Сказки для добрых сердец, стр. 18
Бланка — добрая кошка, и потому она каждый раз старалась принести розовый добрый плащ. Не хотелось ей, чтобы Вечер наряжался в печальный лиловый. Старый колдун заметил это.
— Милая Бланка, — сказал он не сердито, — ты очень рассеянна. ТЫ, видно, забыла, что у меня есть еще и лиловый плащ. Раз он есть — нужно его надевать. Хотя бы иногда, просто порядка ради. Будь добра, принеси, пожалуйста, лиловый плащ.
— Ах, повелитель, — отвечала хитрая и добрая Бланка, — дело в том, что ваш лиловый плащ, он, видите ли, не совсем в порядке… У него бахрома запуталась.
— Надеюсь, завтра он будет готов? — спрашивал Вечер.
— Конечно, — отвечала Бланка и смотрела в сторону. На некоторое время старый колдун Вечер забывал о лиловом плаще. Ведь ему, в сущности, все равно. Но вскоре цвет лиловой петуньи напоминал о себе. И тогда Вечер снова говорил, не сердито говорил, потому что никогда не сердился:
— Милая Бланка, что-то я все в розовом и в розовом, если тебе не трудно, приготовь сегодня лиловый плащ.
— О повелитель, — отвечала добрая и хитрая Бланка, — мне совсем не трудно, но вам так идет розовый цвет.
— Ну что ж, — соглашался Вечер. — Тогда лиловый приготовь завтра. Ведь мне, в общем-то, все равно.
Бланка грустно повиновалась. Грустно, потому что ей не все равно. Не любит она, когда грустят люди в лиловые вечера.
Теперь ты знаешь, отчего бывают вечера розовые и вечера лиловые. Если вечером у тебя хорошее настроение, а вода в озере розовая, и розы в саду розовее, чем днем, значит, позаботилась об этом обыкновенная белая кошка Бланка. Но не совсем обыкновенная, а та, что умеет варить замечательное клубничное варенье из обыкновенных камушков.
САМАЯ ХОРОШАЯ ВАЗОЧКА
Купила хозяйка новый замечательный большой заварной чайник. Он был ярко-красный, весь в золотых веточках. А на одной веточке сидела необыкновенно важная, вероятно заморская, птица. Поселился новый чайник с важной птицей на главной кухонной полке. Там же жили хрустальная вазочка на высокой ножке — это была вазочка для варенья — и старинная сухарница, украшенная разными металлическими веточками и цветами. Очень скоро они нашли общий язык и даже стали друзьями.
А о маленьком чайничке все забыли. Даже хозяйка. Чайничек не обижался, понимал все: «Что поделаешь?»
Но вот однажды весной кто-то принес в дом цветы. Очень нежные крошечные лиловые головки-лепестки на тонких розоватых стебель-как — это первые лесные фиалки. И забеспокоились все, и зашумели: «Ах, скорее воды! Скорее несите вазочку! Фиалки задыхаются без воды!»
Но вот беда: одна вазочка оказалась слишком высока для маленьких цветов, другая — чересчур широка для тонких стебельков, третья вазочка была очень темной — темно-лиловые фиалки терялись на ее фоне.
— Ах, как быть? Ах, что делать? — волновалась хозяйка. — Нет подходящей вазочки для фиалок.
И тут хозяйка случайно увидела старый заварной чайничек. «Конечно, не бывает вазочек с носиком, — подумала она, — но зато чайничек низенький и горлышко у него неширокое — фиалки не будут рассыпаться, да и цвет белый подходит».
Не долго думая хозяйка взяла чайничек и поставила в него лесные цветы. И получилось очень даже неплохо: чудесные темно-лиловые фиалки в маленьком белом с зеленым листиком на боку чайничке.
Чайничек так обрадовался, так заволновался, что его листочек задрожал и чуть не улетел. Но все обошлось.
Вечером вся семья собралась за большим круглым столом пить чай. На столе стояла вазочка на высокой ножке, полная клубничного варенья, рядом — красивая сухарница с рассыпчатым печеньем, рядом — заварной чайник с заморской птицей. Все трое важные и нарядные.
А в центре стола хозяйка поставила маленький чайничек с фиалками. Ах, какое удивление, какое недоумение, какое, представьте, возмущение закружилось вокруг маленького чайничка. Почему? Вот послушай, о чем говорили на столе.
— Ой, ой, ой, — зазвенела вазочка, — вы только взгляните, взгляните, взгляните! Разве это не дерз-з-зость?
— Да уж, да уж, — строго сказала старинная сухарница, — действительно возмутительно: такой маленький, ненарядный… э… э… предмет считает, что достоин цветов. Да уж, да уж…
А красный заварной чайник вообще ничего не сказал. Только сердито звякнул крышечкой и фыркнул.
Заморская птица тоже промолчала, повернула голову и свысока взглянула на маленький чайничек. Было ясно, что и она его очень осуждает.
Как удивился маленький чайничек! Как расстроился! Как горько стало ему. Так горько, так горько, что цветы в нем… завяли. В одну секунду завяли, на глазах у всех.
Так бывает: если плохо тебе, обязательно плохо кому-то еще, рядом… Но чайничек этого не знал и решил, что правы были вазочка для варенья, красивая сухарница и большой чайник с яркой птицей: да, действительно, он должен был отказаться от цветов, потому что, наверное, он очень, очень плохой, и цветам не могло быть в нем хорошо.
Вот какая грустная и несправедливая вышла история.
Целый год маленький чайничек с зеленым листиком на боку грустил на своей полке. Целый год! А через год в дом снова принесли первые лесные фиалки. И снова…
Не знаю этого наверняка, но почти уверена…
Хозяйка поставила цветы в старый маленький чайничек. Вероятно, снова не нашлось подходящей вазочки. И тогда…
Не знаю точно, но так бы хотелось верить…
Чайничек понял: он необходим, ну, совершенно необходим фиалкам.
Радость чайничка с зеленым листиком росла, росла и стала такой большущей, что и фиалкам хватило. И фиалки… — представьте! — не вянут до сих пор. Уже почти год.
Я, правда не видела ни чайничка, ни фиалок, но мне кто-то о них рассказывал.
Вот только не помню кто. Но это неважно.
ШЕЛКОВАЯ СКАЗКА
Вот такая картина висела на стене напротив окна. Картина. Только не нарисованная. Ромашки, трава, небо и даже крошечный мотылек с матовыми крылышками — все-все было вышито по шелку тонкими цветными шелковыми нитками.
Давно — двести лет назад. Ну, если не двести, то сто точно. Эту картину вышивала бабушка бабушки той девочки, что жила сейчас в комнате с шелковой картиной. Когда девочкина прапрабабушка вышивала веселую картину с ромашками, она сама была молодой и веселой. Поэтому картина и получилась такой яркой, солнечной.
Закончила молодая прапрабабушка вышивать. Остался у нее совсем маленький моточек белого шелка. Белого, но не блестящего, а чуть матового. Выбросить его? Зачем же? Раз, два, три стежка, и на одной ромашке появился матовый мотылек. Его почти не видно. Ведь кругом такие красивые ромашки, такая яркая густая перепутанная трава, такое небо голубое-голубое. И среди всего этого — маленький мотылек.