Врата рассвета, стр. 8

— Весьма похвальное рвение! — воскликнул он. — Приведите к нам этого человека — и ваши карманы лопнут от изобилия монет!

Гелдон опустил голову, представляя, какой эффект произведут развешанные по городу призывы поймать Тристана. Сделав вид, что разделяет всеобщий энтузиазм, он ловко подхватил один из свитков и спрятал его под рубашку.

— Ты грязный лжец! — неожиданно донеслось из толпы.

Наемный убийца повернулся на звук голоса и жестом велел собравшимся расступиться, дабы узреть того, кто произнес эти обличительные слова.

— Интересно почему? — почти добродушно спросил он, устремив взгляд на человека, прислонившегося к стене возле лестницы на второй этаж.

«Наверняка бывший военный», — подумал Гелдон, глядя на вооруженного широким евтракийским мечом храбреца, с вызовом скрестившего на груди сильные руки; глаза человека метали гневные молнии.

— Потому что прежде я имел честь служить капитаном королевской гвардии и лично знал принца Тристана. Не знаю, где он сейчас, но мне ясно одно: если даже он и убил собственного отца, в чем я сильно сомневаюсь, для этого существовала более чем веская причина. Столько всего случилось в тот роковой день, в том числе и с принцем! Не верю, что он по доброй воле стал отцеубийцей. И не позволю осквернять город твоими лживыми призывами, даже если для этого мне придется убить тебя.

Последние слова повисли в тишине. Вызов был сделан.

— А, реликт прошлого, — с насмешкой произнес Скрундж. — Знаю, горстка подобных тебе еще бродит по дорогам Евтракии. Но от вас нет и не будет никакого толку. Вы даже не в состоянии навести какое-либо подобие порядка в нашей истерзанной стране. Устаревшую честь, которой вы так кичитесь, можно больше не принимать в расчет: ведь всем известно, что имеет значение лишь то, сколько денег у тебя в кармане.

Толпа поддержала слова наемного убийцы смехом, гиканьем и издевательскими выкриками, направленными в сторону бывшего капитана. Понимая, что собравшиеся в таверне на его стороне, Скрундж их не останавливал.

— Кроме того, — почти весело продолжил он, — тысячи людей видели, как принц-изменник мечом одного из крылатых воинов отрубил голову своему отцу. Что же, все они лгут? Нет, любезный. Возвращался бы ты лучше к своим дорогим, но столь далеким от действительности воспоминаниям. Предоставь действовать тем, кто знает, что и как делать.

Лицо гвардейца налилось кровью. Толпа вновь разразилась насмешливыми криками.

— Если ты не прекратишь этот бред, клянусь, я прикончу тебя! — взорвался капитан несуществующей больше гвардии и схватился за рукоять меча.

«Так поступать не следовало, — подумал Гелдон. — Этот человек руководствуется чувствами, а не разумом».

— Вряд ли тебе представится такой шанс, — пробормотал Скрундж, молниеносно вскинул правую руку и, направив ее в сторону противника, едва уловимым движением кисти привел в действие арбалет.

Две металлические стрелы, со свистом разрывая насыщенный табачным дымом и испарениями множества тел воздух, вонзились в тело бывшего капитана на уровне ключиц, буквально пригвоздив его к стене. Вскрикнув от боли, он предпринял попытку освободиться, но не смог пошевельнуть и пальцем: стрелы были посланы мастером своего дела — руки гвардейца больше ему не повиновались.

Скрундж подошел к обездвиженному противнику, одежда которого уже успела пропитаться кровью, и выхватил из ножен его меч.

— Приношу свою искреннюю благодарность, — со злобной ухмылкой произнес он. — Я давно хотел заполучить такой для своей коллекции. — Он приставил острие меча к горлу бывшего капитана, заставив того вскинуть подбородок. — Неудивительно, что вы не сумели одолеть крылатых монстров.

Он слегка откинулся назад, разглядывая жертву с видом скульптора, обдумывающего, какие еще изменения следует внести в свое творение. Затем вплотную приблизил свое лицо к гвардейцу и прошептал:

— Надеюсь, ты не против… — Он одну за другой выдернул стрелы. — Видишь ли, они стоят дорого, я не могу разбрасываться ими.

Бывший капитан, взвыв от боли, рухнул на пол. Кровь из ран хлынула пульсирующими потоками на заплеванный пол таверны. Скрундж обтер наконечники стрел об еще не запачканные кровью части одежды своего поверженного противника и установил их на место. Все это он проделал с той небрежностью, какова присуща опытным забойщикам скота. Его храбрый противник с трудом приподнял голову и плюнул на сапоги наемного убийцы.

— Я убью тебя, — прошептал он, кривясь от боли.

— Это вряд ли, — заметил Скрундж, и губы его искривила зловещая ухмылка. — Видишь ли, любезный, ты сам фактически уже мертв.

С этими словами он с силой ударил ногой по голове лежащего, распоров ему щеку острой шпорой. А затем с видом лицедея, ожидающего заслуженных оваций, повернулся к застывшей в ужасе толпе.

— Может, найдутся еще желающие высказать свое мнение? — поинтересовался наемный убийца. Никто не произнес ни звука, тишина в заведении была почти физически ощутима. — Нет? Что ж, прекрасно. В таком случае можете приниматься за поиски изменника, и пусть самый удачливый из вас получит причитающееся ему вознаграждение.

С этими словами он покинул таверну, унося с собой меч королевского гвардейца. Гелдон в ужасе посмотрел на тело бывшего капитана, потом перевел взгляд на Кулака. Почему Скрундж сказал, что офицер уже мертв?

— Это всего лишь начало, — удрученно произнес краснолицый толстяк, покачивая головой. — Боюсь, нашу страну ожидают ужасные бедствия.

Карлик поправил спрятанный на груди свиток и тяжело вздохнул.

«Ужаснее, чем ты думаешь, Кулак, — мысленно произнес он. — Намного ужаснее».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Приятно снова чувствовать под собой Озорника», — думал Тристан, сидя в седле.

Три красные луны тихо плыли по темному небу, как будто следуя за всадником. Их призрачное красноватое сияние множеством светлячков отражалось в удерживаемых листвой каплях недавнего дождя. Копыта коня ступали по размякшей земле, почти не издавая шума.

Вместо того чтобы выбраться из катакомб через один из отдаленных потайных выходов, принц решил воспользоваться тем, что вел в королевский дворец. Ему не хотелось бы объяснять возвращающемуся из города Гелдону причину своих действий, доведись им случайно встретиться. Но не это было главным: принц желал заглянуть в Тронный зал — место гибели своих родных и магов Синклита.

Поначалу, когда он пробирался по коридорам дворца, его переполняло чувство опасности. Казалось, что из темноты в любой момент могли появиться крылатые воины или другие порождения Шабаша. Пришлось жестко напомнить себе, что ныне Фавориты подчиняются ему самому, а все волшебницы мертвы.

Королевский дворец, единственное место, которое Тристан ощущал родным домом, был разгромлен и разграблен до основания. Все ценности были вынесены, по-видимому, самими евтракийцами, уже после того, как Фавориты покинули дворец. У крылатых воинов было не так много времени, и в первую очередь они стремились разрушать, а не грабить. Принц шел через анфиладу опустевших залов, и то, что к разграблению дворца приложили руку его сограждане, лишь усиливало душевную боль. Великолепные произведения искусства, в том числе и гобелены, так любовно сотканные его матерью, исчезли, стены комнат и коридоров зияли пустотой. Сквозь разбитые окна струился сырой воздух.

Принц с трепетом приближался к Тронному залу, понимая, что там его ожидает самое тяжкое испытание. С неожиданной силой нахлынули воспоминания о том ужасном дне, изменившем всю его жизнь. Почувствовав, как замерло его сердце, Тристан остановился на пороге.

Как и повсюду, в этом помещении царила пустота. Почти везде когда-то расчерченный черно-белыми квадратами пол был покрыт коркой засохшей, перемешанной с грязью крови. Со стен в красноватом свете лун, беспрепятственно проникавшем сквозь выбитые витражи окон и пустые покореженные рамы бывшего стеклянного плафона потолка, зловеще взирали изображенные кровью символы Шабаша — Пентангли.