Эльфийский лорд, стр. 110
Существовали ведь старинные легенды, повествующие, как Предки летали на птицах с клювами из металла, отточенными крыльями и острыми, словно бритва, когтями; они сражались в воздухе, и на тех, кто стоял внизу, лился дождь теплой крови. Возможно, подобные устройства ждут Аэлмаркина в этой пещере…
Что ж! Если он так и будет стоять здесь и пинать всякий хлам, он ничего не отыщет! И не узнает, зачем сюда полез Киртиан — в поисках реликвий, оставшихся от Предков, или в погоне за волшебниками.
Аэлмаркин повернулся. Понять, куда именно направился Киртиан, труда не составляло. Сквозь мусор тянулась такая отчетливая дорожка, что ее заметила бы даже женщина. И не было никаких сомнений — помимо обычного лесного мусора, занесенного ветром, тут имелось и кое-что другое. Так, значит, Киртиан все-таки отыскал Великие Врата, сквозь которые эльфы пришли в этот мир!
— Клянусь Предками! — произнес Аэлмаркин, и эхо разнесло его удивленный возглас по пещере, как будто целая толпа шепотом передразнивала Аэлмаркина.
А прямо на дороге у Аэлмаркина лежал череп — эльфийский череп, судя по высокому лбу и узкой челюсти.
Лежал и смотрел пустыми глазницами, словно проверяя, посмеет ли непрошеный гость шагнуть вперед.
Аэлмаркин лишь фыркнул. Подумаешь — кости! Какой в них толк? В конце концов, те Предки, что умерли здесь, на самом деле не стали ничьими Предками. Что, разве нет?
Их кровь пролилась на пол этой пещеры и не обрела своего продолжения в этом мире. Ну так почему бы ему, Аэлмаркину, не пройти по этим костям? Там, впереди, его ждет удача, и он не позволит, чтобы кости каких-то мертвых недоумков задерживали его.
— Ты, — презрительно сообщил он черепу, — пустое место. Тупик. Ты даже не можешь остановить меня.
Он наступил на череп и раздавил его. Это оказалось не труднее, чем раздавить яйцо. Аэлмаркин оставил хрупкие обломки позади и, не оглядываясь, зашагал в глубь пещеры.
Не остановил его и завал у входа в тоннель По правде говоря, он испытывал какое-то мрачное удовольствие, продираясь сквозь этот завал, пиная повозки и кости и глядя, как те разваливаются. Правда, паршивые останки рассыпались в пыль от первого же прикосновения, и это уменьшало удовольствие Ну, ничего. И так неплохо.
Вероятно, каким-нибудь дуракам все это показалось бы ужасным и устрашающим. Аэлмаркин же испытывал лишь презрение к слабакам, которые так боялись погони — ясно же, что они удирали от погони, — что поддались страху и превратили организованный отход в свалку. И из-за чего, спрашивается?
Вот они и получили по заслугам. Они так и не увидели света нового мира. Их кости остались гнить на полу этой пещеры.
Пробираясь по коридорам, Аэлмаркин подумал, что вот точно так же сгнили и все легенды о гармонии и сотрудничестве. Весь окружающий хаос свидетельствовал о паническом бегстве — и ни малейших следов причины, породившей эту панику. Разве что Предки принесли причину с собой…
А может, они, едва добравшись до безопасного места, сразу же принялись драться за власть?
Тогда понятно, отчего вокруг такой бардак…
На самом деле, это объяснение куда разумнее официальной версии истории Перехода.
Предположим — только предположим, — что не все Предки отдали для создания Великих Врат все свои силы без остатка. Лично он именно так бы и поступил — что-то да придержал бы. Предположим затем, что эта группа накинулась на остальных, пока те были истощены, обескровлены и уязвимы.
Аэлмаркин свирепо улыбнулся. Ну конечно же, именно так все и было! Эта версия объясняет все — в том числе и то, почему никто так и не вернулся сюда, и в конце концов сведения о местонахождении Врат были утеряны. Естественно, сообразительные ублюдки, одержавшие верх, не хотели, чтобы кто-нибудь ненароком отыскал здесь выжившего или узнал правду об этих событиях. А кроме того, победители были заняты: они строили укрепления, изучали, что за опасности таит в себе новый мир, и изыскивали защиту против них.
Затем, конечно же, Предки обнаружили людей и поняли, что механизмы не нужны, раз теперь есть рабы. Рабов не надо чинить. Рабов не надо мастерить — они самовоспроизводятся. А чтобы держать их под контролем, нужен лишь самый минимум магии.
Вполне разумная экономия ресурсов. Совершенно недвусмысленно свидетельствующая об уме тех эльфийских лордов, которые выжили и стали его Предками. Да, сообразительные были ребята. Они гордились бы им, если бы видели, как он прошел по их следам, чтобы заново открыть тайны их силы и взять то, что ему принадлежит по праву.
Конечно же, это лишь начало. Как только он приберет к рукам поместье Киртиана, нужно будет сразу же обдумать следующие шаги. В конце концов, перед ним откроется множество возможностей — ну, в зависимости от того, что именно он здесь обнаружит. Лишь в одном Аэлмаркин был уверен твердо: именно он, а не Киртиан, приберет здешние тайны к рукам.
И вообще, если это будет хоть в какой-то степени зависеть от него, Аэлмаркина, Киртиан отсюда не выйдет.
Во всяком случае, не выйдет живым.
Глава 33
Линдер помчался за Киртианом, громко топая по каменному полу и поднимая тучи пыли. Но Шана и Кеман замешкались, переглянулись и осторожно обменялись мыслями.
— "У меня такое ощущение, будто тут что-то неладно, и очень сильно неладно", — начала Шана. Она не боялась выставить себя в дурацком свете перед приемным братом.
В конце концов, Кеман и так уже много раз видел, как она вытворяла всякие глупости.
Но Кеман лишь кивнул, подтверждая ее дурные предчувствия, — и, естественно, тем самым усугубил их.
— "И у меня тоже. И дело не только в этом жужжании.
Тут что-то есть. Кажется, оно спит — и мне совершенно не хочется его будить. — Он умолк и взглянул куда-то вбок. — Огонь и Дождь! Ты только взгляни на магические светильники!"
Шана прикусила губу, перевела взгляд и увидела, что зажженные Киртианом магические светильники медленно пульсируют, и свет их то усиливается, то ослабевает. Заметил ли это сам Киртиан? Заметит ли?
— "Кажется, что-то понемногу вытягивает из них силу, — сказал Кеман. — Киртиан машинально подбавляет ее, и все начинается сначала. И что-то мне подсказывает, что тут лучше не пользоваться никакой сильной магией.
Она может.., может что-то разбудить".
Может что-то разбудить… Так, значит, Кеман тоже это ощущает. Ощущение присутствия усилилось, хотя гудение где-то в затылке осталось на прежнем уровне.
— "Тогда нам, наверное, стоит пойти за Киртианом", — неохотно произнесла Шана.
И они зашагали по пыльному полу пещеры, мимо странных, изломанных конструкций из металла, стекла и еще каких-то незнакомых материалов. Конструкции эти выглядели угрожающе. Они нависали у Шаны над головой, дыша какой-то неизъяснимой угрозой. Хотя дышать им вроде как и нечем…
Шана почувствовала, что по телу у нее побежали мурашки, и лишь несколько мгновений спустя заметила, что конструкции вовсе не стоят так уж упорядочение, как ей показалось на первый взгляд.
И что не так уж хорошо они сохранились. Вон там, в глубине, две перемешались между собой, как будто врезались друг в дружку. А вот ту сплющил увесистый кусок скалы — наверное, отвалившийся от свода пещеры. А вон та валяется на боку.
А с этой что такое? Расплавлена она, что ли? Да, вот этот бок просто просел, а вон там отдельные детали напоминают по виду сливочное масло, которое подтаяло, а потом опять застыло.
Негромкие голоса, донесшиеся из-за этого механизма, подсказали Шане, где сейчас находится Киртиан. Но в голосах этих слышалось такое горе, что Шана с Кеманом невольно замедлили шаги и осторожно выглянули из-за угла.
Киртиан стоял лицом к каменной стене, напряженный, закаменевший, словно эта стена. В первый миг Шана заметила лишь, что этот камень тоже напоминает подтаявшее и заново застывшее масло, как и металл разрушенного механизма.
А потом она заметила силуэт в скале. Да, именно в скале — словно некий чудовищный барельеф, словно несчастное насекомое, увязшее в смоле и навеки законсервированное там, словно причудливый торт в тонкой прозрачной глазури. Но более всего это кошмарное зрелище напоминало глыбу льда, в которую во время бурана вмерз какой-то несчастный, и ледяная корка сохранила неживое тело.