Боцман Штормтрап (СИ), стр. 9

А ночью как бабахнет! И молния через весь небосвод. Такой шторм поднялся! Я уж многого в жизни нагляделся, но такого, признаюсь, не видел! Волны, понимаете, с такой силой на берег накатили, что тот сместился и мы, как на салазках, прямо, так сказать, в пасть стихии. Что тут началось! То нас на гору поднимет с три дома величиной, то во впадину кинет. Балласт, бедняга, укачался. Да и я, признаться, держусь из последних сил. А вы знаете, молодой человек, что укачивает? Что действует на организм таким пагубным образом? Беспорядочная пляска волн перед глазами. А вы вместо этого возьмите да смотрите вместо волн, на что-нибудь неподвижное, лучше всего — на памятник или здание. Ну, а если так случилось, что рядом ни памятника, ни здания, можно и посчитать. Чтобы отвлечься. Тоже помогает. Вот и я что-то в этом роде Балласту посоветовал. А сам думаю: еще чуть-чуть и самому придется за арифметику браться. Памятников у нас там, как на зло, ни одного не оказалось. А тут еще молния как ударит прямо в море, недалеко! Вода, разве что не кипит. Вдобавок кораблик наш трещать начал. И вот подняло его еще раз, да вниз как ухнет! Одни щепки полетели! Хорошо — спасательный круг выручил. Не зря мы на нем спали! Вцепились. Ничего. Мокро, конечно, но вода зато теплая. Провисели так ночь на манер мотылей. Под утро стихия успокоилась, улеглась. Солнышко вышло. Гляжу, вокруг не море, а суп. Обломки везде плавают, а между ними кругляшки какие-то. Взял я один, осмотрел. И что бы это вы думали? Кочан морской жареной капусты! Видать, молния когда в море ударила, часть растений и поджарила. И ничего оказалась капуста. Вкусная. Пересоленная несколько от морской воды. Но для нас с Балластом после суток вынужденного голодания — даже деликатес, в некотором роде.

Да и морские купания, как я уже отмечал, располагают к аппетиту. Таким образом, непосредственная гибель от голода нам уже не угрожала. А там мы обломки подобрали и соорудили кое-какой плотик. Не бригантина, конечно. Ну, да ничего. Лишь бы на воде держался. Набрали капусты в дорогу, плывем.

Вдруг, гляжу, на воде красная стрелка какая-то. Я сперва подумал, что это с корабля что обронили. А затем смотрю, за ней другая, третья и в северном направлении скрываются за горизонтом. Тогда я понял. Гольфстрим. Теплое течение. Вы, молодой человек, наверняка слышали о Гольфстриме. Теплом течении, омывающем берега северной Европы, Азии и влияющем благотворным образом на тамошний климат. Оно на любой карте есть, вот такими же красными стрелочками отмечено. И тут, значит, плывем мы по этим стрелкам, как по указателям. Вернее, течение нас само несет в северную сторону. К родным берегам. Чуть в сторону относит, мы снова к стрелкам подгребаем. Так мы Новую Гвинею прошли, юг Азии миновали. За ними — Японию, а там и Курилы показались. И прибило нас, как по заказу, в самом что ни на есть Петропавловске-Камчатском.

А там нас уже ждали, конечно. Почитатели, родственники. Такую встречу устроили, какой я и не припомню. Вот таким образом наше кругосветное плавание и завершилось, выполнив сразу две цели: непосредственно обход земного шара и воспитание помощника Балласта. О чем я рапортом и доложил собравшимся. Воспитанника моего, проэкзаменовал тут же присутствующий ректор Морского Петербургского Училища и зачислил туда вне конкурса, сразу на второй курс. Да-с. И меня приглашал, конечно, преподавателем. Еще бы! При таких-то образовательных успехах! Но я, знаете ли, отказался. Если чего посоветовать, использовать мой опыт, пожалуйста, а преподавать — нет. Года уже все-таки. И потом меня всегда больше непосредственное практическое применение знаний интересовало. Нежели теоретическое. Балласт со мной попрощался перед отъездом. Теплые слова, конечно, благодарности. Я чуть слезу не пустил. Ну и уехал.

Сейчас он на севере навигацией ледоколов командует. Вот так-то. А вы, говорите, Врунгель! Книжки — это хорошо, только там все больше художественный вымысел. Ведь кто их пишет? Писатели. А кто из писателей плавал? Да никто. Так, понахватаются по верхам, а потом у читателя и создается неверное представление о морском деле. Я бы сам написал, чтобы поставить все на свои места, открыть, так сказать, читателям глаза на истинное положение вещей. Да таланта нет.

Выслушал я эту замечательную историю и предложил боцману изложить ее в моем изложении, на тему «Как я провел лето».

— Ну, что ж, — ответил Штормтрап, подумав, — пожалуй, стоит. Пусть будет хоть одно правдивое произведение о морских путешествиях.

Тогда я достал тетрадку, ручку и попросил Штормтрапа повторить все, что он рассказал. Но он на это ответил, что ему на пустяки время тратить некогда, и если я хочу, чтобы это правдивое повествование, безусловно нужное и даже для чтения каждым человеком необходимое, было записано, то я должен делать это по памяти.

— Единственное, на что вы можете рассчитывать, — сказал он, — это на консультации с моей стороны. Так что, если что, пожалуйста. У меня сейчас в вашем подполе квартира.

И с этими словами, прихватив кусок сыра, он скрылся в норе, а я, хоть было поздно, сел и записал эту историю.

Правда я опасался, что много напутал и потом неоднократно пытался найти боцмана, чтоб посоветоваться в отдельных эпизодах, но так и не смог. То ли его просто дома не было, то ли он в другое место перебрался.

Поэтому мне и сдавать написанное приходится с возможными неточностями, на что прошу обратить внимание учителя русского языка. На всякий случай, прилагаю краткий словарик, который мне удалось составить, пользуясь различными справочными изданиями. Не думаю, что некоторые, возможно вкравшиеся из-за моего незнания морского дела, ошибки способны повлиять на оценку моего сочинения. С уважением, ученик пятого «В» класса Пестряков Сергей.

Словарик морских терминов

и пояснений к найденным неточностям, случайно сделанным

в рассказе о своем путешествии б. Штормтрапом

(составлен Пестряковым Сергеем)

Акула — хищная рыба. Действительно, имеет дурную привычку нападать и, действительно, побаивается китов.

Ананас — действительно, фрукт. Но растет не на пальме, как описывал Штормтрап, а на земле и к тому же — в Азии.

Балл — оценка служащая универсальной единицей измерения качества выступления или силы шторма.

Балласт — груз, который кладут на дно корабля для устойчивости.

На суше — ненужный груз, чего о помощнике Штормтрапа никак не скажешь (Так отчего его так назвали?).

Банты — единственное определение, которое я обнаружил — матерчатые ленты, завязанные особым образом и служащие украшением на отдельных головах. Как и зачем их можно набить — не понятно. Набить можно, но — ванты, то есть: натянуть снасть до предела.

Барракуда — тоже хищная рыба. Очень похожа на щуку.

Брушпиль — не знаю, что имел в виду боцман Штормтрап. Есть брашпиль — железная ось с ручкой, служащая для поднятия якоря, путем наматывания на нее каната и бушприт — часть корабельных деревянных конструкций, выдающаяся вперед. Вероятно, что-то из этих двух.

Большая дуга — любая большая дуга. Правда, есть еще дуга большого круга — кратчайший путь между двумя точками на поверхности шара, например, Земли.

Боцман — старший матрос. Часто употребляется в сочетании с именем Штормтрап.

Вантерлиния — вероятно, имелась в виду ватерлиния — полоса на бортах судна, погружение за которую говорит о том, что вы тонете (о вантах смотри «бант»).

Вахта — проще говоря, дежурство, которое матрос несет, исполняя возложенные на него обязанности в свободное от сна время.

Вира — на морском языке значит «поднять», и их никак не может быть больше чем майн (см. майна), ведь все что не подняли, еще опустить нужно.

Восьминог — нет сомнений, что это неправильное упоминание осьминога, имеющего, кстати, гораздо большее количество упомянутых конечностей.

Входня — такого приспособления среди предметов морского обихода мной не найдено, возможно, имелась ввиду сходня — приспособление для перехода с корабля на сушу. О возможном изменении названия в случае противоположного движения, с суши на корабль, нигде ничего не упомянуто.