Побег в Секвойю (ЛП), стр. 49
— Я ворвался в биосферу. У меня лук, семена и несколько черенков, все в чем мы нуждаемся, — говорит он. Он смотрит на Леннона и Кейна.
— Мои братья, — объясняю я. — Где остальные?
— Они уже подошли.
Свернув на пограничную аллею, мы внезапно останавливаемся. Группа мужчин с дыхательными аппаратами и помятыми стеклянными бутылками замечают нас и подбегают к нам.
— Ни шагу ближе, — говорит Гидеон и размахивает кухонным ножом. Мужчины останавливаются на безопасной дистанции.
— Мы могли бы выбраться наружу по мусоропроводу, — думает Беа, отступая от мужчин.
Один из них показывает на меня.
— Это тот Премиум, который говорил на пресс-конференции. Говорили, что ты мертв.
— Но я не мертв.
— Ты сказал, что мы могли бы дышать снаружи, — продолжает мужчина. Остаток банды внимательно слушают. Еще большая группа — молодые люди моего возраста в шлемах пехотинцев — останавливаются и присматриваются.
— Это тот тип из передачи! — говорит один из них. — Эй, люди, этот тот Премиум! — через несколько секунд мы окружены.
— Так мы можем дышать снаружи? — повторяет мужчина. При взгляде на их мучительные, напряженные лица мне становится ясно, что они не представляют никакой угрозы, а просто ищут способ выбраться из своей жалкой жизни.
— Это не совсем просто, — говорю я.
Круг становится уже.
— Что нам нужно делать? — хочет знать один. — Ты тот, кто начал это. — То, что мог бы однажды стать чем-то вроде первопроходца, пару месяцев назад я не мог представить даже во сне, и даже теперь я должен был задаться вопросом, смогу ли я стать предводителем.
— Скажи им, что нужно делать, — Джаз перебирает пальцами мое ухо.
— Самое важное — это преданность, — говорю я. — Но вы можете натренировать ваши тела, чтобы выжить снаружи. И мы можем помочь вам в этом.
— Решено. Я сейчас иду наружу и присоединяюсь к мятежникам. Они знают, как взяться за это, — говорит он.
— Мы — единственные, кто еще остался, — говорит Беа. — Министерство убило всех остальных.
— Вы верите, что мы вырастили авокадо и свеклу для вас, если вы когда-нибудь решитесь сбежать? Не обманитесь. Вам нужен воздух, но вам также нужны продукты. Полноценные продукты. Все, что вы сможете принести. Мы ждем снаружи у почетного надгробия всех вас, — говорит Гидеон.
— И готовьтесь к тому, что снаружи будет трудно, — предостерегаю я.
— Хорошо, — говорит мужчина, и толпа рассеивается. Вероятно, они идут награбить себе питание, но если кто-то и сможет справиться с этими потерями, то только Премиум. На что-то подобное сейчас нельзя растрачивать, когда несчастным даже не хватает воздуха для дыхания.
Харриет, Олд Ватсон и остальные мятежники ждут нас у границы. Они все нагружены кислородными баллонами, продуктами и оружием. Здесь больше нет охраны.
— Там снаружи господствует война, — говорит Харриет, когда мы тащимся через стеклянный туннель. Она открывает свой рюкзак и вытаскивает несколько пистолетов.
— А что будет через пару месяцев, если у нас больше не будет еды и воздуха? — шепчет мне Беа, чтобы больше никто не услышал.
Я указала на сумку с саженцами и семенами в руках Гидеона.
— Мы сами сделаем это, — говорю я, прижимаясь к вращающейся двери в конце туннеля, и вывожу всех наружу в район военных действий.
Солдат недалеко от выхода глазеет на меня.
—Квинн Каффри? Сын генерала Каффри? — он роняет пустые носилки за его спиной и поднимает стекло, чтобы посмотреть мне в глаза. — Твой отец был ранен, — я не реагирую. Беа берет меня за руку. — Я как раз хотел отнести туда носилки. Идем вместе, — говорит солдат.
Я должен сейчас остаться с Беа и помогать мятежникам сбежать. Но когда я смотрю на нее, она качает головой.
— Иди, — говорит она.
Я хватаю за один конец носилок и следую за солдатом на поле сражения. Я должен найти своего отца.
АЛИНА
Сайлас и я пластом лежим на земле. Вокруг нас вздымаются клубы пыли.
— Где они? — спрашиваю я и, сощурив глаза, осматриваю южный участок в поисках секвойской милиции.
Сайлас протирает стекло оптического прицела и смотрит в него.
— Если им известно, что оттуда производится обеспечение других участков, то скоро они вернутся, — говорит он. Мы направляемся к диспетчерской вышке, предполагая, что она охраняется солдатами министерства. Но за мешками с песком мы никого не обнаруживаем. Все выглядит вымершим.
Артиллерийский огонь почти не слышен.
Странно. Ваня не казалась мне человеком, который просто так сдается.
— Что-то здесь нечисто, — говорю я. Они, должно быть, планируют нападение. Если они приведут свой план в действие, то мы с Сайласом ничего не сможем поделать. И тут до меня доходит. — О нет! — говорю я.
Сайласа осеняет в тоже мгновение.
— Мы в засаде, — предполагает он. — Давай попробуем пробраться внутрь устройства.
И тогда из ниоткуда раздается голос Вани.
— Я бы, на вашем месте, обходила вышку стороной.
— На западной башне, — Сайлас показывает пальцем. Провода подключения западного устройства регенерации давно отключены, и Ваня, должно быть, разместилась там.
Я смотрю через оптический прицел. Она стоит на балконе, мегафон перед лицом.
— Сейчас еще одна бомба взорвется, — объявляет она.
— Разве бомбе не нужен кислород? — спрашиваю я Сайласа, хотя он также мало разбирается в этом, как и я.
Нужно предположить.
— Ей нужен только бензин и средство окисления. Я уверен, кто-то в Секвойе мог бы это произвести.
— Ты действительно веришь, что она хочет разнести здесь все? — думаю я вслух. Биосфера находится в южной части Купола. Мог бы взрыв иметь такую дальность действия? И что нам тогда останется? Горстка людей, никаких деревьев, никакого Купола? Это было хуже, чем Ухудшение. Я не могла допустить этого, поэтому мчусь к двери, Сайлас следует за мной.
Без действительного отпечатка пальца нам приходится расстрелять замок. Пуля проносится мимо моей головы и со звоном врезается в дверь.
Ваня открыла по нам огонь.
Дверь дрожит в дверном проеме, но все равно не хочет открываться. Я ложусь на землю и налегаю на нее со всей силы. Сайлас пытается надавить силой своего веса.
— Милиция! — кричит Ваня, и в течение нескольких секунд к нам приближается труппа секвойенцев.
Но, наконец, дверь поддается. Я сразу вскакиваю на ноги, когда милиция Вани, как стадо диких лошадей, несется на нас. Сайлас затаскивает меня в башню.
— Ищи бомбу и делай то, что ты умеешь, а я...
Он не говорит дальше, так как что он может предпринять против тридцати мужчин? Он выглядывает из дверного проема и стреляет.
Скоростной лифт, преодолевая силу сопротивления, мчит меня наверх, где я нахожу открытой комнату командования, но совершенно пустую. Я спешу на балкон, на котором лежат четыре мертвых снайпера. Кровь капает вниз. Рядом с ними лежит прибор для дыхания на солнечных батареях.
Я склоняюсь над перилами.
Секвойенцы уже почти у мешков с песком. Даже не прицеливаясь, я начинаю стрелять. И тогда я замечаю их, группу гражданских, которая преследует милицию Вани.
Я присматриваюсь точнее и торжественно поднимаю кулак в воздух, это дядя Гидеон, тетя Харриет и мятежники, которые уже почти окружили секвойенцев и взяли их под прицел.
Им нужна моя помощь, и я уже собираюсь спуститься вниз по лебедке, как вдруг мой взгляд падает на дыхательный аппарат и я наконец понимаю, что передо мной находится. На обратной стороне я обнаруживаю прикрепленную клейкой лентой и обернутую в желтый пластик коробку с цифровой панелью управления. Ванина бомба.
Цифры загораются: 219, 218. Секунды? Сколько это в минутах? У меня нет времени на вычисления, и я не имею ни малейшего представления как ее обезвредить. Я не Зонг.
214, 213, 212...
Я бы могла просто оставить бомбу здесь и убежать, но если мне удастся спастись и на этом все, то что это даст? Если я не могу обезвредить бомбу, значит, я должна взять ее с собой, унести как можно дальше отсюда. Учитывая ее размер, я могу нести ее только на спине, но это невозможно, так мне приходится тащить на поясе мой собственный кислородный баллон. Я снимаю его вместе с маской и надеваю на рот отвратительные приспособления солнечного аппарата. Он дурно пахнет и к тому же тяжелый, как скала.