Поединок на границе, стр. 10

Парашютист шел споро, следы выдавали в нем опытного тренированного ходока. Он мог пройти до реки довольно быстро. «Большой» щадил свои силы, раскладывал их с точностью, спортивного тренера. Он не упускал случая то смочить голову у ручья, то запастись ягодами, то убить птицу и зажарить ее на костре. Он отдыхал, курил, готовил пищу. Отнять у него выигрыш во времени в восемь часов можно было только за счет сокращения своих стоянок, отказа от охоты, от сна, даже от еды. Там, где «Большой» подставлял свое лицо под струи ручья, где он спал, Карацупа должен был сделать на бегу глоток воды, смочить потное окровавленное лицо и бежать дальше.

На очередном привале, где отдыхал парашютист, Карацупа осмотрел выбитую ногами траву, переворошил прутиком потухший костер, осмотрел кости обгорелой птицы, поднял с земли сигарету, нашел клочок бумажки и сломанную спичку. Все, что нашел, разложил на ладони, встряхнул и убрал в вещевой мешок.

— Это, Индус, вещественные доказательства, — сказал он овчарке. — «Большой» спал здесь больше часа, разводил костер и ел птицу. А мы пойдем с тобой, дружище. Пойдем дальше и выиграем этот час. Понимаешь, Индус?

Прошел еще один день. Перед заходом солнца потянуло сыростью, заалели кроны деревьев и тонко запели комары. Ночь, на этот раз особенно темная, пришла, как всегда в тайге, внезапно — над головой словно захлопнулся тяжелый люк. Стало темно, Карацупа ждал этой тревожной для него минуты, обдумывал: как же он сможет идти в непроницаемой тьме? По тропе? Но она не видна во тьме. По звездам? Они скрыты деревьями. Следовало бы устроиться на ночлег. Ну, а если заснешь, то, может, потеряешь не только время, но и голову…

Замшелые толстые стволы деревьев, бесформенные сухие завалы буреломов, оплетенные лианами и диким виноградом кедры заслонили от глаз тускло светившееся над головой звездное небо. Вся надежда оставалась на Индуса: только он мог видеть ночью.

— Выручай, Индус! Веди! — шептал следопыт любимцу.

Индус сердито фыркал и устало тянул поводок. Он спотыкался, шарахался в стороны, иногда кидался к ногам Карацупы, ища у него защиты от неведомых ночных врагов. Во тьме вспыхивали зеленые огоньки, какие-то птицы пролетали над головой. Что-то шуршало под ногами. Кто-то глядел из тьмы светящимися немигающими глазами.

Отгоняя думы о призраках, Карацупа подсчитывал выигранные минуты и сделанные шаги. А фосфоресцирующие стрелки часов двигались значительно медленнее, чем того хотел пограничник: десять… двадцать… тридцать минут… Сколько мучений, а выиграно меньше часа!

Индус ковылял по кочкам, перебирался через завалы, жалобно скулил, слушая вой шакалов. Но он шел и вел за собой Карацупу. Заметив в тайге просвет, чуть освещенный тусклыми звездами, Карацупа взял на руки Индуса и понес его, давая овчарке отдых.

Стрелки часов отметили выигранный час, потом второй, третий… Еще не брезжил рассвет, когда Карацупа понял: он выходит к последнему ночлегу парашютиста.

И вдруг Индус заметался, бросился к ногам проводника, застыл, выжидательно нюхая воздух. Дышал он прерывисто, сглатывая слюну. Кто-то был рядом. Парашютист? Тигр?

Карацупа лег на землю, вытянул перед собой сжатый в руках маузер. Тайга молчала. Слышны были только удары сердца. Карацупа лежал и бранил себя: уходит дорогое время! С каким трудом доставались ему минуты, теперь же они растрачивались в ожидании противника. Ждать он больше не мог и решил осмотреть место, обеспокоившее Индуса. Овчарка нехотя поползла с ним и вскоре остановилась: здесь след! Ощупью, словно потеряв зрение, Карацупа провел по земле ладонью. Пальцы почувствовали сырой мох, росистый папоротник, какую-то гнилушку. Вдруг он застыл — пальцы коснулись вмятины. «Тигр… — определил Карацупа. — След свежий».

Идти дальше нельзя. Придется ждать рассвета. Карацупа осмотрелся: мелколесье, чуть поодаль при свете звезд виднелись могучие деревья. Вот защита! Карацупа добрался до ближайшего кедра, встал к нему спиной, спрятал в ногах Индуса. Напрягая слух и зрение, он стоял, подняв руку с маузером.

С вершины, гулко стуча о ствол, упала шишка. Карацупа вздрогнул. С трудом он сдержался, чтобы не выстрелить. «Нервочки!..» — пожурил себя следопыт. Посмотрел на светящиеся стрелки часов. «Теряю время!.. — рассердился Карацупа. — Стой под кедром, жди погоды!»

Он стиснул в жилистой руке рубчатую рукоятку и сел. От волнения одеревенели ноги. Руку с оружием он положил на колени, словно на подпорку. Но он так ослабел, что, того и гляди, оружие вывалится из рук. «Не спи! Крепче держи! Думай, как будешь конвоировать «Большого»! — приказывал себе Карацупа.

В кедровой чаще погасли звезды. Повеяло холодом. Закурился легкий туман. Где-то ухнула выпь. В падь скользнул жидкий, еще неясный рассвет.

Опираясь спиной о дерево, следопыт с трудом поднялся. Он попробовал сделать шаг, но окоченевшие ноги вновь подкосились. Положив рядом оружие, следопыт растер ноги, помассировал мускулы, потом взял маузер и ползком добрался до следов. Но нашел он совсем другие следы — не тигра, а придавленный ногами мох, потревоженную траву, расцарапанную носком сапога гнилушку: парашютист! Он, видать, тоже растратил силы и задевал ногами за корни, хватался рукой за ветви.

Теперь Карацупу интересовал только этот след. Он забыл об отпечатках тигровых лап и пошел за десантником. Скоро следопыт нашел место, где еще вечером лежал «Большой», где он пил воду, тащился к завалу и валялся там, а потом снова брел по мхам и кочкам.

Развязка приближалась. Только бы не выдать себя. Только бы соблюсти осторожность и не позволить «Большому» выследить его. Карацупа обдумывал, как он нагрянет на десантника, как будет его обыскивать. А как потом конвоировать его? Враг в пути спал, ел, отдыхал, — следовательно, он сильнее и крепче. Как подступиться к нему?

Занятый мыслями о предстоящей схватке, Карацупа не сразу заметил место пересечения следа десантника с тяжелой вмятиной тигровой лапы. Индус опять завертелся и бросился к ногам следопыта. Тигр шел следом за десантником. Надо было спасать «Большого», иначе он погибнет и некого будет вести в штаб.

Забыв об опасности, Карацупа побежал по сдвоенным следам. Одни тянулись вялой линией измученного переходом человека, другие — широкие, сильные, размашистые — вели то прыжками, то крадучись, то ползком в ту же сторону, где исчез нарушитель.

Как хотелось закричать: «Тигр! Берегись!», предупредить парашютиста от опасности. Но десантник мог швырнуть гранату и в тигра и в Карацупу.

Подавив крик, Карацупа сменил шаг на бег. Он засунул пистолет за поясной ремень, размахивая руками, бежал, все ускоряя темп. Выбежал на поляну, через которую протащился парашютист. Следом за ним прошел тигр. Индус скулил.

— Скорей!.. Вперед!.. — шептал Карацупа, заставляя Индуса бежать по следу.

Запахло костром. За стволами бархатного дерева, увитыми диким виноградом, открылась поляна. В центре ее чернели разбросанные головни. «Где «Большой»? — встревожился Карацупа. И тотчас увидел: у костра белели разгрызанные кости, измятые клыками банки и пачки денег. Тут же валялся карабин.

— Опоздали!.. — Карацупа сел, устало провел по лицу грязной ладонью. — Не надо было стоять нам с тобой, Индус, ночью, не надо было!.. Тогда живьем бы взяли «Большого». А теперь… Бумажки принесем.

Нужно было встать, но не хватало сил. Все кончилось так неожиданно и странно, все позади. А теперь оставался этот потухший костер и боль во всем теле.

Осмелевший Индус, глухо рыча, обошел поляну, собрал в кучу разбросанные документы, деньги, плоские банки. Из этой кучи Карацупа извлек узкую ленту рисовой бумаги, заметил на ней записи и облегченно вздохнул: не зря парашютист их берег до последней минуты.

— Индус, Индус… — Карацупа развел костер, вскрыл взятую из подсумка банку с консервами и первый кусок дал овчарке. — Спасибо, дружок. А все-таки, может, не зря мы бежали, Индус? Кажется, важные документы принесем…

ВСЕГДА В БОЮ

В записной книжке Карацупы появились только ему одному понятные цифры: 100… 150… 200… 250… — столько нарушителей границы задержал мужественный следопыт. К этим цифрам прибавились другие: 100… 150… 200… 250… Это шел счет ученикам Карацупы.