Восемь, стр. 56

— Ты храбрая девочка, — сказал Морис. — Тем не менее я не могу разрешить тебе остаться одной в Париже, и ты не можешь вернуться обратно к дяде. Когда приедем в Лондон, мы вместе решим, что нам делать дальше с этими фигурами.

— Ты не понимаешь, — холодно произнесла Мирей, поднимаясь со стула. — Я не говорила, что собираюсь оставаться в Париже.

Достав из саквояжа, стоявшего рядом со стулом, шахматную фигуру, она подошла с ней к Куртье и отдала ее слуге. Это был конь. Блестящий золотой жеребец, которого она разглядывала утром. Куртье осторожно взял его. Девушка почувствовала огонь, пробежавший по руке, когда она отдавала фигуру. Куртье осторожно спрятал коня под фальшивое дно и засыпал стружками.

— Мадемуазель, — серьезно сказал он со смешинкой в глазах. — Все в порядке. Ручаюсь головой, что ваши книги благополучно прибудут в Лондон.

Мирей протянула руку, и он тепло пожал ее. Девушка повернулась к Талейрану.

— Я ничего не понимаю, — раздраженно начал он. — Сначала ты отказываешься ехать в Лондон из-за того, что должна остаться в Париже. Затем заявляешь, что не намерена оставаться здесь. Пожалуйста, объясни.

— Ты поедешь в Лондон с фигурами, — сообщила Мирей, и неожиданно в ее голосе появились властные интонации. — У меня иная миссия. Я напишу аббатисе, сообщу ей о своих планах. Деньги у меня имеются. Мы с Валентиной были сиротами. Ее имущество и титул должны перейти ко мне по наследству. Пока я не завершу свои дела, я попрошу, чтобы в Париж прислали другую монахиню.

— Но куда же ты отправляешься? Что будешь делать? — спрашивал Талейран. — Ты, молодая женщина, без семьи…

— Я уже все обдумала, — сказала Мирей. — Есть одно незаконченное дело. Я в опасности, пока не раскрою тайну фигур. Способ узнать ее только один — отправиться туда, где они появились.

— Господи! — фыркнул Талейран. — Ты рассказала мне, что шахматы были вручены Карлу Великому мавританским правителем Барселоны! Все произошло почти тысячу лет назад. Полагаю, след слегка остыл за это время. Барселона едва ли является пригородом Парижа. Я не могу позволить тебе разъезжать по всей Европе в одиночестве!

— У меня нет планов относительно Европы, — улыбнулась девушка. — Мавры ведь пришли не из Европы, а из Мавритании, из сердца пустыни Сахара. Следует начать с их изначальной родины, чтобы разгадать смысл…

Она взглянула на Талейрана своими непостижимыми зелеными глазами, и он удивленно посмотрел на нее в ответ.

— Я поеду в Алжир, — сказала Мирей. — Туда, где начинается Сахара.

Центр доски

Такси везло меня к дому Гарри. В моей душе царило смятение, какого я в жизни не испытывала. Когда Мордехай подчеркнул, что я присутствовала при двух смертельных исходах, это только усилило болезненное ощущение, что весь этот цирк имеет отношение ко мне. И Соларин, и предсказательница предупреждали не кого-нибудь, а меня. И это я нарисовала человека на велосипеде, который вдруг завел привычку появляться в реальной жизни. Почему? При чем тут я?

Мне хотелось задать Мордехаю множество вопросов. Похоже, этот старик знал гораздо больше, чем рассказал. К примеру, он упомянул, что знаком с Солариным. Откуда мне знать, может, они продолжают поддерживать отношения?

Когда мы прибыли к Гарри, швейцар вышел, чтобы открыть нам дверь. В такси мы почти не разговаривали. Войдя в лифт, Лили наконец сказала:

— А ты, похоже, понравилась Мордехаю.

— Он очень сложный человек.

— Ты не единственная, кто так считает, — заявила она, когда двери лифта открылись на нужном этаже. — Даже когда я побеждаю его в шахматы, я всегда ломаю голову над тем, какие комбинации он мог использовать, но почему-то этого не сделал. Я доверяю ему больше, чем кому-либо, но у него всегда есть секреты. Кстати, о секретах: не упоминай о смерти Сола, Пока мы не узнаем больше.

— Мне действительно следовало пойти в полицию, — сказала я.

— Они будут очень удивлены, что тебе понадобилось столько времени, чтобы сообщить о происшествии, — заметила Лили. — Возможно, тебе придется отложить поездку в Алжир лет этак на десять.

— Не подумают же они, что я…

— А почему бы и нет? — спросила она, подойдя к дверям квартиры Гарри.

— Вот они! — воскликнул Ллуэллин из гостиной, когда мы с Лили вошли в большой, отделанный мрамором холл и отдали прислуге свои пальто. — Опаздываете, как всегда! Где вы обе пропадали? Гарри на кухне, готовит обед.

Пол в круглом холле состоял из черно-белых квадратов, как шахматная доска. На стенах между мраморными колоннами висели итальянские пейзажи, выполненные в серо-зеленых тонах. В центре журчал небольшой фонтан с чашей, обвитой плющом.

Слева и справа были широкие мраморные ступени с завитками на торцах. Те, что справа, вели в парадную столовую, где был накрыт на пятерых обеденный стол красного дерева. Слева располагалась гостиная. Там, в кресле, обитом темно-красной парчой, сидела Бланш. Безобразного вида китайский комод с лакированными красными и золотыми ручками возвышался в дальнем конце комнаты. Налет древности, как в антикварном магазине Ллуэллина, лежал на всем. Сам Ллуэллин пересек комнату, чтобы поприветствовать нас.

— Где вы обе пропадали? — спросила Бланш, когда мы спустились с лестницы. — Коктейли и закуски были час назад,

Ллуэллин чмокнул меня и пошел предупредить Гарри о нашем приходе.

— Мы заболтались, — сказала Лили.

Она тяжело плюхнулась в свободное кресло и взяла в руки журнал.

Из кухни появился Гарри с большим подносом, нагруженным закусками. На Гарри был поварской передник и большой колпак. В этом наряде он здорово смахивал на гигантскую рекламу быстрых дрожжей.

— Я слышал, как вы пришли, — сказал он, сияя. — Пришлось отослать прислугу, чтобы не лезли с советами, когда я готовлю. Потому я сам и принес закуски.

— Лили говорит, что они проболтали все это время, можешь себе представить? — сказала Бланш:, когда Гарри поставил поднос на край стола. — И едва не сорвали нам ужин.

— Оставь их в покое, — ответил Гарри и незаметно от жены подмигнул мне. — Девочки в их возрасте и должны быть чуточку своевольными.

Гарри всегда придерживался мнения, что стоит мне проявить немного желания, и все мои положительные качества распространятся на Лили, будто заразная болезнь.

— Посмотри, — сказал он мне, указывая на поднос с закусками. — Это икра и сметана, это яйцо с луком, а это мое фирменное блюдо: рубленая печенка со смальцем. Матушка передала мне их секретный фамильный рецепт на смертном одре.

— Пахнет великолепно, — сказала я.

— А это копченый лосось под сырным соусом, на случай, если икра тебе не понравится. Я хочу, чтобы половина была съедена до моего прихода. Ужин будет готов через полчаса. — Он снова подмигнул мне и вылетел из комнаты.

— Копченый лосось, бог мой! — сказала Бланш таким тоном, словно почувствовала приближение головной боли. — Дайте мне его.

Я подала ей лососину и взяла немного себе. Лили зависла над подносом с закусками и принялась их уничтожать.

— Хочешь немного шампанского, Кэт? Или еще что-нибудь?

— Лучше шампанского, — сказала я ей, когда вернулся Ллуэллин.

— Я налью, — предложил он, подходя к бару. — Шампанское для Кэт, а что для тебя, моя прекрасная племянница?

— Виски с содовой, — ответила Лили. — А где Кариока?

— Маленького безобразника удалили на вечер. Нет необходимости наблюдать, как он клянчит закуску.