В стране сказок, стр. 17
— Если бы я была президентом страны, то первый указ бы издала о сиротах! — сказала девушка и добавила: — Всех детишек бы раздала по миру и закрыла бы сиротские дома.
Оля и старушка возразили. Ох уж эта молодежь! Нельзя раздавать сирот по миру. Это будущее страны!
— Если думать о каждой сироте, то они бы смогли заполучить заботливых опекунов, росли бы в семьях, учились бы и жили в странах, где соблюдаются права граждан! — объясняла девушка и спросила: — А что ждет Васю? Детдом, интернат и — улица! Или ему, как сыну погибшего офицера, предоставят жилье, помогут определиться на учебу?
Оля и старушка стали ругать «нынешнее начальство», которое «начисто забыло о нуждах своего народа» и занято разворовыванием нажитого. Тетя Оля надеялась, что так долго продолжаться не может.
— И Васю заберет со временем Костя. Брат матери все же! Отыщет его и увезет, — уверяла Оля.
— А я подарю ему фуражку папы! — сказал Вася.
Он забрал с собой фуражку отца. Хотел еще и карточки своих родителей, но тетя Оля их отправила посылкой Косте, чтобы тот их сохранил для мальчика и выхлопотал пенсию.
II
Вася прожил в детском доме полтора года и к той весне уже находился в выпускной группе. Осенью их должны бы отвези в интернат, и он бы там начал учиться.
Мальчик уже перестал скучать по родителям, отошли куда-то в туман их образы. Вася уже не требовал от воспитателей, чтобы перед сном детишкам читали сказки или включали тихую музыку, как это делала его мама. Он больше не требовал вилку и ел котлету, как и все другие, большой столовой ложкой.
Вася быстро адаптировался в новой жизни. Он понимал, что настали «тяжелые времена», и кашу чаще варят без молока, чай подают без сахара, а ночью в спальне холодно. Мальчик жил, как все. Одно было тяжело Васе: он не мог привыкнуть к неправде, к несправедливости и потому прошлой осенью сбежал из детдома. Тогда разразился скандал из-за того, что воспитательница обвинила мальчика в воровстве. Вася был дежурным в тот день, помогал няне накрывать на стол в то время, когда все остальные дети группы ушли гулять. Тогда и пропала из сумки воспитательницы шоколадная плитка. Вася плакал, доказывал, что не крал, но ему не поверили. Наказали, и это бы он перенес. Но мальчик имел глупость поклясться матерью для убедительности, а воспитательница возмутилась:
— Замолчи! Противно слышать о твоей матери-пьянице!..
Это было больно.
Это было несправедливо. Мать Васи пила только в последние три-четыре месяца…
Вася скитался по базару, просил милостыню, спал где попало, пока его не поймала милиция и снова не водворила в детдом.
III
Пришла теплая и ласковая весна. Зацвели деревья. Дети сняли тяжелую зимнюю одежду и надели легкие курточки.
В одно теплое весеннее утро Вася со своими ровесниками играл в прятки, когда возле калитки остановилась милицейская машина, и дяди стали выгружать коробки.
— Опять что-то отобрали у горе-продавца и привезли нашему начальству, — сказала воспитательница группы.
— Нина Владимировна! — подошла к ней няня и спросила: — Может, и нам перепадет что-нибудь?
Вася послушал, о чем говорят взрослые, и сам решил поговорить с милиционерами.
— А что в коробках? — спросил он.
— Апельсины, — ответил один из них.
— Кому? — поинтересовался мальчик.
— Как кому? Детишкам!
— По долечке? Зимой нам давали по долечке! Вкуснятина! — пояснил мальчик.
— Тут много! Достанется всем по две штуки!
Вася обрадовался, за одну минуту обежал весь двор и сообщил детям, что и по сколько штук на каждого привезли «дяди милиционеры». Дети окружили картонные коробки плотным кольцом, и дяди хотели раздать им апельсины «тут же», но, вышедшая из здания, тетя Зоя не разрешила:
— Нельзя детям давать немытое! Да и надо все оприходовать, а потом внести в меню.
Но прошла неделя, и дети стали забывать об апельсинах. Только Вася по нескольку раз в день спрашивал всех взрослых: «А когда нам раздадут апельсины?» и доказывал, что дяди их привезли для детей.
— Это несправедливо! — кричал он до тех пор, пока его не наказала Нина Владимировна.
— Постой в уголочке и забудь об апельсинах! Заладил одно и то же! Что ты за человек?!
Вася был умным ребенком, и «забыл» бы после этого про апельсины, но так сложились обстоятельства, что он вспомнил о них, в самое неподходящее для взрослых детского дома время.
В тот день дети сидели и обедали, когда к ним заскочила медсестра с перепуганным лицом и сообщила, что к ним едет комиссия.
— Ужас! Вот сейчас? — спросила Нина Владимировна.
— Завтра! Надо все вычистить, привести в порядок! — сказала медсестра и побежала в соседнюю группу.
За ней пришла методист и просила не подвести начальство: привести в порядок документацию, повторить с детьми стишки…
— С ними будет Людмила Васильевна, а ее не проведешь.
— Зануда! Копается, будто от знаний наших детишек зависит все ее будущее! — нахмурила брови воспитательница.
Вася спросил:
— А гостинцы нам принесут?
— Кому что, а нашему Профессору подавай гостинцы! — рассердилась на него Нина Владимировна.
— Не знаю, Вася! — пожала плечами методист, — наверное, нет… Наш министр беднее нас, откуда у него деньги на гостинцы!..
Лена нахмурила брови и стала убеждать, что у взрослых всегда много денег, и министр мог бы угостить их жевачками. Егорка не согласился с ней: жевачку пожуешь и выплюнешь, а комиссия могла бы подарить им фишки.
— Фишками можно играть всю жизнь!
— А я хочу апельсин! — вздохнул Вася, но разговоры детей прервались. Все вдруг закружилось, будто налетел невидимый ветер. Дети побежали в спальню и стали менять постельное белье, потом их купали, стригли ногти, позвали парикмахера. Взрослые гладили новые вещи, примеряли их. Васе досталась рубашка с белыми корабликами и шорты с карманами. Лена была рада синему платью «клеш».
— Банты нам повяжут завтра, — сказала она.
— Волос ведь нету! — удивился мальчик.
— Ну и что! На коротенькие волосики прикрепят. Потерпим, зато красиво с бантом! Если бы у меня были такие длинные ресницы, как у тебя…
— Ленка! Не надо! Зимой на них садятся хлопья снега! Зачем они нужны?
— Не знаю! Для красоты, наверное. Иначе зачем еще?
Вася этого не знал.
— А еще Профессором прозвали! Ты должен все знать! — упрекнула его Ленка и убежала.
После дневного сна, детей повели на прогулку. Нина Владимировна «закрепляла» с детьми знание деревьев, перелетных и зимующих птиц, виды транспорта и правила уличного движения.
— Вася, вся надежда на тебя! — сказала ему воспитательница.
— Вася не все знает! Не знает, зачем девочке нужны ресницы! — доложила Ленка и добавила: — Правда, чтобы было что красить черной тушью?
Нина Владимировна не ответила. Детям пора было заходить в помещение.
В групповой комнате разразился скандал. Няня выметала из спальни «драгоценности» ребят, которые хранились под матрацами. Первой заголосила Ленка:
— Мамины открытки! Зачем выбросили мои открытки?! — закричала девочка и стала их собирать.
— Почему мои фишки в мусоре? Мне их купил дядя! — бросился к куче мусора Егорка.
Кто-то хватал свои фантики, кто-то высушенные цветочки или картинки.
— Медсестра велела выкинуть из-под матрацев весь хлам, — сказала няня и посмотрела на воспитательницу.
— Правильно сделала! Не слушайте их! — рассердилась на детей Нина Владимировна и приказала: — Выкиньте все! Кому говорю?!
Ленка заплакала и стала уверять ее, что открытки очень красивые, на них нарисованы зверюшки и цветы.
— Все выкиньте!
Егорка плакать не стал. Он спрятал фишки за пазухой и вывернул карманы:
— У меня ничего и нет.
Другие последовали его примеру. Не мог спрятать фуражку отца лишь Вася. Он держал измятую, искореженную под матрацем, фуражку в руках, и когда воспитательница остановилась возле него и потребовала выкинуть «тряпку», сказал: