Медовый траур, стр. 13

– Видите ли, зараженный экземпляр, кусая вас, впрыскивает слюну, которая растворяется в вашей крови, и тогда в вас проникает паразит: микроскопический организм, который мог бы навести на мысль о троянском коне. Не проходит и получаса, как он уютно устраивается в вашей печени и там, невидимый, в течение инкубационного периода, который продолжается обычно от шести до двадцати дней, множится, превращаясь в сотни тысяч одноклеточных паразитов. Сейчас, с клинической точки зрения, у вас могут быть скрытые симптомы…

– Вы хотите сказать, что в течение инкубационного периода никакие ваши технологии не помогут узнать, заболели мы или нет? – Сиберски нервно хихикнул. – А как же… все эти микроскопы? Все эти электронные аппараты?

– В том и состоит особенность малярии, что это убийца, достигший совершенства, дорогой мой. Иначе мы бы давно ее победили.

Лейтенант прижал руку к животу, на глаза у него навернулись слезы. Может быть, паразиты внутри нас начали размножаться. Сколько уже тысяч? Дьямон показал на плакаты с циклами эволюции.

– Plasmodium будет развиваться внутри печени на пространстве не больше миллионной доли волоса. Искать его – с соблюдением всех пропорций – все равно что искать монетку на дне Средиземного моря. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему его невозможно обнаружить. Но продолжу. За инкубационным периодом следует период инвазии – начинается болезнь. Паразиты попадают в кровь, красные кровяные шарики лопаются. Теперь на заболевание указывает анализ крови, кроме того, оно проявляет себя лихорадочным состоянием и головными болями – примерно так, как бывает при тепловом ударе. К сожалению, в это время нередко оказывается, что вмешательство запоздало. Вот потому каждый из вас немедленно отправится к врачу, который подберет ему таблетки, предположительно убивающие паразитов, в соответствующей дозировке.

– Предположительно? – дрогнувшим голосом переспросил я.

– Паразиты мутируют и адаптируются. В некоторых местах, в частности в странах третьего мира, существуют, например, зоны резистентности к хлорохину или даже полирезистентности.

– Там невосприимчивые комары? А наши?

– Именно это мы сейчас и определяем. Если «ваши» окажутся невосприимчивы к хлорохину, будете принимать мефлохин. Но должен вас предупредить, что стопроцентного излечения не гарантирует ни один препарат.

Все зашумели, но почти сразу же стихли. Сиберски, схватившись за голову, отвернулся. Леклерк старался сохранить лицо перед своим войском:

– А в том, что касается нашей… нашей профессиональной деятельности… Как нам… Я хочу сказать…

– Вы можете продолжать работать, хотя некоторые побочные действия препарата бывают весьма неприятны – как, скажем, диарея или желудочные боли… Я даже посоветовал бы вам максимально себя занять, чтобы поменьше… к себе прислушиваться… Если не считать профилактических мер, сделать все равно ничего нельзя, и остается только ждать…

– Это подло… настоящая подлянка… – простонал кто-то.

Дьямон сделал вид, будто не слышал:

– Через десять дней у вас начнут ежедневно в течение месяца брать мазки – это чтобы проверить, не распространяется ли у вас в крови паразит. Возможно, благодаря принятым мерам вы так никогда и не узнаете, были вы заражены или нет, но зато выживете… высвободитесь из этой… поистине дьявольской западни.

Он показал нам отдельные кабинки:

– Идите туда, вами займутся врачи.

Все чуть ли не бегом сорвались с места и тут же скрылись из виду. Остались только мы с Леклерком, который удержал меня, положив руку на плечо:

– Погоди секундочку! Ты возвращаешься на работу, твои показания признаны убедительными. Уровень азота в крови Тиссерана доказывает, что его погрузили в воду ровно за два часа до того, как ты поднял его на поверхность. А примерно в это время человек, живущий рядом с церковью в Исси, был разбужен звоном стекла и криками. Он выглянул в окно и записал номер машины, водитель которой – то есть ты – размахивал пистолетом…

– Тех, кто на меня напал, задержали?

– Пока нет…

Я немного подумал:

– Странно… Я нахожу послание, на меня нападают, и Тиссерана тут же спускают на дно колодца…

– Ты хочешь сказать, что…

– В баллонах у него почти не оставалось кислорода. Все было сделано с таким расчетом, чтобы он отдал концы у меня на руках. Что, если убийце сообщили о моей находке за тимпаном, чтобы он мог вовремя опустить Тиссерана на дно? Возможно, нападение этих троих было подстроено…

– Но… зачем?

– Для того, чтобы его пророчество сбылось. Мы имеем дело с типом, который последовательно осуществляет все, что задумал… И мы сами – явное доказательство этого.

По обе стороны прохода над кабинками загорались красные лампочки, означающие «занято». Открыв передо мной дверь, Леклерк прибавил:

– Мы подключили Центральное управление по розыску пропавших без вести. Ты был прав. Он удерживает у себя дочь Тиссеранов Марию, девятнадцати лет. Он взялся за целую семью… Боюсь, скоро мы получим еще один труп. – В паузе между двумя последними фразами Леклерк подтянул рукав сорочки и почесался. – Придется быть профессионалами и пахать, несмотря на… эту штуку… В надежде на… Ну, в общем, ты понимаешь, что я хочу сказать…

– Да, понимаю…

– Я добился разрешения, чтобы кого-то из старших по званию допустили в лабораторию П-три, где исследуют все виды живых паразитов. Она здесь, у нас под ногами. У меня полный завал, Дель Пьеро координирует направления поисков… Узнай там что-нибудь. Понаблюдай, поизучай мерзких тварей. А главное – постарайся понять, каким образом этой сволочи удалось добыть целую армию комаров-убийц.

Оказавшись в кабинке в полном одиночестве, я рухнул на деревянную скамеечку. Вирусы, бактерии… Невидимые враги – и непобедимые, даже если натравить на них всю полицию мира. Программируемые. Способные убивать, даже не прикасаясь. Новое поколение убийц. Какой-то человек откуда-то ими управлял и выбрал нас своими жертвами… А если эти мерзкие, как сказал Мартен, твари окажутся невосприимчивыми? Если он и до такого додумался?

Я вспомнил Вивиану Тиссеран: сейчас уже ясно, что она умерла от последнего приступа лихорадки. Возможно, он заразил ее, а потом смотрел, как она медленно умирает в исповедальне под взглядом Христа. Я вспомнил обломанные ногти жертвы, представил себе темную комнату, в которой преступник держал ее много дней, пока лопались ее красные кровяные шарики. А муж Вивианы? Эти два страшных часа на тридцатиметровой глубине, когда вся жизнь, должно быть, прошла перед его глазами. За что ему такое наказание?

Пророчество, о котором говорил Поль, сбывалось. Послание, слово за словом, открывало свои тайны, погружая нас в беспросветный ужас.

Все только начинается. Если он заставил родителей вытерпеть такие муки, то какая жестокая, бесчеловечная пытка была уготована дочери?

Глава десятая

Шарль Дьямон – все в том же длинном халате, из-под которого виднелись все те же коротенькие ножки, – встретил меня у входа. Выглядел профессор забавно, но человеком оказался интересным и очень образованным. Пока он вел меня к дверям лифта, укрытого за двумя шлюзами со сканерами сетчатки, я выслушал мини-лекцию о мухе цеце, зверюшке, вызывающей сонную болезнь, и подумал, что говорит он о крохотных существах, которыми занимается, с почти неприличной страстью.

У лифта на нас уставились камеры.

– Калипсо Брас, инженер по информатике лаборатории П-три, ждет вас в подвале. Что бы ни случилось, – Дьямон ткнул меня пальцем в грудь, – не снимайте с себя беджик, а главное – следуйте инструкциям. Там, куда вы попадете, работают с опасными патогенными микроорганизмами. На самых нижних уровнях подземной части лаборатории вы увидите зараженных насекомых в условиях, близких к их естественной среде обитания. Малярия, желтая лихорадка, лихорадка денге, японский, или комариный, энцефалит – все от них! Расспросите сотрудников, составьте себе представление – и поднимайтесь ко мне в кабинет. В вашем распоряжении час…