Бешеный, стр. 24

— Значит, вы хотели познакомиться с прорицателем? — спросил он после того, как Олег закончил свое повествование. — Но почему вы решили, что прорицатель — это я?

Олег с величайшим удивлением посмотрел на него.

— А что, если я — обычный больной, а совсем не тот, кого вы ожидали найти? Да и вообще, может быть, им нужны именно вы?

— Но зачем? — в изумлении спросил Олег.

— Для опытов, — спокойно сообщил Владимир Сергеевич, — да-да, именно для них, — подтвердил он, почувствовав, как вытянулось лицо Олега. — И вы сами засунули голову в пасть льву, большей глупости мне не приходилось видеть. Вы ведь знали, что психушка эта специальная. Если в простую-то человек попал, хотя бы и случайно, то это пятно на всю жизнь. Чуть что не так — вспоминают, что он побывал в этом заведении. И прицепляется к такому человеку кличка «шизик». Так и в гроб кладут с этой кличкой. Несмываема она, по крайней мере, в нашем государстве.

— Что же делать? — с тоской спросил Олег.

— А ничего, — последовал ответ, — раньше надо было думать.

— Но ведь мне обещал главврач и этот… Козо-пасов, что не больше недели.

— Недели? — насмешливо протянул собеседник. — Хорошо, если через год выпустят, но обычно отсюда выбираются только вперед ногами.

Олег откинулся на подушку и в ужасе закрыл глаза. Его худшие опасения начинали подтверждаться. Некоторое время он лежал молча, потом снова повернулся к собеседнику:

— А если убежать? Когда я сюда лез, то особой охраны не видел.

— Тут вы правы. Особой охраны, как, например, в тюрьме, вертухаев с автоматами тут, конечно, нет. Но насколько я знаю, бегут отсюда весьма редко, то есть, конечно, побеги были…

Владимир Сергеевич замолчал, видимо, что-то вспоминая…

— Маловероятно, — закончил он. — Во-первых, на прогулку не выводят, отделение всегда на замке, да и после опытов, для которых вы предназначены, вряд ли побежишь.

— А что за опыты? — содрогаясь спросил Олег.

— Да мало ли… — неопределенно ответил собеседник. — Впрочем, — неожиданно добавил он, — может, вам и повезет, и удастся выбраться отсюда. Хотя маловероятно. Послушайте, — неожиданно продолжил он, — вот вы упоминали об Авеле, не могли бы вы рассказать о нем поподробнее?

Но Олегу сейчас было не до Авеля. Он отвернулся от своего соседа и несколько раз ударил головой стену. «Разобью башку, — решил он, — вынесут отсюда, начну кричать… звать на помощь…»

— Это вы зря, — спокойно сказал Владимир Сергеевич, — стены тут толстые, монастырские…

— Замолчите! — крикнул Олег.

— Успокойтесь, — властно произнес Владимир Сергеевич.

Неожиданно какая-то сила сковала Олега. Он оцепенел и застыл у стены.

— А теперь спокойно ложитесь на кровать. — Олег подчинился. — Так-то лучше, — удовлетворенно произнес Владимир Сергеевич. — Спите!

Стояла глубокая ночь, когда Олег проснулся.

— Эй, Олег, — услышал он шепот с соседней кровати, — не спишь?

— Нет, — сонно отозвался он.

— Поговорить надо, — так же шепотом продолжил Владимир Сергеевич.

— Дня, что ли, мало? — недружелюбно спросил Олег.

— Днем нельзя, — последовал спокойный ответ, — нас постоянно прослушивают, ночью подслушивающую аппаратуру выключают. Так что сейчас — самое время.

«Подслушивают, не подслушивают, — равнодушно подумал Олег, — какая разница?» После всего, что он узнал, это уже не имело значения.

— Ты вроде парнишка неплохой, — снова послышалось с соседней койки, — не отчаивайся, не все так ужасно.

— То есть вы меня обманули, лапшу на уши навешали, так, что ли?

— Нет, лапши я тебе не вешал, все так и есть на самом деле.

— Тогда чего же меня успокаиваете?

— Э-э, парень, быстро же ты руки опускаешь, сутки только провел здесь, а уже скуксился.

Олег на эту реплику ничего не ответил, да и что было отвечать.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Олег, — послышался снова голос Владимира Сергеевича, — ты спишь?

— Нет, — буркнул парень.

— А ты знаешь, что я тот, кого ты искал… прорицатель.

Известие это мало обрадовало Олега: какая разница, в чьем обществе загибаться.

— Так вот, я как прорицатель утверждаю, что очень скоро ты выйдешь отсюда.

— Не верю я вам, — сказал Олег, — сначала одно, теперь — другое…. Сами же говорили, что выйти отсюда невозможно.

— Я утверждаю со всей серьезностью. Может быть, ты не веришь, что я тот, за кого себя выдаю? Дай руку!

Олег протянул во тьму руку. Чужая ладонь осторожно сжала его пальцы. И он почувствовал в них легкое покалывание, а может быть, это только показалось ему.

— Так вот, — начал Владимир Сергеевич, — твои родители и сестра живут в… (тут он назвал родной город Олега). Сестре твоей четырнадцать лет, она занимается балетом… Что, достаточно?

Олег изумленно молчал.

— Ну, поверил?

— Ничего себе! — произнес парень.

— Тогда поверь и в остальном. Ты, может быть, единственный посторонний человек, который из интереса к моей персоне пошел на жертву.

— На какую жертву? — усмехнулся во тьме Олег. — Если бы я знал, что случится, сроду бы сюда не полез.

— Похвальная откровенность, но тем лучше, думаю, я в тебе не ошибся. Собственно, у меня и вариантов нет. Сижу здесь второй год и просидеть могу еще долго.

— Но если вы прорицатель, то должны знать, когда выйдете отсюда? И вообще, при ваших способностях, как вы сюда попали, почему не приняли заранее мер?

— Если бы было все так просто, — хмыкнул Владимир Сергеевич. — Не все я могу предугадать, особенно в отношении себя, — он кашлянул. — Эти двое, Козопасов и Ситников, тоже не так просты, как желают казаться.

— Кто это — Ситников? — спросил Олег.

— Главврач. Так вот, вариантов у меня — ноль, надежда только на тебя. Если ты не поможешь, гнить мне тут до окончания дней. Я предугадал твое появление. Подсаживали ко мне разных… — он хихикнул. — Один, помню, борцом за веру представлялся. Уж такой набожный, все молился… а у самого душа чернее ночи. Другой — диссидент. Верно! Когда-то таковым был, но сломался. Что ж, сломить человека несложно. Тот похитрее был, в душу особенно не лез, все строй ругал. С другим номер, может быть, и прошел бы, но не со мной. Санитар этот — Комаров, попроще. Разбогатеть хочет.

— Комарова я знаю, — отозвался Олег, — это он меня к вам обещал привести.

— Вот и привел, спасибо ему, — сказал Владимир Сергеевич, — тоже свою игру играет. Я его на клад навел, — он снова засмеялся, — хотя знал, что из этого выйдет. Ну, а ты, — он на некоторое время замолчал, — ты, я чувствую, не подведешь.

Олег был заинтригован. Надежда, появившаяся вместе со словами прорицателя, окрылила его.

— А вы точно знаете… что нас не подслушивают?

— Точно, — отозвался Владимир Сергеевич. — Так вот, чтобы ввести тебя в курс дела, хочу рассказать о себе. Без этого многое окажется неясным. К тому же, коль ты интересуешься подобными вещами, думаю, что тебе будет интересно.

Глава седьмая

Откуда взялся мой дар — не знаю. Сколько я потом ни расспрашивал мать, ни копался в родословной, вразумительного ответа так и не получил. Передается ли эта штука по наследству или приобретается как-то по-другому, я так и не выяснил. Но думаю — не наследственное это. Первый раз дар проявился у меня лет в десять. Перед войной мы жили в Ленинграде. Отец мой был военным и с началом войны, естественно, оказался на фронте. Воевал он тут же, под городом, и изредка появлялся дома. Еще в середине июля сорок первого года, когда ни о какой блокаде не слыхивали, настоял он, чтобы мы с матерью уехали на ее родину, в небольшой уральской городок. Мать, помню, страшно не хотела уезжать из Ленинграда: Переживала, что будет с квартирой, но отец проявил твердость и настоял на нашем отъезде. Большинство наших соседей отнеслись к намерению покинуть город с недоумением. «Не сегодня-завтра немцы будут разбиты, — утверждали они, — вспомните финскую кампанию… И чего ради тащиться в какую-то дыру». Все эти разговоры вносили в душу матери еще большее смятение. Она целыми днями тяжело вздыхала, а то и плакала, но уезжать не собиралась. Пока однажды не появился отец и не устроил страшный скандал. Он сам сходил на вокзал, купил билеты и сказал, чтоб ноги нашей в Ленинграде не было. Скрепя сердце мать собрала чемоданы, и мы отправились к деду.