Дверь № 3, стр. 51

Джек всю дорогу молился. Пожив немного с нами под одной крышей, он полностью попал под влияние Сола: крестился по каждому поводу, а в нагрудном кармане, рядом с пачкой «Мальборо», носил бутылочку со святой водой. Сол прозвал его «наш домашний сыщик». Я сделал остановку возле универмага. Самое трудное было объяснить услужливому продавцу, какая мне нужна веревка и для чего.

– Ты что так долго? – спросил Джек.

– Понятия не имел, что существует столько сортов веревок, – пожат я плечами.

– Гляди, опоздаем, – буркнул он, глядя на дорогу. Потом покосился на мои дрожащие руки: – Проблемы, док?

– Я даже не знаю, что мы там будем делать.

– Шутишь? Убьем ее, да и все тут.

Это решило дело. Главное было высказано вслух, и на душе сразу стало легче. Тем не менее старое «Я» еще долго продолжало нашептывать мне на ухо всякие благочестивые банальности: «Справедливых войн не бывает! Лишение человека жизни ничем нельзя оправдать. Подумай, смог бы Христос, будь он сейчас с нами, нажать ядерную кнопку? Армия – это школа убийц! Неужели ты забыл собственные слова на призывной комиссии? Помнить, как те напыщенные ветераны пытались сбить тебя, поминая Гитлера и психов-террористов, угрожающих зарезать твоих детей? Или ты просто трус и только поэтому два года драил полы в психушке? Помнишь тот запах застарелой мочи? Ты говорил, что это запах чистой совести, и гордился своей работой санитара, носил ее как медаль. Считал себя человеком, не идущим па компромиссы, задирал нос… А теперь?» Однако голос был далеким, едва слышным, и мне оказалось до смешного легко подавить его.

– Лора сказала, что она очень опасна, – заметил я.

– Я тоже, – мрачно ухмыльнулся Джек.

Мы шли по дорожке к крыльцу – тому самому, под которым я когда-то прятался, доедая праздничный пирог. Небо окрасилось в бледные цвета зимнего заката. Солнечный свет золотил стволы деревьев, было холодно. По просьбе Джека я описал планировку нашего дома. Он стоял довольно далеко от соседских, за участком начинались поля.

Дверь нам открыла Эдриен.

– Салют, парни! Заходите.

Мы с Джеком переглянулись и вошли. Брат сидел на кухне за столом. Эдриен устроилась напротив.

– Кто это? – спросил Хоган.

Я представил Джека, они с Хоганом пожали друг другу руки.

– Л что в сумке? – поинтересовалась Эдриен. Она держалась самоуверенно, даже развязно.

Джек только пожал плечами. Я деланно рассмеялся.

– Эдриен, ты не представляешь, как я удивился, когда Хоган…

– Сказал, что мы любовники?

– Господи, Эди… – начал Хоган.

– Да нет, все в порядке, – остановил я его. – Просто интересно… Подумать только, такое совпадение…

– Правда? – улыбнулась Эдриен. Хоган болезненно поморщился.

– Джонни, я сказал Эди, что ты хочешь забрать какие-то мамины вещи.

Наступила неловкая пауза.

– Да, конечно, – воскликнул я. – Джек, пойдем, это там.

Мы прошли в спальню, и я стал выдвигать ящики и переставлять стулья, стараясь производить побольше шума.

– Успокойся, – шепнул Джек. Сердце у меня в груди и в самом деле выделывало акробатические номера. Все пошло вкривь и вкось. Моя идея напасть сзади и ударить чем-нибудь по затылку теперь никуда не годилась. – Все нормально, док. Будем импровизировать.

– Как твоя голова? – послышался голос Эдриен. Я выглянул из-за двери.

– Что?

– Твоя голова, Джон. Как она? – повторила Эдриен. Она сидела все так же напротив Хогана, держа его руки в своих.

– Нормально, – ответил я. – Уже ведь больше месяца прошло, ты знаешь.

– Знаю.

– Я чуть не спятил, когда он мне сказал, – вмешался Хоган. – Подумать только – вы знакомы!

– Ага, – улыбнулась Эдриен, – подумать только.

Наверное, я один в тот момент мог ощущать враждебность, исходившую от этой миниатюрной девушки. Если Лора временами напоминала мне дикое животное, то Эдриен – хищника, ядовитую змею, обвившуюся кольцами вокруг моего брата. Я не мог спокойно смотреть, как она касается его. Тем не менее, к стыду своему, я решил уйти и предоставить Хогану защищаться самому. Тем бы все и кончилось, если бы не его всегдашняя тупость.

– Джонни, так что ты там говорил насчет Эди? – вдруг выпалил он.

– Ну… вообще-то… – замялся я.

– А что он сказал, сладенький? – невинным голоском осведомилась Эдриен.

– Вроде того, что ты совсем не такая, как я думаю.

Не переставая улыбаться, Эдриен перевела взгляд на меня. Горящий, цепкий – взгляд голодного тигра.

– Как интересно, – протянула она.

– Я… я имел в виду… э-э… нашу профессию – ты же знаешь, в нее идут люди с определенным характером: чувствительные, мягкие… – Я сделал неопределенный жест. – Вот мне и пришло в голову, что ты… Может, я и не прав, но… Хоган… то есть я хочу сказать…

– Да ты весь дрожишь, Джонни, – хищно усмехнулась Эдриен.

Такое жутковатое неестественное веселье мне сотни раз приходилось видеть на лицах пациентов-заключенных: мужчин, творивших чудовищные вещи с женщинами, мальчика, отрезавшего голову собственной матери, женщины, переодевавшейся в мужскую одежду и насиловавшей девочек… чем именно, даже не хочется говорить. Тот же самый взгляд. Потому я и ушел оттуда в свое время, поклявшись, что впредь стану иметь дело только с жертвами. Не могу смотреть в глаза тех, кто питается чужим страхом.

Она сидела, излучая угрозу, и с невинным видом держала за руки моего брата… Я не выдержал. Вспышка гнева мгновенно заглушила страх.

– Эх, пропади оно все пропадом… Джек! – позвал я. – Давай!

– С удовольствием, док! – Мой напарник шагнул в кухню с пистолетом в руке.

– В чем дело? – Хоган вскочил на ноги.

– Сядь! – рявкнул я.

– Еще чего! – огрызнулся он.

– Милый, спаси меня, – жалобно пискнула Эдриен. Хоган, казалось, стал выше ростом.

– Я не знаю, кто твой друг, Джонни, но ему лучше успокоиться!

Пистолет Джека качнулся в его сторону.

– Ты сам сначала успокойся. Ясно же сказано – сидеть! Возможно, тон Джека напомнил Хогану тренерский. Во всяком случае, брат послушно опустился на стул.

– О, Хоган! – с упреком воскликнула Эдриен. Он бросил на меня взгляд, полный ярости.