацию.

— Что будем делать, господин? — спросил по-арабски Габль.

— Мой друг, я даже не знаю, как тебя зовут, — ответил Майкл на том же языке. — Я не знаю, почему ты хочешь помочь мне, но если уж нам обоим грозит смерть, то давай называть друг друга по имени. Меня зовут Майкл.

— А меня — Габль, господин.

— Зови меня Майкл, — настоял на своем англичанин.

— Майкл… — с улыбкой повторил Габль. — Мне ты больше известен как великий Ахдар Акраба.

Услышав это слово, Майкл недовольно поморщился. Неужели это прозвище навеки прилипло к нему?

— Во всем этом нам на руку одна вещь, Габль, — сказал он. — Воины Сиди обратили все внимание на наступающих, и им в голову не придет защищаться с тыла.

— Верно.

— От тебя требуется проникнуть в их ряды и распространить весть о том, что Сиди больше нет в живых. Эта новость наверняка снизит их боевой дух, и у них поубавится охоты сражаться.

— Я сделаю это, Майкл.

— И не слишком рискуй. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Не лучше ли тебе доверить мне открыть ворота? Ты же ранен, Майкл.

— Нет. Ты принесешь больше пользы, если посеешь панику в их рядах. А ворота оставь мне.

— Да будет Аллах на твоей стороне, — произнес Габль.

Сидя в одиночестве в небольшом саду, Рейли наблюдал за тем, как в темном небе мелькают сполохи артиллерийского огня. На лице его застыла гримаса отчаяния. К нему неслышно подошла женщина в арабской чадре, протянувшая поднос с едой. Но он лишь отмахнулся.

— Не могу есть, когда мой сын в опасности. Послушно кивнув, Мэллори уже собиралась уйти, но Рейли заговорил с ней:

— Знаю, ты не понимаешь английского языка, но я тебе очень многим обязан. Ты спасла жизнь моего сына. Сознаешь ли ты, что это для меня значит? Представляю, как трудно решиться убить человека женщине, воспитанной в духе вашей религии.

На глазах у Мэллори выступили слезы, но она только пожала плечами, притворяясь, что не понимает слов герцога. От нее не укрылось, что Майкл очень похож на отца. Они были одного роста, одинаковыми были и черты лица. Оба не обделены красотой. Правда, глаза их отличались: у герцога — темные, у Майкла — ясные, зеленые, как изумруд.

От канонады дрожала земля. Рейли все с большей тревогой прислушивался к взрывам.

— Где же эти чертовы ворота? — порывисто обернулся он к Мэллори. — Мне не дает покоя мысль о том, что я должен прийти сыну на помощь. Боюсь, ты спасла ему жизнь лишь затем, чтобы… Нет, не надо об этом думать.

Рейли присел на скамейку, обхватив голову руками.

— Знаешь ли ты, что Сиди бил Майкла кнутом? — спросил он, посмотрев на Мэллори исподлобья. — Хоть ты и не понимаешь ни слова, все же легче, когда есть кому высказать свои мысли.

Она приблизилась и подала ему чашку крепкого сладкого арабского кофе. Сделав глоток, он откинулся на спинку скамьи.

— Господи! Вокруг меня рушится мир, а я сижу в саду, попиваю кофе и болтаю с женщиной, которая не понимает ни слова.

По-прежнему гулко ухали взрывы, под ногами дрожала земля. Вдали Мэллори заметила несколько горящих домов. Она тоже боялась за Майкла, и ей очень хотелось, чтобы его отец обратился к ней со словами утешения. Но что-то все же удерживало ее от того, чтобы открыться перед ним.

— Сыном горжусь не только я, но и мать, — продолжал Рейли свою исповедь перед молчащей женщиной. — Тебе бы понравилась моя Кэссиди.

Ее все любят…

Герцог все говорил, и Мэллори опустилась на скамейку рядом с ним. Она испытывала необходимость находиться поблизости от него, слушать его слова, чтобы забыть об испуге. Рассказ о тихой, размеренной жизни, оставшейся где-то далеко, приносил ей облегчение.

— У меня есть дочь Эрриан — милая и добрая. В ней нет и намека на огненный нрав ее матери.

Он на минуту замолк, и когда заговорил вновь, в его голосе звучало глубокое чувство:

— Майкл женат, а я до сих пор не видел его жены. Видишь ли, он последний в роду Винтеров. Его мать и я хотели, чтобы он вел спокойную семейную жизнь. Нам хотелось иметь много внуков, которые унаследовали бы наши земли и титул.

Не в силах более слушать его, Мэллори встала и протянула руку за пустой чашкой. Она уже сделала несколько шагов по направлению к дому, когда голос герцога остановил ее.

— Прошу прощения за излишнюю разговорчивость. Если бы я знал хоть несколько слов на вашем языке, то извинился бы перед тобой.

Кивнув, Мэллори пошла дальше.

Встретив ее в дверях дома, Фейсал принял у нее из рук поднос.

— Вы не сказали ему, кто вы на самом деле?

— Я не смогла. Пообещай мне, что никогда не скажешь Майклу, что этой ночью я была с вами, — горячо попросила она. — Я не хочу, чтобы он знал, что я была там и убила человека.

— Если он и услышит об этом, то не от меня, госпожа, — склонил голову Фейсал. — Клянусь вам.

Она вошла вслед за ним в маленькую кухоньку.

— Кажется, бой приближается.

— Думаю, что да.

— Нам опасно находиться здесь?

— Я сделаю все, чтобы защитить вас.

Она почувствовала искреннее чувство дружбы к этому молодому человеку, который так много сделал для нее, и взяла его за руку.

— С тобой я всегда буду чувствовать себя в безопасности. Но не мог бы ты отправиться на поиски моего мужа? Я так боюсь за него.

— Я пойду, госпожа. Здесь вам будет достаточно безопасно. В случае необходимости герцог защитит вас.

Майкл осторожно прокрался к воротам. Наткнувшись на группу воинов, переносивших ящики с боеприпасами, он присоединился к ним. Пришлось самому взвалить ящик на плечи, но тело охватила столь резкая боль, что он вынужден был изо всех сил сжать челюсти, чтобы не закричать. Воины подошли к лестнице, ведущей к артиллерийской батарее, и Майкл улучил момент, чтобы скользнуть в тень.

Борясь с приступом слабости, Майкл сбросил ящик наземь.

— Пока хватит, — произнес он вслух, отирая пот и пытаясь прийти в себя от головокружения. — Так недолго и потерять сознание.

Судя по шуму битвы, принцу Халдуну и его людям из племени джебалия приходилось нелегко.

Стиснув зубы, Майкл нетвердым шагом пошел к воротам. Удивительно, но в пылу сражения никто не обратил на него внимания. Собрав все оставшиеся силы, он навалился на деревянный засов и распахнул ворота. После этого упал на колени: отойти в сторону сил уже не хватило. Он мог лишь видеть несущуюся на него конницу.

Зажмурившись, Майкл ждал, когда его сомнут конские копыта, однако вместо этого ощутил тепло сильных рук, подхвативших его с земли. Подняв глаза, он увидел улыбающееся лицо принца Халдуна.

— У тебя получилось, друг! Получилось! — восторженно закричал принц и, обернувшись назад, приказал: — Подать еще одного коня! Мы въедем в город с триумфом!

Майкл еле взобрался в седло, и они въехали в ворота во главе победившей армии.

Войск Сиди можно было уже не опасаться. Те, кто попытался напасть на воинов джебалия с тыла, были разгромлены. Что же касается защитников города, то они побросали оружие, едва услышав весть о том, что Сиди мертв, а Ахдар Акраба чудесным образом открыл ворота Калдои.