Девчонка идет на войну, стр. 1
Маргарита Родионова
Повесть моя не биографична и не документальна. Передо мной не стояла цель написать о войне, просто я хотела рассказать о людях, смелых и честных, мужественных и добрых. Такими я видела фронтовиков в годы моей юности, такими вижу их и сейчас.
Эта книга — дань уважения боевым товарищам, которые с черных лет войны по сей день согревают жизнь мою теплом бескорыстной и верной фронтовой дружбы.
Семнадцатилетней связисткой ушла на фронт. До конца войны служила на Черноморском флоте.
Награждена пятью боевыми медалями. В настоящее время — литсотрудник газеты дважды Краснознаменного Балтийского флота «Страж Балтики». Автор книг «ЮДП» и «Летят перелетные птицы».
Девчонка идет на войну
Повесть
Калининградское книжное издательство
1974
Родионова М. Г.
Р60 Девчонка идет на войну. Повесть. Калининград, Кн. изд-во, 1974.
© Калининградское книжное издательство, 1974
КАПЛИ ДАТСКОГО КОРОЛЯ
Датский король был не дурак. Мы это поняли, когда к нам приехали тетки. А их приезд был следствием категорического папиного решения освободить маму от забот о нашем воспитании.
Мы — это два близнеца: я и брат Гешка.
— Здоровенные дубины, могут и без маминой юбки прожить, — решительно сказал папа.
Он у нас капитан. Водит по Оби пароход, и поэтому с наступлением весны и до поздней осени мы его видим очень редко. Это бывает, когда папин пароход «Машинист Ухтомский» останавливается в Заречье.
Мама — это просто мама. Хотя, если верить родительским рассказам, она воевала в годы гражданской войны, а потом, до нашего появления на свет, была на руководящей работе. Ну, что такое война, мы отлично знаем. Сами каждый день воюем с мальчишками. Руководящую же работу представляем себе так: мама стоит на пристани и командует проходящими мимо судами, особенно если они причаливают:
— Бросай чалки! Куда прешь, язви тя в душу? Лево руля забирай, ворона! Примерно так руководит капитанами буксиров и маленьких пароходишек одноногий Ефимыч, начальник пристани. Итак, на семейном совете, в нашем присутствии, решается серьезный вопрос: куда нас пристроить. Мы уже знаем, что мама уедет в тайгу, к якутам и эвенкам, заготавливать пушнину. Пушнина пойдет за границу, а нам будут платить за это золотом.
Брат Гешка зол на пушнину, потому что отец подвесил ему по мягкому месту, услышав, как тот хвалился на улице:
— Золота у нас теперь будет, хоть отбавляй. Будем самые богатые в Заречье.
Я тоже потеряла интерес к мехам, узнав, что лично нам золота не перепадет.
— Что же мы все-таки решим? — спросил папа, задумчиво глядя на нас.
— Я думаю вызвать тетю, — нерешительно сказала мама.
— Эту сестру милосердия? — ехидно осведомился папа. — Представляю, какое воспитание получат дети.
— А ты считаешь, что они до сих пор получали какое-то воспитание?
— Да, они воспитываются в нормальной среде.
Папа имеет в виду наших уличных друзей и тайгу. Что же, совсем неплохая среда.
— Тут уж будет влияние, — продолжал ехидничать папа.
— По-моему, на них теперь трудно повлиять, — кротко заметила мама.
Мы были вполне с ней согласны.
— В таком случае я тоже вызову тетку, — заявил папа, — так сказать, для контраста.
— Эту арфистку? — высокомерно спросила мама. — Вот уж тут, конечно, будет влияние…
— Ты же только что уверяла меня, что на них ничто повлиять не может.
Первой приехала мамина тетка. Она произвела на меня и Гешку неотразимое впечатление. Даже папа рядом с ней выглядел не таким большим и сильным. Уж это была всем теткам тетка! И голос был, как у одноногого Ефимыча.
— А где же Милосердий? — спросил Гешка у нее при встрече.
— Я тебя не понимаю. О чем ты говоришь, Геночка?
— О вашем брате. Папа сказал, что вы сестра Милосердия. Вот Нинка, например, моя сестра…
Окончательно она покорила нас, достав из чемодана красивейшие вещицы из фарфора с розами по голубому полю. У нас никогда в жизни не водилось такого.
— Это для пудры, — объяснила она, — это для мыла… Не трогай руками… Это для зубных щеток.
Мы помчались к отцу. Но почему-то он не разделил нашего восторга, а сказал холодно и кратко:
— Типичное мещанство.
Когда же до папы дошел слух, что тетка показала нам крохотную жестяную коробочку с розовым душистым мыльцем и объяснила, что оно специально для чистки зубов прислано ей из Парижа, он сказал, глядя на маму:
— Так я и знал. Начинаются нэпманские штучки.
В первый же день после отъезда родителей тетя Милосердия призвала нас к себе и спросила, что мы намерены делать.
— Гулять, — дружно ответили мы.
— Что же вы понимаете под словом «гулять»?
Мы красочно объяснили, что именно понимаем под этим словом. Тетя высоко подняла брови.
— Этого больше не будет, — торжественно изрекла она. — Гулянье должно быть интеллектуальным. Ясно?
— Ясно! — бодро ответили мы, хотя, откровенно говоря, нас несколько смутило гулянье под таким странным названием.
Интеллектуальная прогулка состоялась в тот же день и убедила нас в том, что наш старый, испытанный метод гулянья был несравненно лучше.
Во-первых, тетя взяла нac, как маленьких, за руки, и мы сразу начали бояться встречи с соседскими ребятами. То-то будут хохотать, когда увидят нас в таком позорном виде. Но освободиться нам не удалось. У тетки была железная хватка.
Отойдя несколько шагов от дома, тетя Милосердия начала нас воспитывать:
— Гулянье без пользы — не гулянье, а пустое времяпрепровождение. Что мы должны делать, чтобы каждая минута нашей жизни была предельно насыщена? Смотреть. Но не просто смотреть, а видеть и через видение познавать все окружающее нас. — Говорить тетка умела здорово и умно, хотя и не всегда понятно. — Вот, например, мы смотрим на эту траву. Но я смотрю и знаю, что это не просто трава, а растение под названием… Геночка, под каким названием?
Не моргнув глазом, Гешка сказал:
— Чернотел.
— А это — белорук, — чтобы не отставать от брата, заявила я, указывая на просвирник.
Тетка подозрительно посмотрела на нас, но, видимо, честность, бьющая из наших глаз, несколько успокоила ее.
— Молодцы, — не очень уверенно произнесла она и двинулась дальше.
— Ну, а сейчас что мы видим в перспективе?
Мы не имели представления, что такое перспектива. А как же в нее заглянуть, если неизвестно, где она сама находится? Тетя выручила нас, подсказав:
— B перспективе мы видим лошадь. Но какую? Какой породы? Знаете?
Навстречу нам плелась водовозная пегашка, покачивая головой в такт каждому шагу.
— Знаем, — сказала я. — Это, тетечка, лошадь породы жеребец.
— Что? — строго изумилась тетя.
— Ой, нет, нет, я ошиблась. Это, тетечка, мерин.
Тут, пользуясь тем, что у тетки отнялся язык, мы с Гешкой наперебой начали объяснять ей разницу между жеребцом и мерином.
— Какое безобразие, — выдавила тетка, — это просто какой-то ужас.
Мы пытались доказать ей, что все это не так уж страшно, но тетка Милосердия, не слушая нас, со скоростью разъяренного гусака понеслась к дому. За ней, вздымая клубы пыли, мчались мы.