Темное пламя, стр. 69

— Да не, не в этом дело. Просто от меня сейчас так фонит некроэнергией, что могу тебя нехило облучить, — с извиняющей улыбкой объясняю я ему.

— Вот как? А это нам на что? — показывает защитный артефакт.

— Хм. Не жалко ресурс тратить?

— А смысл его жалеть? Все равно перед Волной менять буду. Да и не только я, всем новые выдадут, — поясняет Нирс.

— Тогда падай рядом, — киваю я на место рядом с собой.

— Я бы и рад, но это только магам да солдатам первой линии отдых положен. А офицерам и остальным бойцам теперь разбираться со всем этим. Надо посчитать потери, — кивает в сторону тел.

Немного молчим, каждый о своем, а затем он продолжает:

— В этот раз повезло. Легко отделались.

— Легко? Ну-ну. Кстати, почему ворота были открыты?! — спрашиваю я, внутренне кипя от гнева.

— Потому что эти стены не для защиты от Выброса возвели, — произносит он, глядя куда-то в небо.

— А для чего тогда?

Чувствую себя полным дебилом. Стены возводят не для защиты от врага? Куда катится мир?!

— Скоро Волна пойдет. Тогда узнаешь. И зачем стены, и зачем ворота. А еще — почему их каждый год по новой отстраивают, — невесело усмехается Нирс. Затем одним прыжком поднимается на ноги и, махнув рукой на прощание, удаляется.

Я же, еще немного посидев и отдохнув, повторить его подвиг не решаюсь, и потому поднимаюсь медленно и плавно, держась за стеночку, возле которой и присел отдохнуть. Поднявшись, отряхиваюсь, активирую ошейник-блокиратор и не торопясь шагаю в сторону общежития. Хочу спать. Не буду мыться, несмотря на то что сильно вспотел, не буду есть, несмотря на то что потратил немало энергии и в животе пустота. Нет, я буду спать. Мне просто надо отдохнуть…

Проснувшись на следующее утро, я чувствовал небольшое недомогание, ибо несколько перенапрягся, но в общем и целом был в норме. Выйдя из комнаты и добравшись до душа, я почувствовал просто зверский голод. Потому в столовой очутился через очень короткий промежуток времени. Славно угостившись свежеприготовленным омлетом и вдобавок вчерашним шашлыком, я наконец почувствовал себя человеком.

После небольшой прогулки и пары десятков случайно обнаруженных пьяных тел в весьма и весьма необычных позах, я неожиданно наткнулся на Нирса, сидящего у одной из бойниц в галерее, выходящих на Пустошь. Подойдя ближе, обнаружил, что он не один — компанию командиру составляли четыре бутыли вина. Две из них пустые полностью, одна пустая наполовину. И вдобавок одна непочатая.

— Нирс? — окликнул я его.

— О, Хэйар? Уже утро, да? — рассеянно поприветствовал он меня в ответ.

— Да. Немало ты выпил, чтобы этого не заметить, — улыбаюсь я, но он не улыбается в ответ, отвечая:

— Да. За себя и за всех тех, кто…

Прерываю его, не давая договорить:

— Я понял. Сколько?

— Как будто тебе это интересно. Я вас знаю, магов. Вас никогда не интересуют потери. Вам плевать на короткоживущих, слабых, не имеющих силы… — начинает выговаривать он каким-то чужим, не своим голосом, но я его снова прерываю:

— Не сказал бы, чтоб прям плевать. Все же моя сестра не маг. И, кроме того, разумные есть разумные. Не думай, что меня никак не трогают эти смерти.

Мой голос тверд, несмотря на то что глубоко в душе я знаю: отчасти он прав. И моя сестра — лишь исключение, подтверждающее правило.

— Не думаю. Знаю, — и, напоследок посмотрев мне в глаза, он уходит. А я остаюсь. Его глаза… пустые. Что же произошло с Нирсом? Почему он такой? Не думаю, что когда-нибудь получу ответы на эти вопросы. Не думаю, что хочу их получить. Я еще долго стоял у бойницы, глядя на обманчиво тихую Пустошь…

Стоя у костра, разожженного в память о погибших, и прихлебывая слабое вино, я слушал ритуальные песни. Павших провожают в последний путь. Просят их души стать защитниками и помогать живым в борьбе против мертвых. Но на этом празднике есть место не только скорби от потери друзей, но и радости. От победы. От того, что выжили. Что смогли защитить всех тех, кто живет за Стеной.

Рок, стоя во главе стола, произносит речь. Речь прерывается тостом, а затем и песней. Его сменяют командиры отделений, один за другим, и каждый произносит свою речь. Кто-то шутит, кто-то пытается нагнать пафос. Един только конец — каждый молча поднимает свой бокал и, отлив немного на землю, залпом выпивает. Тризна идет до полуночи, после этого офицеры и маги уходят, оставляя солдат проводить своих товарищей. Все, что они могли сказать, сказано. Теперь бойцы должны сами справиться.

Я тоже ухожу, одним из первых. Но не иду прямо себе в комнату, а делаю крюк. Мне надо пройтись, немного развеяться. Несмотря на то что я почти никого не знал из убитых, это довольно тяжелое зрелище. Каково это? Хоронить своего друга, того, с кем вчера ругали тупоголового сержанта и вместе шли на завтрак? Друга? Я не могу представить себе этого. Даже несмотря на то, что мои отец и мать мертвы, я не могу вспомнить ту боль, боль потери. Знаю только, что Исаре было плохо. Она — настоящая, в отличие от меня. Чувствует боль, радуется мне, своему брату. Я лишен части этого. Я могу радоваться, наверное, могу и скорбеть, но я не смог бы проронить ни одной слезы по этим людям. Стихия влияет на своего владельца. Наверное, именно потому я такой. Наверное, именно поэтому маги, несмотря на свою силу и долгую-долгую жизнь, редко обретают счастье. Магия становится всем, заставляя забыть о разумных, коим ты дорог. Надеюсь, я не стану таким… В памяти возникает образ невысокой девчонки с длинными волосами, иногда вредной, иногда нежной… Нет, я не стану таким. Ведь я люблю.

Глава 21

После Выброса царила ненапряжная, веселая атмосфера. Сразу после похорон, после тризны, справленной по погибшим, о них будто забыли. Чуть позже я понял, что тут, на Стене, идет война, и поводов для скорби слишком много. О них стараются забыть. И потому идут собрания клуба, офицеры рассказывают страшилки, маги стараются в создании разных забавных вещей. Например, магиня Воды каждое утро создает ледяную статую во дворе. Чем развлекаются солдаты, я не знаю, но уверен, что каждый из них нашел себе хобби. Без этого здесь никак.

Я вот пристрастился к прогулкам. А еще пытаюсь рисовать. Пустошь глазами простого разумного выглядит как безжизненная пустыня, но стоит взглянуть на нее магическим зрением, и она меняется. Возникают потоки энергии, сигнатуры некров. Видны даже следы сражений. Рисую я посредственно, да и есть у меня только мой дневник да карандаш. Не получается передать всю красоту и всю опасность этого места. А жаль. Бредово, не правда ли? Но с другой стороны, хоть какое-то занятие, верно? Так я и убиваю время. Прошло уже немало времени. Еще пара недель — и моя практика закончится, я смогу наконец вернуться домой. Интересно, как там все? Мда, ностальгия прогрессирует. Все чаще думаю о доме. Мне даже Кенни не хватает! До чего дожил…

Заканчиваю набросок и сравниваю его с оригинальным пейзажем. Совсем не то. Пожалуй, стоит прекратить думать о всякой ерунде и заняться именно рисованием. Совмещение нескольких занятий не очень хорошо сказывается на моих и так не очень великих способностях к рисованию. Вздыхаю и, в очередной раз стерев все нарисованное с листа, вновь приступаю к процессу творчества. Думаю, на этот раз у меня все получится. А если нет… что ж, будет чем заняться. Потому что тогда я попробую еще раз. А потом и еще. До тех пор, пока меня не удовлетворит результат! Или, что более вероятно, до тех пор, пока не кончится моя практика.

Стоя перед комендантом вместе с отрядом Эриха, я чувствовал тревогу. Не стал бы Рок вызывать нас просто так. Особенно учитывая то, что через неделю пойдет Волна. Оглядев нас, комендант начал довольно трудный разговор.

— Все вы знаете, что через неделю пойдет Волна. А это значит, что некров будет больше, чем в прошлый раз. И они будут сильнее. Кроме того, есть еще одна проблема. Эрих, расскажешь? — бросает комендант, не глядя ни на кого из нас. Просто сосредоточив взгляд на стене.