Эпилог, стр. 12

Город умирал. Лишенный продуктов, энергии, а теперь и воды, он превратился в скопище пустеющих домов. Всякая власть исчезла, словно ее и не было, и по улицам, не таясь, бродили банды мародеров. Они нагло вламывались в квартиры, забирали все, что хотели забрать, по инерции надеясь, что еще наступят времена, когда награбленное можно будет сбыть и славно гульнуть.

Впрочем, гулять они начали прямо сейчас, опьяненные безнаказанностью. В домах и на улицах оставались безмолвные тела тех, кто пытался защитить свое или чье-то достоинство. Дома вспыхивали по всему городу, и тушить пожары было уже некому.

Они вышли, едва начало светать. Проблески зари были почти незаметны в отсветах пожаров. Николай и Марина старались идти быстро, насколько позволяли рюкзак и сумка, но удавалось им это не всегда – время от времени приходилось бросаться в сторону, завидев людей, иногда путь преграждали пожары, и приходилось идти в обход, теряя драгоценное время. Утешало их лишь одно – большинство мародеров уже успело к этому времени напиться и осталось там, где их свалил сон. Но не все.

Дважды им удавалось счастливо избежать роковых встреч. Первый раз они успели вовремя заметить расположившуюся прямо посреди улицу компанию, а во второй раз спаслись едва ли не судом, проскочив сквозь огонь.

Всю дорогу Николай проклинал себя за нерешительность. Пусть не вчера, но еще позавчера путешествие было бы намного безопаснее, хотя риск был и тогда, но подвела привычная надежда – а вдруг что-нибудь да изменится к лучшему, подвезут продукты, пойдут поезда, хотя бы появятся солдаты, ведь существует же еще, в конце концов, правительство, и кто-то просто обязан подумать об их корчащемся в агонии городе. Неужели везде все то же самое – голод, хаос, гибель?

– Скорее! – Настороженные чувства сработали молниеносно, и он дернул Марину назад и в сторону.

Не повезло. Их заметили, и трое верзил-юнцов с улюлюканьем бросились в погоню. Теперь все решали ноги, но у убегавших была тяжелая поклажа, которую бросить они не могли – там были остатки продуктов, вода, кое-что из вещей.

Не уйти! Николай решил было отпустить Марину и прикрыть ее отход, но сразу понял бессмысленность этой затеи. Ладно, задержать их на какое-то время он сумеет, но что потом станет с одинокой девушкой в горящем городе? Пусть даже она благополучно вырвется, а потом…

– Сюда! – Николай втолкнул Марину в ближайший подъезд, сбросил рюкзак, выхватил из него полуметровый отрезок металлической трубы, прихваченный неподалеку от дома, и, как тысячи мужчин до него, встал между возлюбленной и надвигающейся опасностью.

Он знал, его поражение будет означать для девушки нечто более страшное, чем просто смерть.

Обогнавший на десяток метров других парень влетел в подъезд, и Николай обрушил на его голову увесистый удар. Парень мешком повалился на пол, не успев даже выпустить из рук дубинку. Николай перепрыгнул через него, выскочил на улицу и сбоку нанес удар не успевшему остановиться второму. Третий успел отпрыгнуть в сторону и выхватил нож.

Николай снова замахнулся трубой, но противник нырнул под удар и Николай едва успел увернуться от ножа. Они сшиблись и через мгновение покатились по асфальту. Вскоре парень очутился сверху, вырывая зажатую в кисти Николая руку с ножом. Отчаянным усилием Николай ухитрился завалить его на бок и тут же нанес удар коленом в пах, и пока ошеломленный противник приходил в себя, опрокинул его на спину и стал молотить головой об асфальт.

Опомнился он лишь тогда, когда обессиленно свалился на давно уже неподвижное тело. Отдышавшись, он медленно сполз, присел на корточки, вынул из вялых пальцев нож, защелкнул лезвие и сунул нож в карман. Подобрал трубу и на подгибающихся от пережитого напряжения ногах побрел к подъезду.

Увидев Николая, Марина уронила напряженно прижатые к груди руки и обессиленно прислонилась к стене. Николай молча запихнул трубу в рюкзак, оставив, как и прежде, торчащий конец, и все так же молча перекинул через плечи лямки.

– Пошли… – хрипло произнес он, переступил через лежащее у двери тело и шагнул на улицу.

Опасаясь, что поблизости могут оказаться и другие из той же банды, они свернули на параллельную улицу и попали в полосу пожаров. Дымились сгоревшие еще ночью остатки одноэтажных домов, дотлевали заборы и деревья, кое-где еще плясало ленивое пламя. Но гораздо страшнее оказалось видеть множество трупов. Некоторые обгорели при пожаре, но были и с проломленными черепами, зарезанные, задавленные. Несколько раз им попались залитые кровью тела изнасилованных женщин, были и трупы детей…

Вскоре Марину стошнило, следом и Николая. Почти касаясь друг друга, они добрели до конца улицы и вышли к горящему парку. После увиденного они уже не стали раздумывать и пошли напрямик, выбирая лишь те аллеи, где было поменьше огня. Город не стал их больше задерживать, и лишь послал последний привет вспыхнувшей где-то в глубине его перестрелкой.

– Устала? – спросил на ходу Николай.

– Нет.

Николай посмотрел на измученную девушку, на ее запавшие глаза, потрескавшиеся губы, потемневшее от копоти и грязи лицо, но промолчал. Отдыхать было некогда.

Он обнял ее насколько позволял рюкзак, и они зашагали дальше, сверяя направление по вползающему на закопченное небо солнцу.