Цветник бабушки Корицы, стр. 13

— С кем, с кем? — не поняла девочка, от удивления даже забыв про пончик.

— С дверью, той самой, в глубине магазина, старой и окованной железом. К счастью, ремонт был сделан на скорую руку, и до некоторых мелочей Афелия не добралась. Так вот, как всякая вещь, прожившая на свете больше ста лет, эта дверь умеет разговаривать. Хотя большинство слышат только обиженный скрип.

— И что поведала почтенная старушка? — поинтересовался Георгий.

— В общем, она чувствует себя всеми забытой и никому не нужной. «Кругом, — ворчит, — одноразовая молодежь. Бездушный пластик. И еще, прости Господи, эта напасть».

— Она имеет в виду Блондинку? — спросила Маргарита, уже не удивляясь тому, что так вот запросто интересуется мнением коридорной двери.

— Не совсем, — озабоченно ответил Че. — В частности, она жаловалась на то, что раньше вокруг люди были как люди, а теперь непонятно что. Какая-то пакость, журчащие огоньки, светящиеся коконы. И еще — запах болота. «Чем только здесь за мою жизнь не пахло, — говорит она, — и крысами, и кладами, и подземными ходами, но гнилой водой никогда».

— А я-то думаю, откуда замковый запах, — проворчал Георгий.

— Ну да. Еще дверь сказала, что поскольку она стоит на своем месте (а каждый на своем месте только и хорош), то знает лишь то, что видела или слышала из обрывков разговоров тех, кто когда-либо проходил через нее. Дескать, особняк, который занимает театр, из позапрошлого века, и подвалы его сообщаются с какими-то подземными ходами. Или что-то в этом роде. В общем — обширное подземное хозяйство. И сдается мне, искать Корицу и компанию надо где-то там. Осмотрите-ка сегодня внимательнее здание, друзья. Сейчас, когда вернемся, я поработаю над камерами слежения в магазине, а вы через нашу старушку-подружку пройдете внутрь. Если что — говорите «заблудились».

ГЛАВА 18

Сделали как было задумано. Едва песик и девочка оказались в кулуарах театра, Маргарите показалось, что попала она в один из не самых лучших своих снов. Ни души, только звук далекого барабана и запах дыма. Георгий уверенно семенил впереди, опустив мордочку к полу и принюхиваясь. «Мимо С-3 не пойдем, там опасно, — тихонько сказал он, — а запах подземелья ведет вон за тот угол». Но, не доходя до намеченного места, пекинес остановился, спрятавшись за пожарной лестницей. Осторожно выглянув из укрытия, Маргарита поняла почему. Дверь в подвал, украшенная табличкой «Посторонним вход запрещен», находилась от них метрах в двадцати. Но перед ней, будто перечеркивая ее крест-накрест, безостановочно курсировали знакомые светлячки. Они тихо гудели, как гудят иногда трансформаторные будки. Георгий знаком приказал отступать. Едва ретировались на безопасное расстояние, песик прошептал:

— Это охрана. Значит, есть что прятать. Нужен план театра. Может, есть обходные пути.

— В кабинете Франкенштейн, — предположила Марго. — Там должен быть план.

— Пойдем посмотрим.

Они потихоньку двинулись в нужном направлении. К их удивлению, дверь в директорскую оказалась прикрыта неплотно. Маргарита заглянула в щелку: внутри вроде бы никого.

— Заходите, принцесса, — Георгий подтолкнул ее носиком. — Если что, говорите, что потеряли бабушку. Плачьте громче, прикидывайтесь дурочкой.

В кабинете Лилии Филадельфовны было сумеречно. Жалюзи на окнах опущены. На полированной мебели — белесый слой пыли, исключая тот край стола, который примыкал к огромному кожаному креслу. Там явно просматривались смазанные следы, будто от широких крыльев невиданной птицы. Кресло, однако, было повернуто к окну.

Георгий и Маргарита растерянно озирались, и девочка опять почувствовала, как подъезжают к ее глазам «слезки на колесках», когда наткнулась взглядом на фото годичной давности. На фоне цветущих яблонь — после очередной премьеры — радостно улыбался в объектив весь коллектив театра. В первом ряду с правого боку стояла счастливая Корица. От грустных мыслей девочку отвлек пекинес, носом подтолкнувший ее в сторону сейфа. Маргарита только развела руками — мол, без ключа тут не справиться.

— Глупости, — услышала она в ответ. — Это театр, а не национальный банк. Люди творческие и безответственные. Открывайте.

Марго потянула дверцу на себя — та действительно поддалась без проблем. Внутри на одной полке обнаружились бисерный кошелечек, шпилька, початая бутылка коньяка, засохший розовый бутон, тюбик губной помады и три разномастные папки. Нижняя еще с допотопными тесемками. Маргарита для верности сунула себе в сумку все разом.

— Уходим, — скомандовал пекинес.

Но Маргариту будто что подтолкнуло. Она направилась не к двери, а к креслу. Заглянула за высокую спинку и едва подавила крик.

Как сдувшаяся резиновая кукла, без всяких признаков жизни в кресле лежала Старушка Франкенштейн. Смертельно бледная, даже чуть желтоватая, с закрытыми глазами. Бейсболка сползла ей на затылок.

— Не дышит, — определил Георгий. — Похоже, мертва. Бежим отсюда!

В себя пришли только на улице. Тихо падал снег. От здания театра, закрыв магазин, к ним торопился Че. В руках он нес завернутый в бумагу букет мимозы.

— Эвакуирую последние остатки неафелиумной флоры, — пояснил он.

— Вот и славно, — отозвался Георгий. — А то возвращаться без тебя к нашим ходячим миражам что-то не хочется. У моего прапредка, конечно, очень симпатичная мама, но лучше видеть ее во сне. Да и пальма в ванной действует мне на нервы.

Они стояли недалеко от театра. Фасад пятиэтажного дома напротив был затянут огромным рекламным полотнищем с изображением афелиума. Ниже значилось: «Программа „Вечная молодость“, 20.00».

— Обязательно нужно посмотреть, — заметил Че.

Пока добрались до дому, обсуждая случившееся с Франкенштейн, начало смеркаться. На ступеньках подъезда и лестничных клетках темнели цепочки мокрых следов, за дверью квартиры Корицы было тихо.

— Ты первый, — кивнул Георгий Чертополоху. — Автора на сцену! То есть я хотел сказать: творца к творениям!

— Да пожалуйста, — ответил Че, беря ключи у Маргариты. — Ты же знаешь, они совершенно безвредны…

Едва щелкнул открывающийся замок, как наружу просунулась огромная когтистая лапа. Камрад тут же навалился на дверь всем телом — львица взвизгнула, как кошка, лапа ускользнула обратно в щель, дверь закрылась. Из-за нее донесся густой, отнюдь не кошачий рык.

— Сдается мне, сил у миражей должно быть на порядок меньше, — ехидно заметил пекинес, всем видом показывая, что явно никуда не торопится.

— Они уже не совсем того… миражи. Передержали мы их в земной реальности. И что-то мне подсказывает, что наши сны успели проголодаться. Нужно отвлечь львицу, прорваться на кухню за веточкой чертополоха, они уже должны…

Не договорив, Че рывком открыл дверь и закрыл ее за собою. Послышались звуки борьбы, опять львиный рык, потом звон посуды.

— Похоже, дела плохи, — озаботился Георгий, прислушиваясь. — Закройте за мной и ждите здесь.

Маргарита послушно кивнула, однако успела крикнуть вслед ринувшемуся в борьбу песику: «Только свинку не демонтируйте, я давно о такой мечтала!»

Прошло несколько минут. Судя по звукам, свара откатилась в глубь квартиры. Маргарита ждала. Еще минут через пять дверь приоткрылась, показалась мордочка Георгия:

— Можете заходить, принцесса. Мамочка моего предка отправлена туда, откуда пришла. Пальму тоже разобрали.

На кухне Че заметал в совок комья земли и осколки посуды. Стол, стулья, кресло были передвинуты. Маргарита метнулась взглядом к полке с любимыми бабушкиными чашками: раз, два, три. Слава богу, все целы. Семена чертополоха, посеянные вчера, вопреки всем законам ботаники превратились в полуметровые кусты. И свинка-эльф, пристроившись с краю, мирно лакомилась зелеными листочками. Ее крылышки дыбом стояли от удовольствия и радужно переливались в электрическом свете.