В стране сказок, стр. 16

Нашел потерю!

— С дедушкой и бабушкой бы нас было пять человек! — перебила его девочка.

«А с папой нас тоже было бы… пять», — подумал Аслан и принялся считать елочки.

После дневного сна Азу Сергеевну сменила практикантка Галина Николаевна. Она рассадила детей полукругом и сказала своим звонким голосом:

— Ребята, я уже знакома с вами, но не знаю, как зовут ваших родителей, кем они работают. Расскажите о них, пожалуйста.

— Можно? — подняла руку Зарина.

— Слушаем тебя.

— Моя мама — звеньевая. Она выращивает свеклу и другие овощи. А папа работает шофером. Он возит сено и зерно.

— А как их зовут?

Зарина ответила, села на место и толкнула Аслана в бок.

— Встань и скажи, что твоя мама — учительница! Встань!

Но Аслан молчал. Наоборот, он хотел спрятать голову, чтобы воспитательница не видела его. Конечно, он мог бы рассказать о маме. Даже очень многое рассказать. И о том, как она учит детей, как вместе с учениками помогает в свой отпуск колхозникам, как вечерами играет на гармонике в клубе сельским танцорам и певцам.

«А если воспитательница спросит о папе? — с тревогой подумал он и нахмурил брови. — Все равно не буду говорить о нем!»

Совсем недавно был Аслан у прабабушки. Слышал, как старая Маро жаловалась своему Солдату: «Асланчика нашего с матерью оставил, теперь вторую семью бросил, еще один мальчик будет расти без отца. Мне, старой женщине, стыдно за него перед людьми. Стыдно!»

Аслан опустил голову еще ниже и не слышал, о чем говорят его друзья.

Два важных события

Речка Светлая бежала через поля, через лес, прихватив с собой сухие листья. И деревья на широкой сельской улице стали ронять на землю желтые и красные листочки, пестрела яркими букетами ягод калина. Начиналась новая осень. Наконец наступил долгожданный для Аслана первый школьный день, счастливый солнечный сентябрь.

Недавно в жизни Аслана произошло еще одно важное событие — мамина свадьба. Гости с песнями и музыкой увезли его маму в центр селения, в дом Энвера. Дедушка Тасо сказал, что так положено: невеста переходит жить в дом жениха. А на второй день Энвер пришел за Асланом и сказал ему: «Сынок, пошли домой!» И пошли они, рядом на виду у всех ребят, теперь уже отец и сын.

И школьную форму купил ему Энвер, и ранец с учебниками.

Аслан стоял перед зеркалом и придирчиво рассматривал себя, нет ли лишних складок на пиджаке или брюках, на месте ли кокарда на фуражке? Понравились ему новые широкие передние зубы, не то что были: мелкие, неровные. Только вот в нижнем ряду сразу двух зубов нет.

— Ничего, — успокоил он сам себя и пошел за ранцем.

— Быстрей, опоздаем! — торопил он маму.

— Не бойся! Есть еще время.

В новом шелковом цветастом платье с пышной юбкой, в белых туфельках и с распущенными длинными волосами мама была похожа на девочку из сказки.

— Не опоздаем, — улыбнулась она сыну, и стала заплетать косу. По всему было видно, что мама не торопится.

— Я скажу папе, что опоздал из-за тебя, — устав от долгого ожидания, пообещал мальчик.

Вскоре в комнату вошел и Энвер. Он принес два больших букета цветов. Для Зеры и сына. Поздравил их с началом учебного года.

— Спасибо! — сказал Аслан и тут же добавил:

— Вот видишь, а мама еще не готова!

— Пожаловался все же! — мама громко рассмеялась.

Скоро они шли по улице. У соседнего дома сидел дедушка Зарины. И Аслан крикнул ему:

— Я иду в школу!

— Важное событие! В добрый путь, лаппу!

— Дедушка Берд, я иду с мамой и папой!

— Расти большой на радость родителям и людям!

Аслан весело рассмеялся. Затем решил как-нибудь выразить переполнявшую его радость: побегать по улице, расставив в стороны руки, как крылья, или спеть, может подпрыгнуть раз-другой. Но тут же передумал: школьник уже!

— Папа, если я буду учиться на одни «пятерки», догоню Фатиму и Тимура? — спросил он. Так хотелось быть рядом с друзьями!

— Разве плохо иметь друзей в старших классах? Они хорошие ребята, учатся хорошо, вот и будете дружить, — ответил ему папа.

— Будем конечно. И с Мадиной будем дружить.

Во дворе Алдатовской средней школы горн протрубил: «Слушайте все!». В самой середине площадки выстроились первоклассники. Среди них с большим букетом цветов стоял и маленький герой нашей повести, улыбающийся Аслан.

«Грозой оторванный листок» (повесть)

I

Осиротевшего Васю поезд увозил из полустанка в большой город, в детский дом. Пока, сопровождающая его тетя Оля, соседка и подруга мамы, обустраивалась — стелила простыни, прятала вещи от обнаглевших жуликов, знакомилась с попутчицами, — мальчик смотрел из окна вагона и время от времени восклицал:

— Тетя Оля, посмотрите!.. Дома и деревья бегут навстречу поезду!..

— Вася, ты уже не маленький, чтобы говорить такие глупости! Это тебе только кажется…

Затем тетя Оля подсела поближе к мальчику, ласково погладила его по головке и стала расхваливать перед попутчицами:

— Не думайте, что мой Василек такой непонятливый. Для своего возраста он даже слишком умный. Весь — в мать! Бедная, чему только она его не учила, пока была жива…

Оля прослезилась. Старушка, сидевшая против нее на нижней полке, прервала вязание и посмотрела на мальчика поверх очков.

— Да, слишком рано он осиротел, хотя в войну, помню, бывали случаи и пострашнее.

— И мой папа погиб на границе! — вмешался в разговор Вася, услышав о войне. — Начальник заставы о нем так и сказал: «Родина не забудет своего героя».

Васе хотелось поговорить еще о папе, но тетя Оля оборвала его на полуслове:

— Как же!.. Не забыла… Четыре месяца канителили с пенсией на кормильца, пока не довели до гибели и вдову.

Мальчик украдкой вытер со щеки тети Оли очередную непрошеную слезинку и шепотом попросил:

— Может, не надо о маме, а?..

— Вася! Об этом надо кричать на весь мир! Кричать! Чтобы офицер на границе месяцами не получал зарплату?! Чтобы дети стали мечтать о куске хлеба!

В глазах мальчика были страх и мольба. Он не хотел, чтобы кто-нибудь думал о его матери плохо, ибо слышал на ее похоронах одни упреки в ее адрес. «Не подумать о сыне! Как же ты могла?» — спрашивала покойницу та же Оля.

— А что случилось с его мамой? — спросила девушка с верхней полки и протянула Васе пачку печенья.

— Золотая у него была мама. Учительница музыки, но после смерти мужа осталась без работы с таким мальцом на руках, и сломалась, да настолько, что однажды не вернулась с его могилы…

— Моя мама не сломалась вовсе! Она замерзла! Ее положили в гроб в тоненьком платьице и туфельках! Надо было согреть ее, пальто надеть, — пояснил Вася и не хотел, чтобы Оля говорила о том, как мама в последние месяцы пила и плакала, плакала и пила, а в один вечер ушла на кладбище и осталась на могиле Василия. Так звали Васиного отца.

Старушка достала из сумки пирожок и сказала:

— Ешь, сиротинушка. Дорога тебя ждет ухабистая, — потом спросила, куда они направляются.

— В детдом, — тихо ответила Оля, — у него есть дядя по матери, но он учится в военном училище.

— Дядя Костя приедет за мной через три года! В телеграмме так написано, — похвалился Вася.

— Какой ужас! — воскликнула старушка. — И раньше детские дома были душегубами, а нынче это беда, да и только!

— Что поделаешь, — пожала плечами Оля. — Своих двое, да кормить их нечем. Хорошо, родители мужа нам помогают, не то, не знаю, как бы мы выживали.

— В детдоме хорошо! Там варят каждый день борщ и дают хлеб! — грустно улыбнулся Вася.

Взрослые заспорили, и мальчик приступил к еде.