Поединок на границе, стр. 12

Задыхающийся от бега, мокрый от пота, с налившейся кровью шеей, диверсант в своей широкой свитке прыгнул на зыбкую кочку, потом на другую. Ему казалось, что еще несколько усилий — и он уйдет от погони…

— Руки вверх!

Конь, угодивший с ходу в торфяную массу, испуганно забился. Карацупа заставил его пробиться до кочки.

— Стой! Руки вверх!

Главарь, застигнутый Карацупой, вцепился в узду коня и завопил:

— А, живьем хочешь взять! — Лицо его было багрово, у рта вздулась пена. — Знаешь ли ты, зеленая шапка, кто я? Прощайся с жизнью, чекистская твоя душа!..

Карацупа оттолкнул бандита конем. Но тот, выхватив из-за пояса кривой нож, успел ударить им пограничника в ногу.

Прогремел выстрел, и поединок окончился.

Выбравшись на просеку, Карацупа перевязал рану, из которой хлестала кровь, затем вернулся к болоту, вытащил из него труп диверсанта, обыскал его: записная книжка, нож, патроны, ампула с ядом, деньги, а в подкладке свитки — листки тончайшей папиросной бумаги. «Не списки ли явочных квартир?» — подумал Никита Карацупа.

С трудом забравшись в седло, чувствуя головокружение от потери крови и всего пережитого, Карацупа направился к погибшему Индусу…

…После окончания Отечественной войны, когда народ принялся за восстановление разрушенного врагом народного хозяйства, Никита Федорович Карацупа вернулся на границу к исполнению своих обязанностей следопыта. Но это уже был главный следопыт — самый опытный, самый знаменитый мастер охраны границы, с огромным авторитетом среди пограничников. О Карацупе уже говорили, как о следопыте следопытов, непревзойденном знатоке загадок и тайн, которыми полны рубежи.

Никиту Карацупу знают все, и присвоение ему в 1965 году высокого звания Героя Советского Союза было воспринято как награждение всех пограничников. Он — живая легенда, живой пример мужества и находчивости, отваги и преданности. И когда слышится на границе: «Стой! Кто идет?», в этом суровом окрике как бы эхом отзывается голос отважного пограничника и его многочисленных учеников-следопытов, ставших такой же грозой для врагов на границе, как и их бесстрашный учитель.

Иван Медведев

СТАРШИНА СМОЛИН ИДЕТ ПО СЛЕДУ

I

Ночью кто-то перешел границу. А утром на опушке леса деревенский мальчишка встретил неизвестного человека. На шее у него висел автомат, сбоку — пистолет, нож и какие-то сумки. Спрашивал, где пограничники.

Парнишка прибежал на заставу и все рассказал солдатам.

— Место то показать сможешь, где ты видел его? — спросил Смолин.

— А как же — запросто! — сверкнул глазами мальчуган.

Собака быстро взяла след и повела пограничников в глубь леса. Старшина сразу почувствовал, что имеет дело с ловким врагом: нарушитель старался запутать следы. Он часто возвращался на одно и то же место, прыгал в сторону и шел параллельно своему первоначальному следу.

Пропетляв в лесу около трех часов, пограничники выскочили на косогор, спадающий к реке, и остановились, чтобы перевести дух, оглядеться.

Косогор был усеян цветами. Алые, желтые, голубые, они пестрели вокруг, как на полотнах Сарьяна. Над цветами сосредоточенно и усердно хлопотали пчелы.

— У каждого свои заботы, — философски заметил кто-то за спиной Смолина. — Одни мед ищут, другие…

Смолин обернулся. Его глаза встретились с задумчивым взглядом солдата Бурдина.

— Другие не должны сейчас разводить антимонию, — строго сказал Смолин. Но тут же смягчился и миролюбиво добавил: — Не время, товарищ Бурдин.

Ему нравился этот расторопный и смышленый солдат. Он умел видеть природу и удивляться тому, мимо чего другие проходили равнодушно. «Из него может выйти хороший следопыт, — подумал Смолин о Бурдине. — Вот только собранности ему не хватает. Ну да это дело наживное. Надо будет с ним поговорить. Как раз скоро новый набор в школу инструкторов службы собак должны объявить».

Бурдин, словно угадав мысли Смолина, понимающе улыбнулся.

— Есть не разводить антимонии, товарищ старшина!

Собака неудержимо рвалась к реке. У воды она остановилась и заметалась по берегу. Смолин подхватил ее на руки, вошел в воду.

Речка была неглубокая, но быстрая, с каменистым дном. Нарушитель прошел вниз по течению с полкилометра, перебрался на другой берег, миновал луг и вышел на дорогу, которая вела через поле к синеющему вдали лесу.

За Смолиным спешили товарищи. Одежда у всех намокла, огрубела, в сапоги набралась вода, бежать стало еще тяжелее…

Впереди показалась развилка дорог. Не успел Смолин прикинуть, по какой из них мог направиться нарушитель, как собака вдруг остановилась, зло фыркнула и затрясла головой, будто хотела освободиться от чего-то очень ей неприятного. Потом отошла в сторону, села на задние лапы, виновато уставилась на Смолина.

— Ищи, Аргон, ищи!

Собака не сдвинулась с места, только взвизгнула и задрожала.

«Не иначе, как посыпал чем-то», — решил Смолин. Припал к земле, втянув в себя воздух, но, кроме теплого смолистого запаха асфальта, ничего не почувствовал. Пружинистым рывком вскочил и дернул за поводок.

— Аргон, за мной!

Не впервые встречался Смолин с подобными уловками нарушителей и знал, что надо делать в таких случаях. Он свернул с дороги и обочиной побежал вперед. Пробежав метров сто, а может, и больше, снова пустил собаку на дорогу. Та осторожно раз, другой ткнулась носом в землю и натянула поводок.

И вдруг, новое препятствие: на развилке дорог Аргон опять заметался. Он бросался то на одну дорогу, то на другую. Создавалось впечатление, что нарушитель раздвоился, что он пошел одновременно по обеим дорогам.

— Может, их и в самом деле двое? — вопросительно уставившись на старшину, неуверенно произнес Бурдин.

Смолин не ответил. Его плотно сжатые губы, сведенные к переносице брови, ушедшие глубоко внутрь глаза свидетельствовали о напряженной работе мысли.

— Да-а, стреляный волк, — как бы продолжая рассуждать вслух, проговорил он наконец. Велел солдатам пока не трогаться с места, а сам с помощью Аргона начал исследовать развилку дорог.

Что же оказалось? Нарушитель сначала прошел по одной дороге, потом вернулся обратно на развилку и встал на дорогу, ведущую в лес.

Теперь пограничники снова бежали через лес. Шел седьмой час погони. Солнце уже начало клониться к закату. Смолин заметил это по удлинившимся теням. Своей и Аргона. И деревьев — там, где лес подступал ближе к дороге.

Из всего состава наряда один только Бурдин бежал рядом со Смолиным, остальные отстали. Но и Бурдин уже выбивался из сил. А собака все настойчивее рвалась вперед: первый признак, что нарушитель где-то близко.

Смолин на бегу размотал поводок и бросил конец Бурдину.

— Держи!

Аргон с хрипом дернулся назад, вскидывая передние лапы. Зло ощерился на Смолина: дескать, ты что, с ума сошел?

Старшина рванул на себя Бурдина, ошейник на собаке ослабел, и она снова устремилась вперед.

Лес расступился. На небольшой прогалине пограничники увидели хутор. Всего два дома. Когда Смолин и Бурдин выскочили на прогалину, из-за дома выбежал человек и бросился в лес.

Смолин метнулся к ближнему дому, Бурдин за ним. Едва они успели подскочить к дому, как вечернюю тишину вспорола автоматная очередь.

— Я прикрою тебя, — спокойно, в своей обычной неторопливой манере сказал Смолин Бурдину, — а ты беги к тому дому и заходи нарушителю слева. — Взглянул на побледневшее лицо солдата, спросил: — Не боишься?

Бурдин неопределенно повел плечами.

— Не бойся, — чуть улыбнулся Смолин. — В случае чего — стреляй поверх головы. Нам надо живым взять его. Понял? Давай!

Вначале все шло хорошо — так, как и предполагал Смолин. Он выглянул из-за угла дома, и нарушитель выпустил по нему очередь. Смолин забежал за другой угол и резанул из автомата по сосне, чуть повыше того места, где лежал нарушитель, а Бурдин тем временем успел перебежать ко второму дому. Теперь Бурдин прижал к земле лазутчика, а Смолин сделал перебежку и оказался в какой-то канаве. Нарушитель был почти рядом.