Хроники Эмбера I-II, стр. 16

— Но ведь ты был моим начальником! — воскликнул Рэндом. — Я считал, ты обдумываешь план дальнейших действий. И ты не потерял былой прозорливости. Я знаю, что ты — Корвин.

— А сам я узнал об этом всего несколько дней назад. Да, я тот, кого вы называете Корвином. Но совсем недавно я попал в автомобильную катастрофу, получил травму черепа — могу показать шрамы, когда станет светло, — и в настоящее время страдаю от амнезии. Когда вы говорите о каких-то отражениях, я не понимаю ни единого слова. Эмбер остается для меня тайной за семью печатями. Правда, я помню своих сестер и братьев, а также то, что им нельзя доверять. Вот и весь мой сказ. Что будем делать?

— О боже! — простонал Рэндом. — Да, теперь понимаю… Ответы невпопад, нелепые оговорки… Но как тебе удалось обмануть Флору?

— Повезло, — ответил я. — А может, сработало подсознание. Впрочем, Флора настолько глупа, что обмануть ее нетрудно. Но сейчас я нуждаюсь в вашей помощи.

— Как ты думаешь, отсюда можно уйти на отражения? — спросила Дейдра, и я с облегчением подумал, что теперь избавлен от необходимости отвечать на непонятные вопросы.

— Да, — сказал Рэндом, — но я — против. Мне бы хотелось видеть Корвина в Эмбере, а голову Эрика на копье. И я, пожалуй, рискну помочь правому делу, так что ни о каком бегстве не может быть речи. Если хочешь, иди одна. Все вы считали меня хвастуном и неженкой. Что ж, поживем — увидим. Но я не отступлюсь.

— Спасибо, брат, — сказал я.

— Правду говорят, что встречаться при лунном свете — дурная примета, — заметила Дейдра.

— Ты предпочла бы остаться привязанной к дереву? — спросил Рэндом, и она не нашла, что ответить.

Мы лежали за кустом, не шевелясь, и вскоре на поляну, где горел костер, вышли трое людей. Они посмотрели по сторонам, и один из них внезапно нагнулся и понюхал землю.

— Вейры, — прошептал Рэндом, и дальнейшее я увидел, как в тумане. Незнакомцы упали на четвереньки, и лунный свет как-то странно посеребрил их серые одежды. Три пары горящих глаз уставились в нашем направлении.

Я проткнул первого волка шпагой, и ночную тишину прорезал мучительный человеческий вопль. Рэндом одним ударом отсек голову второму, а Дейдра, к моему изумлению, подняла третьего волка высоко в воздух и с размаху ударила о колено, переломив ему позвоночник, словно сухую спичку:

— Скорее! — вскричал Рэндом. — Проткни их своей серебряной шпагой!

Я послушно воткнул клинок сначала в одного оборотня, потом в другого. Послышались еще два душераздирающих вопля.

— Надо уходить, — решительно заявил Рэндом. — Здесь нельзя оставаться.

Примерно через час, в течение которого мы продирались сквозь высокий кустарник, Дейдра не выдержала.

— Куда это мы идем? — спросила она.

— К морю.

— Зачем?

— Оно хранит память Корвина.

— О чем ты говоришь?

— О Ребмэ, естественно.

— Сначала тебя там убьют, а потом скормят твои куриные мозги рыбам.

— Я не пойду с вами. Мы расстанемся на берегу, а ты поговоришь с нашей сестрой.

— Ты хочешь, чтобы он вновь прошел Лабиринт?

— Да.

— Это рискованно.

— Знаю… Послушай, — обратился он ко мне, — ты честно все рассказал, и поэтому я хочу предупредить: если окажется, что ты — не Корвин, тебя ждет гибель. Но я убежден, что ты не можешь быть никем другим. Твое поведение, несмотря на потерю памяти, говорит само за себя. Рискни, поставь жизнь на карту, и если пройдешь испытание, которое мы называем Лабиринтом, наверняка все вспомнишь. Согласен?

— Не знаю, — ответил я. — Что такое Лабиринт?

— Ребмэ — призрачный город, отражение Эмбера на дне морском. То, что происходит в Эмбере, отражается в Ребмэ, как в зеркале, и живут там подданные Льювиллы. Меня они ненавидят за кое-какие грехи молодости, но если ты поговоришь с ними откровенно и, возможно, намекнешь на цель своего путешествия, думаю, они разрешат тебе пройти Лабиринт, который, хоть и является зеркальным отражением основного, ничем от него не отличается и дает власть над отражениями детям нашего отца.

— Для чего мне нужна эта власть? — спросил я.

— Чтобы понять, кто ты такой.

— В таком случае я согласен.

— Хорошо. Нам надо идти строго на юг. До Лестницы несколько дней пути… Ты пойдешь с нами, Дейдра?

— Я пойду с моим братом Корвином.

Я знал, что она так ответит, и обрадовался.

Мне было страшно, но я обрадовался.

Мы шли всю ночь. Нам удалось избежать встречи с тремя вооруженными отрядами, а наутро мы улеглись спать в пещере.

На заре третьего дня, едва не столкнувшись с дозорными очередного отряда, мы подошли к серо-розовому песчаному пляжу величественного моря. Нам не хотелось выходить на берег, открытый со всех сторон, и мы решили пересечь его только напротив Faiella bionin — Лестницы, ведущей в Ребмэ.

Восходящее солнце отражалось в пенящихся волнах миллиардами танцующих искр, слепящих глаза. В течение двух дней мы питались одними фруктами, запивая их водой, но я позабыл о голоде, глядя на широкое полотно оранжевого, розового и красного песка с вкраплениями ракушек, плавника и отполированных голышей. А впереди лежало море, темно-синее, золотое, пурпурное; оно вздымалось и падало, мягко волнуясь под крышей фиолетового неба, в котором пел песню легкий бриз.

Гора Колвир возвышалась милях в двадцати от нас к северу. Она глядела прямо на солнце, баюкая Эмбер в своих объятиях, как нежная мать дитя, и золотая заря закрывала город радугой, словно вуалью. Рэндом посмотрел на вершину, скрипнул зубами и отвернулся. Не помню — по-моему, я сделал то же самое.

Дейдра дотронулась до моей руки, кивнула и зашагала вдоль берега. Мы с Рэндомом отправились следом. Видимо, она знала, куда идти.

Мы прошли примерно четверть мили, и нам показалось, что земля слегка дрожит под нашими ногами.

— Стук копыт! — воскликнул Рэндом.

— Смотрите! — Дейдра запрокинула голову и указала наверх.

Над нами парил орел.

— Долго еще идти? — спросил я.

— До пирамиды, — ответила Дейдра, и примерно в ста ярдах я увидел восьмифутовую остроконечную каменную кладку из больших серых валунов, отшлифованных временем и изъеденных водой, ветром и песком.

Стук копыт слышался все отчетливее; прозвучал сигнал рога, но не такой мощный, как у Джулиана.

— Бежим! — крикнул Рэндом.

И мы побежали.

Орел мгновенно снизился, и Рэндом отмахнулся от него шпагой. Птица поднялась ввысь и пикировала на Дейдру. Я тоже выхватил шпагу и нанес удар. Перья полетели во все стороны. Клинок наткнулся на что-то твердое, и, по-моему, орел упал, но я не стал оглядываться. От мерного стука копыт дрожала земля, рог непрерывно подавал сигналы.

Мы добежали до каменной пирамиды, и Дейдра свернула направо, к морю.

Я не стал спорить с женщиной, которая, видимо, хорошо знала, что делала, и поэтому последовал за ней, мельком увидев за своей спиной всадников.

Правда, они были достаточно далеко, но неслись по берегу во весь опор. Собаки лаяли, рог трубил, а мы с Рэндомом бежали за нашей сестрой сломя голову и вскоре очутились в волнах прибоя.

Когда мы зашли в воду по пояс, Рэндом мрачно произнес:

— Останусь я здесь или пойду с вами — конец один: меня ждет гибель.

— Первое — неизбежно, второе — непредсказуемо, — сказал я. — Оставь сомненья!

Дно под ногами было каменистым и постепенно уходило в глубину. Я не понимал, как мы будем дышать, если окажемся под водой, но Дейдра уверенно двигалась вперед, и я решил не задавать лишних вопросов.

И все же мне было страшно, а когда вода поднялась до шеи, подступив к лицу, я испугался по-настоящему.

Каждые несколько футов дно становилось ниже. Неожиданно я понял, что мы спускались по гигантской лестнице, которая называлась Faiella bionin.

Дейдра скрылась из виду. Я набрал полную грудь воздуха и, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, шагнул вслед за ней.