Солнце мертвых, стр. 135
– Фамилию мы выясним, – успокоил его капитан. – И с остальными разберемся. А я-то, я-то, дурак, не понял сразу! Да, Николай Яковлевич, не ожидал от вас такой прыти. Просто не ожидал! За это орден дать надо или, по крайней мере, медаль. На вас же места живого нет!
– Пустое! – небрежничал Каковенко. – Главное не в этом. Ведь они меня в зомби превратить хотели! Меня!!! Старейшего водопроводчика нашего города, почетного рационализатора, в прошлом стахановца.
– Мы не позволим! – в тон ему подтверждал Казаков. – Но давайте отложим серьезный разговор до завтра. Что мы все по ночам да по ночам? Отправляйтесь-ка домой. Отдохните. Восстановите силы, а уж завтра… – Что он будет делать утром, капитан не рассказывал, но чувствовалось, что дела этого он просто так не оставит.
– Давайте-ка я вас провожу, мало ли что. Да и одежды на вас никакой. Возьмите пока что-нибудь у меня. После вернете, и не благодарите! Это вас нужно благодарить.
И заботливо поддерживаемый под локоть водопроводчик наконец покинул гостеприимную квартиру.
12
– Умер он! – хмуро сказала старуха.
– Как «умер»? – не понял Казаков. – Ведь мы с ним сегодня ночью…
– Вот вы его и сгубили водкой этой!
– Какой водкой?! – ошарашенно заморгал капитан. – Я ему чуть-чуть налил, чтобы вывести из шокового состояния.
– Ступайте отсюда, – горько сказала старуха, – не о чем мне с вами говорить. Какой-никакой, а все-таки мужик был. Свой мужик! А теперь!.. – Она махнула рукой.
– Мы из милиции, – спохватился капитан, поняв, что его принимают за кого-то другого.
– А мне хоть из академии, – безучастно ответила старуха и вдруг завыла: – Сгубили, ироды, моего Коленьку, свели в могилу, на кого ты меня, старую, бросил?!
– Отчего он умер? – прерывая причитания, участливо поинтересовался Казаков.
– Не знаю я! Ночью пришел весь разбитый. Лицо – в крови! Одежда с чужого плеча. Где был, не сообщает, только похохатывает. А чего веселится, не объясняет. Все загадками говорил. Мол, завтра обо мне весь город узнает. И водкой от него пахло. Ну, я ему сгоряча сковородником надавала. Так, вполсилы. Разок всего и стукнула. Короче, он спать завалился. А поутру я его будить кинулась, в магазин за постным маслом хотела послать. Не встает! Не встает, любезный мой! – вновь завыла старуха. – Лежит, будто ангел, и улыбается. Я его трясти. А он уж похолодел. «Скорую» кинулась вызывать! Куда там!.. Приехали, правда… Врач посмотрел. «Помер, – говорит. – Нам тут делать нечего». Вон оно как! Нечего! Ясное дело, был бы начальник, сразу бы забегали. А так… – Она вновь завыла.
– От чего он все же умер? – настойчиво спросил Казаков.
– От разрыву сердца! Сердце, видишь ты, разорвалось. Не выдержал, батюшка мой. Преставился в одночасье.
– А посмотреть на него можно?
– Нельзя. В морг увезли час назад. Приехали и увезли. Как же теперь?! Жить-то на что?! А хоронить?!
– Профсоюз поможет! – значительно сказал Казаков. – Пойдем, Андрей.
Лейтенант Копытов, в продолжение этого странного разговора стоявший молча и только изумленно таращивший глаза, со страхом посмотрел на своего начальника и тихо спросил:
– Я что-то не понял?
– А что тут понимать, умер он!
– Вы же говорили, что все в порядке. Никаких ран у него не было. Так, мелкие царапины…
– Эх, Андрюша! Я сам ничего не понимаю. Так не бывает. А впрочем… Она сказала: «От разрыва сердца». Человек немолодой. Кто знает! Нужно в морг ехать. К Кузьме… Все выяснится. Если действительно инфаркт…
– А если…
– Что «если»?
– Вы же говорили, что он вам рассказывал, как ночью блуждал по подземельям и его…
– Ну?
– В зомби хотели превратить!
– Да сказки все это! Пил где-то. По пьянке и примерещилось! Какие, к черту, зомби!
– А если действительно?
– Знаешь что? – капитан зло посмотрел на Андрея. – Хоть ты не сыпь мне соль на хвост. Правда… Неправда… Коли хотели его ухайдакать – почему же отпустили? По его словам, их там пятеро было. Неужели не смогли с ним справиться? Потом, опять же по его рассказам, он добирался до этой пещеры по каким-то лазам не меньше часа, а назад выбрался за пять минут. Допустим, он действительно что-то такое видел. Оживления, превращения…
– Он – единственный свидетель, поэтому его и убрали.
– На нем не было никаких следов значительных повреждений. Я сам его внимательно осмотрел, когда он в ванной комнате умывался. Царапин действительно много. Кое-где кожа содрана. Но ни ран, ни переломов не было!
– Чтобы его уничтожить, тем личностям не нужно физическое воздействие.
– Опять ты за старое! – капитан досадливо махнул рукой. – Едем в морг, но сначала заскочим в управление. Ведь отпускные я так и не получил.
Однако в управлении их ждали еще большие неожиданности.
Первым, кого они встретили, был майор Иван Фомич Кукарин.
– О! Мирон Захарович, – с преувеличенной радостью воскликнул он, увидев Казакова, – и молодая смена тут же, – небрежно кивнул он Андрею.
Вот уж кого не любил лейтенант, так это Кукарина. Да и большинство сотрудников, видимо, испытывали к майору те же чувства. Белобрысая голова с прической ежиком, постоянная усмешка в сочетании с колючими настороженными глазами с первого взгляда заставляли подозревать, что человек этот мерзавец и карьерист. Так в какой-то степени оно и было. Кроме всего прочего, майор славился педантизмом и цепкостью. Раскрываемость у него всегда оказывалась лучшей, но методы, которыми он пользовался, в лучшем случае можно было назвать сомнительными. Однако у него находились последователи.
Андрей несколько раз близко сталкивался с майором, а однажды даже работал под его руководством, и больше всего ему досаждала постоянная ухмылочка и мелкие уколы. Ну рассердился бы, отчитал по-мужски. Андрей против этого не возражал, но реплики типа «молодое дарование», «наш юный Мегрэ» задевали больше откровенной грубости.
– Здорово, Иван Фомич, – без особого восторга произнес Казаков и хотел пройти мимо, но Кукарин придержал его за рукав.
– Ты всем нужен, Мирон Захарович, – проговорил он громким многозначительным шепотом.
– Я в отпуске, – равнодушно сообщил Казаков.
– Да, знаю, знаю… Однако возникла необходимость, тебя отзывают… Уже и домой посылали.
– Что еще за необходимость?
Кукарин кисло улыбнулся.
– Убийство тут произошло, как раз по твоей части.
– Не понял?
– В гостинице иностранца укокошили, некоего Сенеку, приехал к нам с гуманитарной миссией. Скандал, понимаешь…
– Кого? – вытаращил глаза Казаков.
– Действительно, дурацкая фамилия, как у древнего римлянина, философа, что ли… Но фамилия настоящая, я документы проверял. И убийство какое-то зверское. Изрубили его вроде топором прямо в номере. Там все стены в кровище, словно на бойне. Так отделали, что живого места нет. Котлетный фарш, да и только.
– Ну а я тут при чем? – капитан уже взял себя в руки и попытался казаться спокойным.
– Вот я и говорю. Начальству то есть. Это, говорю, подследственные нашего Казакова, пусть он с ними и разбирается. А то в отпуск смотался! Не время сейчас по садам и огородам рассиживать, когда преступность вконец распоясалась.
– Да говори ты толком! – разозлился капитан. – И оставь свои намеки.
– Я не намекаю. Ты что, шуток не понимаешь? Ладно, к делу. Да, в номере у этого Сенеки кругом отпечатки пальцев. Да не пальцев даже. Целых ладоней! По всей комнате. Кругом!
– Ну и?…
– Балашова и Курехина!
– Так их же убили?!
– Значит, не убили. Значит, имитировали убийство для какой-то цели. Теперь понятно, для какой.
– Слушай, я ничего не понимаю! – закричал Казаков.
Кукарин оглянулся по сторонам, на них уже стали обращать внимание.
– Потише, Мирон! – недовольно поморщился майор. – Вообще-то это я виноват. Начал с налету. Конечно, неприятно, когда из отпуска вызывают. Пойдем ко мне, я все объясню.