Долина лошадей, стр. 137

– Это земля особенная… она связана с духами, – ответила Эйла.

– Священная? Мы называем ее священной. Это кровь Великой Матери.

– Кровь, да. Креб… Великий Мог-ур натер тело Айзы смесью из красной земли и медвежьего сала после того, как ее душа отлетела прочь. – Ей до сих пор было больно вспоминать об этом.

Глаза у Джондалара широко раскрылись.

– Плоскоголовые… то есть члены Клана, используют священную землю, чтобы помочь душе умершего совершить переход в иной мир? Ты точно это знаешь?

– Без нее нельзя похоронить человека по всем правилам.

– Эйла, мы тоже используем такую землю. Это кровь Великой Матери. Ее нужно насыпать в могилу и забросать ею тело, чтобы душа человека попала в чрево Великой Матери и он смог бы родиться снова. – Во взгляде его промелькнула боль. – Но никто не сделал этого для Тонолана.

– У меня не было красной земли, Джондалар, а искать ее было некогда. Мне нужно было срочно перетащить тебя сюда, а иначе мне пришлось бы хоронить не одного, а двоих. Я попросила мой тотем и дух Урсуса, Великого Пещерного Медведя, помочь ему на пути в мир духов.

– Ты похоронила его? И его тело не досталось хищникам?

– Я положила его тело в конце каньона, а потом столкнула сверху камень, следом за которым посыпались другие и погребли его под собой. Но красной земли у меня не было.

Мысль о том, что плоскоголовым известен обряд похорон, показалась Джондалару совершенно невероятной. Звери не хоронят погибших сородичей. Одни только люди задумываются о том, откуда они появляются на свет и куда отправляются после смерти. Неужели духи, в которых верят члены Клана, помогли Тонолану совершить переход в иной мир?

– Если бы ты не оказалась рядом, Эйла, никто не похоронил бы моего брата. А для меня ты сделала большее: ты сохранила мне жизнь.

Глава 26

– Эйла, я уже и не помню, когда мне доводилось полакомиться чем-нибудь таким же вкусным. И где ты научилась так замечательно готовить? – спросил Джондалар и взял еще кусок сочной, изысканно приправленной куропатки.

– У Айзы, где же еще? Креб любил это блюдо больше всех прочих. – Вопрос Джондалара вызвал у Эйлы раздражение, но она не поняла, по какой причине. Почему его так удивляет то, что она умеет готовить? – Целительницы разбираются в травах, Джондалар, и знают, какие из них годятся для лечения, а какие можно использовать в качестве приправы.

Он уловил раздраженные нотки в ее голосе и принялся гадать, чем вызвано ее недовольство. Ведь он всего лишь похвалил ее. Еда оказалась вкусной, точнее говоря, просто превосходной. Надо признать, все, чем кормила его Эйла, казалось ему вкусным. Он с удовольствием пробовал новые для него блюда – в этом заключается одна из прелестей дальних путешествий – и всегда поражался отменному качеству приготовленной ею еды.

«А ведь у нее столько забот. Она так ненавязчиво заботится о тебе, что ты вскоре начал воспринимать это как должное. Она охотится, делает припасы, готовит тебе еду. Она все время трудится. А ты только и делаешь, что ешь, Джондалар. И ты ничем ей не помог. Ты получил так много, но ничего не дал ей взамен… а вдобавок к этому ты оскорбил ее.

А теперь ты вздумал похвалить ее, но все это лишь слова. Нет ничего удивительного в том, что она недовольна. Она будет рада, когда ты уйдешь отсюда, ведь из-за тебя у нее только прибавилось хлопот.

Ты мог бы сходить на охоту, чтобы восполнить запасы израсходованного на тебя мяса. Хотя это и пустяк по сравнению с тем, что она сделала для тебя. Неужели ты не можешь придумать что-нибудь посущественней? Она и без тебя успешно охотится, и много ли ей будет толку от твоего участия?

И как она только справляется, ведь у нее до ужаса неудобное копье! Интересно, она не воспримет мои слова как оскорбление в адрес Клана, если я предложу…»

– Эйла… я… я хотел спросить кое о чем, но боюсь тебя обидеть.

– Почему тебя это беспокоит? Если ты хочешь что-то сказать, скажи. – В ее тоне по-прежнему звучали раздраженные нотки, и Джондалар начал жалеть о том, что решился раскрыть рот.

– Ты права, мне следовало подумать об этом гораздо раньше. Но все-таки… я хотел спросить… как ты охотишься с таким копьем?

Вопрос Джондалара озадачил Эйлу.

– Сначала я выкапываю яму, а потом бегу… нет, гоню к ней стадо. Но прошлой зимой…

– Ты делаешь ловушку! Ну конечно, чтобы нанести удар таким копьем, необходимо очень близко подобраться к животному. Эйла, ты столько для меня сделала, и мне хотелось бы хоть чем-то отплатить тебе, пока я еще здесь. Но я не знаю, не покажется ли тебе мое предложение оскорбительным. Если тебе это не понравится, давай просто забудем об этом раз и навсегда, ладно?

Эйла кивнула. Она слегка насторожилась, но в ней проснулось любопытство.

– Ты… ты замечательная охотница, особенно если учесть, каким оружием ты пользуешься, но мне кажется, я мог бы помочь тебе, показать новое, более удобное оружие, если ты согласишься.

Раздражение Эйлы улетучилось без следа.

– Ты хочешь показать мне новое, более удобное оружие?

– И более удобный способ охоты… но только если ты не против. Тебе придется потренироваться…

Эйла изумленно покачала головой:

– Женщины из Клана не охотятся, и мужчины не разрешали мне этого делать, даже с помощью одной только пращи. Но потом Бран и Креб дали мне позволение, чтобы умилостивить мой тотем. Пещерный Лев – весьма могущественный тотем, и он поведал им о своем желании увидеть, как я охочусь. Они не посмели воспротивиться ему. – Внезапно ей живо припомнились события тех дней. – Они совершили особый ритуал. – Она прикоснулась к маленькому шраму на горле. – Креб взял у меня немного крови, чтобы принести ее в жертву Древним, и я стала Женщиной, Которая Охотится.

Когда я нашла эту долину, у меня не было никакого оружия, кроме пращи. Но я никак не могла обойтись одной только пращой, поэтому я сделала копья, похожие на те, с которыми охотились мужчины, и как-то научилась с ними обращаться. Вот уж не думала, что когда-нибудь мужчина предложит показать мне более совершенное оружие и другие способы охоты. – От волнения она на мгновение приумолкла и опустила глаза. – Это было бы замечательно, Джондалар, не могу выразить, как я тебе благодарна.

Морщинки на лбу у мужчины наконец разгладились. Ему показалось, что по щеке Эйлы сбежала слеза. Неужели это так важно для нее? А он еще боялся нечаянно оскорбить ее. Удастся ли ему когда-нибудь научиться ее понимать? Чем больше он узнает о ней, тем более загадочной она кажется. И как она сама научилась охотиться?

– Мне нужно будет сделать для этого кое-какие орудия. А еще мне понадобится кость. Я отыскал кости оленей, они как раз пригодятся, но их придется намочить в воде. У тебя найдется какой-нибудь сосуд для этого?

– У меня много сосудов. Тебе нужен очень большой? – спросила она, поднявшись с места.

– Ты можешь сделать это после того, как поешь, Эйла.

Но Эйла так разволновалась, что ей расхотелось есть. Впрочем, Джондалар еще не доел. Она села и принялась ковыряться в еде. Вскоре Джондалар заметил, что у нее совершенно пропал аппетит.

– Ты хочешь выбрать сосуд прямо сейчас? – спросил он. Эйла порывисто поднялась с земли и направилась было туда, где хранились ее припасы, но тут же вернулась за каменным светильником. В глубине пещеры всегда было темно. Она передала светильник Джондалару и принялась разбирать уложенные одна в другую корзины и сосуды из березовой коры. Джондалар приподнял светильник повыше и огляделся по сторонам. Сколько тут вещей, куда больше, чем могло бы ей пригодиться.

– Ты сама все это сделала?

– Да, – ответила она, продолжая разбирать запасы.

– Должно быть, ты потратила на это много дней… месяцев… лет. Сколько времени тебе потребовалось?

Эйла призадумалась, не зная, как лучше ответить.

– Много, много времени. В основном я занималась этим в холодное время года, когда больше делать было нечего. Тебе подойдет какой-нибудь из них?