Знак Кота, стр. 33

— Он вышел из пустоши?

— Это так.

Теперь мне снова пришлось выдержать ее внимательный взгляд.

— Полагаю, тебе есть о чем рассказать. Приветствую тебя на торговой тропе, Хинккель, и твоего товарища тоже. Да, действительно, за этим кроется история. Воистину, ночь чудес. Сначала мы слышим весть о смерти императора — его царствование было долгим. Затем призыв на испытания. Да, ночь чудес… Примите же права гостя, а позже мы хотели бы услышать твой рассказ.

Как только меня приняли, ко мне сразу же стали относиться так, словно я шел с ними всю дорогу. Обильная пища, лучшая, какую только можно найти в пути, появилась передо мной, добрый кусок вяленого мяса — не крысиного, каким ему приходилось питаться так долго, — был преподнесен Мурри. Поначалу торговцы побаивались подходить к песчаному коту, так что я сам накормил его из большой миски, которую они поставили перед ним, торопливо отступив на безопасное расстояние. Когда же они увидели, что я могу с ним общаться, они приблизились, рассматривая нас, как если бы мы устраивали представление на каком-то празднике.

Только глава каравана не подавала вида, что это не просто самая обычная дорожная встреча. Она вела себя как гостеприимная хозяйка, сидя достаточно близко ко мне, чтобы передать мне после трапезы чашу с сушеными фруктами, которые были большой редкостью, и то, что она предложила их мне, говорило, что я высоко стою в ее глазах.

Я начал было подыскивать фразу, подходящую для завязывания разговора, поскольку начинать повесть о своих приключениях сразу, без вторичного приглашения, было бы пренебрежением хорошими манерами.

— Император умер.

Я подумал о Кинрре и о том, что он рассказывал мне о вапаланском дворе, о блистательных толпах придворных, всегда помнящих о последней воле человека, собственными усилиями достигшего власти. Никто не восходил к леопардовому престолу, не пройдя испытаний, которые даже такой закаленный воин, как мой отец, полагал серьезными. Соло — ничто по сравнению с тем, что предстоит выдержать жаждущему власти.

Покойный император был совсем юным, когда встал в середине великого мобиля, триумфально потребовав свою награду. Он взошел на трон еще до моего рождения, и все, что я знал о его деяниях, были бесконечно повторяющиеся слухи об одном и том же, приходящие из Вапалы.

Он был из Дома Варе, не принадлежащего к Великим Домам Вапалы, но из второразрядных. По обычаю он не взял себе супруги, но было известно о его временных связях с женщинами из Великих Домов и даже, когда он стал уже вполне зрелым мужчиной, с Рубиновой королевой. У него были дети, одни родовые списки помнили сколько, но Кинрр в своих историях о блистательном прошлом несколько раз повторял, что у него чаще рождались дочери и только один сын дожил до взрослых лет. Это был Шанк-джи. И, рассказывая о нем, Кинрр упоминал, что тот многажды открыто заявлял вопреки всем обычаям, что будет добиваться престола.

— Император мертв, — согласилась Элвене. Взяв щепотку песка, она бросила его через плечо. — Он был стар, но в свое время был довольно хорош.

Да, невеликая похвала для правителя Внешних земель. Но и Кинрр, который столько помнил о дворе, не рассказывал ни о каком его выдающемся деянии, кроме того, что Хабан-джи умел держать в узде вечную борьбу за тайную власть, которая несколько раз в прошлом сотрясала Вапалу. Великие Дома больше не искали возвышения путем меча и копья, не собирали армий. Однако их интриги продолжались.

Хотя испытания леопардового трона были открыты для всех, для любого человека из любого королевства, уже несколько поколений победители были выходцами из Вапалы, и все уже свыклись с тем, что именно этот народ имеет преимущественное право на престол.

Я слышал разговоры приятелей моего брата, даже некоторые беседы в большой палате моего отца, когда к нему в гости приходили люди его поколения. Тема превосходства Вапалы с годами прошла путь от легкого сожаления до великого разочарования. Поскольку кандидаты соберутся из всех королевств, то, если Шанк-джи окажется победителем, могут возникнуть беспорядки среди остальных жаждущих власти молодых людей.

Мы так долго жили в мире, когда воины были нужны разве что для патрулирования торговых путей, и у людей воинственных было мало возможностей приложить к действию свою энергию.

— Интересное будет испытание. — Элвене разгладила на колене свой роскошно вышитый плащ. — Некоторые полагают, что слишком уж часто леопард становится стражем для человека из Вапалы. Я слышала, что этот сын Хабан-джи намерен изменить традицию. Посмотрим. А теперь, брат по дороге, расскажи нам свою историю, которая может оказаться столь необычной…

И я начал свою повесть. Возможно, наука Кинрра пошла мне впрок, потому что порой я замечал, что переходил с обычной речи на ритмы бардов — ведь я долго учился складывать песни, как бард, даже если речь в них шла о делах обреченного на неудачу.

Когда я закончил, уже совсем рассвело. Весь караван собрался вокруг нас, слушая мой рассказ. Только иногда приходили освободившиеся часовые и заступали на пост их сменщики. Но новоприбывшие садились рядом есть и тоже слушали.

Когда я наконец закончил, Элвене кивнула.

— Действительно, приключения, о каких нам слышать не доводилось. Возможно, человек из Кахулаве, именно ты представишь свою землю в испытаниях. Похоже, что удача к тебе благосклонна.

Я покачал головой.

— Удача ни к кому не бывает благосклонной долго. И во мне нет желания получить корону. — В тот момент я не мог бы представить, чего бы мне хотелось меньше. Хотя внутри зашевелилось легкое беспокойство — ведь я был сейчас человеком, у которого не было никакого собственного дела.

— По крайней мере, если ты идешь в Вапалу, — сказала Элвене, — мы будем рады, если ты присоединишься к нам.

Это предложение я принял, причем с радостью.

На столе перед моей наставницей лежало около сотни кукол — каждая изображала императора Хабан-джи в коронационном облачении, — и каждую требовалось доставить как можно скорее. Великие Дома Вапалы хотят оказать честь своему покойному правителю в официальной и подобающей манере — поставив куклу на виду в своих залах собраний. Со вступлением на престол каждого нового императора такие изображения изготавливались, чтобы ждать своего времени. Эти ждали дольше, чем я сама жила. Хабан-джи правил долго…

Равинга подробно рассматривала каждую из кукол, чтобы проверить, не повредилась ли она за долгие годы хранения. Я заметила, что она отобрала четыре фигурки, взяв их с собой в мастерскую, хотя и не указала мне, почему их надо ремонтировать, как делала обычно, чтобы я набиралась опыта в этом ремесле.

Теперь она принесла их назад и положила на место в ряду других фигурок. Скоро дворецкие всех Домов придут требовать их, чтобы с почтением отнести их в подобающие им ниши в различных залах .

Раскладывая кукол, Равинга хмурилась и, когда в ее руках не осталось ни одной, выпрямилась, пощипывая нижнюю губу, что свидетельствовало о ее глубокой задумчивости. Затем она искоса глянула на меня и поманила пальцем так, чтобы я присоединилась к ней с другого края стола.

— Девочка, они лежат в должном порядке? Не стоит что-нибудь изменить?

Я была слегка потрясена этим вопросом, поскольку мы вместе обследовали их прошлым вечером, достав со склада, и мне они казались совершенно неповрежденными. Я не заметила даже тех мельчайших недочетов, которые ей пришлось исправлять с утра. Я послушно взяла табурет и села рядом. Поднимая по очереди каждую куклу, я осматривала ее как можно внимательнее. Затем я, немного помедлив, брала очередную куклу и сравнивала с предыдущей, держа их рядом.

Хабан-джи в этих куклах выглядел не старцем, каким он стал к смерти, а скорее юношей в расцвете сил, как в тот день, когда он взошел на леопардовый престол. Он был известным охотником и начальником патруля, уроженцем Вапалы, сыном среднего по положению Дома. Таким он был изображен в двух куклах, которых я сейчас держала. И все же мне все яснее становилось, что между ними была едва уловимая разница.