Веер с глазами из опала, стр. 24

— Вы послали корабль в Ки-Уэст! Но я могла бы…

— В рыбацкой лодке чуть побольше туземного каноэ? — спросил он. — Не думаю, чтобы вы согласились бы на такой транспорт.

Вероятно, он прав, мрачно подумала Персис. Ей совсем не хотелось отправляться в море, и она думала, что сумеет это сделать только на большом корабле.

— Да, у нас есть оружие, порох, пули, а этот дом и гостиница сооружены, как крепости. Но мы должны принять все меры предосторожности, мисс Рук. Больше никаких прогулок в одиночестве по берегу, никаких встреч с Гриллоном.

— Я не собираюсь делать ни того, ни другого, — холодно ответила девушка. — Но не хочу и оставаться здесь. Если я хочу выполнить желание дяди Огастина, то должна получить юридическую помощь в Ки-Уэсте.

— Как только появится возможность, — голос Крю Леверетта впервые прозвучал устало, — вас туда отправят, мисс Рук.

Персис быстро встала с кресла.

— Боюсь, вы переутомились, сэр. Пожалуйста, разрешите мне позвать миссис Прайор…

Он нахмурился.

— Зовите хоть дьявола, если хотите! — рявкнул и отвернулся.

Девушка с радостью вышла из комнаты и встретила на лестнице миссис Прайор и доктора Виринга.

Персис кивнула им обоим, но они были заняты негромким разговором и почти не заметили её. А в комнате её ждала Молли, явно чем-то взволнованная.

— Мисс Персис, старая индейская ведьма… она вернулась… она разговаривала с миссис Прайор… во дворе, где их не могли подслушать. И всё время посматривала на море, как будто ждала новой бури. Думаете, она что-то знает? Говорят, они как животные. Умеют чуять бурю.

— Не знаю, — Персис вспомнила свою последнюю схватку с ветром и волнами и подумала, как могут разумные существа жить под такой угрозой. Несмотря на то, что поздно встала, она почувствовала сонливость и с готовностью уступила ей.

Глава десятая

Персис проснулась неожиданно, словно кто-то её окликнул. Ей что-то снилось, она тяжело дышала, всё тело покрылось потом, ночная рубашка промокла. Откинув лёгкую простыню, она села и прислушалась.

Ветер не шумел. Но слышалось что-то другое. Поднимался и падал голос, произнося слова, которых она не понимает.

Лунный свет пятнами лежал на полу, настолько яркий, что затмевал свечу. Персис подползла к краю широкой кровати. Этот звук — угроза из сна, который она не могла вспомнить. Она теперь полностью проснулась. И не только проснулась, но и испытывала какое-то предчувствие. Ногой девушка коснулась туфель. Но не стала наклоняться, чтобы застегнуть их: не стоило двигаться, чтобы её заметили…

Заметили? Кто? Или что?

То же ощущение, которое охватило Персис, когда она ночью шла за портфелем, повисло в воздухе. Лунного света хватало, чтобы убедиться, что она находится в комнате одна. Но…

Страх душил её, она никогда не испытывала такого страха. Она как будто, сама не желая того, притягивала к себе этот ужас, как магнитом. Персис сжала руками край простыни, поднесла ко рту и прикусила, пытаясь сдержать страшный крик.

Девушка попробовала понять шепчущие звуки. Но поняла лишь то, что они каким-то образом действуют на неё, она раскачивается взад и вперед в их ритме.

Персис отчаянно захотелось зажать уши руками, но она обнаружила, что не может этого сделать. Она как будто застыла, с одной ногой, спущенной с кровати, другой, подвёрнутой под себя, оглядывая комнату в поисках кого-то, потому что внутреннее чувство говорило ей, что в комнате кто-то есть. И ни зрение, ни здравый смысл не могли убедить в обратном.

Вдоль комода лежит тёмная тень. Один из ящиков приоткрыт. Портфель? Кто-то вошёл, пока она спала, и снова искал его?

Но… она же чувствует… Персис медленно повернула голову, потребовались огромная энергия и решительность, чтобы преодолеть охватившую её странную апатию. В комнате никого не было.

Персис заставила себя вытащить бесплотный кляп изо рта. Просто остатки дурного сна, больше ничего!

Но никакие доводы не могли устранить страх, который по-прежнему держал её, словно в клетке. Девушка снова напряглась, вцепилась пальцами в простыню.

Огоньки, мерцание светлых искорок! Она видела это раньше! В коридоре. И холодно, так холодно. Что-то древнее, что-то такое, что она не могла и не хотела понять, оно здесь, и становится всё сильнее… сильнее… сильнее…

И впервые в жизни, с лёгким вскриком, который не смогла сдержать, Персис упала в обморок. Или ею овладело нечто, нематериальное, но обладающее тёмной целью и всепоглощающим страхом.

Сон… сон ли ожидал её, как страшный зверь в укрытии? Она не смогла бы ответить. Но только её подхватило и перенесло в другое время и место.

Тело девушки (впрочем, она даже не была уверена, что обладает телом) плыло в небе. Раньше ей не снились цветные сны, но теперь она различала цвета, резкие, жестокие, угрожающие.

Она пленница какой-то силы, и эта сила приказывает ей смотреть… наблюдать…

А под ней всё настолько чуждое, что она чувствует себя совершенно потерянной.

Не день, а ночь, и высоко в небо вздымаются огни. Цвета сохраняются: красный — цвет крови, зелёный — отравленного вина, жёлтый — змей. Все сравнения, которые приходят ей на ум, говорят о зле, о чём-то не правильном. Как дым от факелов, поднимается запах дурных деяний и зловещего воображения, этот запах пропитывает её дух, как дым — воздух.

Факелов много, некоторые горят в каноэ, которые целенаправленно гребут к месту, что находится ниже Персис. Вернее, той её части, которая захвачена этим сном. Она стоит на склоне высокого холма, вершине которого придана квадратная форма; под усеянным раковинами склоном поблескивает небольшое озеро. Платформа на вершине вымощена каменными плитами.

На склоне вырублены ступени, тоже выстланные раковинами, на них стоят факелы, настоящая стена их тянется к самой вершине.

Каноэ направляются не к ступеням. Напротив, они собираются рядами по обе стороны. На платформе стоят ожидающие. Тела у них человеческие, на груди широкие ожерелья, а на головах маски, с большими, увенчанными плюмажами коронами. Маски всевозможных животных. Одна — оскалившая зубы пятнистая кошка. Другая — с мордой и клыками крокодила.

До Персис доносится далёкое смутное пение. Она чувствует, что вот-вот узнает какую-то тайну. Но это тайна не её племени, и у неё нет желания… нет права… узнавать её.

Подходит последнее каноэ, на борту его мужчина без маски, но тоже в короне и с плюмажом. У него внешность человека, привыкшего отдавать приказы, которые немедленно исполняются. А за ним, между двумя гребцами, которые искусно маневрируют, чтобы подвести лодку к самому началу каменной лестницы, ещё одна фигура, такая закутанная, что Персис не видит ни лица её, ни рук.

Вождь в короне легко ступает на причал у основания лестницы. Поворачивается и ждёт, пока гребцы подведут каноэ ещё ближе, чтобы фигура в белом тоже смогла сойти на берег.

Персис, сама не зная как, понимает, что это женщина, молодая женщина. И страх этой женщины мощно, как морской ветер, обрушивается на Персис.

Они поднимаются вверх, ступень за ступенью. Впереди вождь, гордый, лицо его кажется Персис знакомым, она его где-то видела, с выступающим клювом-носом, с зелёным каменным кольцом в ноздре. Он не делает никаких попыток торопить спутницу или помогать ей.

Но та тоже поднимается, ступень за ступенью. И страх её поднимается вместе с ней, как зловонное дыхание разложения. Они достигают вершины. Тут два человека в звериных масках быстро встают по обе стороны от закутанной фигуры. Когда они поднимают руки, Персис видит, что на них перчатки, искусно сделанные из кожи, и прикрепленные к перчаткам когти заблестели в свете факелов.

Когти вцепляются и рвут. Белые клочки падают на раковины площадки. Теперь на ней стоит обнажённая девушка, её юное смуглое тело освещено огнём факелов. Она не делает попыток поднять руки. Лицо у неё пассивное, глаза смотрят прямо вперёд. Они опоили её, эти жрецы. Персис не понимает, почему она так уверена в этом. Но знает, что наркотик контролирует только тело. Сознание жертвы, заключённое в этом теле, живо, и страх пожирает его.