Стража Колдовского мира, стр. 122
— И где же её логово? — спросил капитан.
— Оно само позовёт нас, когда она пожелает. И не нужно противиться зову, потому что лишь встретясь лицом к лицу, мы сможем окончательно помериться силами. Всё, что вы, южане, толкуете о вратах, правильно. Эта сила угодила сюда поневоле, попавшись в силовую ловушку, которая стала клеткой для всего её рода. Она избрала долгий сон, как единственный выход, чтобы так дождаться помощи. Но тут взрыв стихийных магических сил порвал кокон, которым она себя окружила.
«Женщина, — мысленно повторила Трусла. — Если это можно назвать женщиной». Но ведь и колдуньи тоже совершали великие дела, и говорят, даже среди адептов древности некоторые были женщинами. И всё-таки, самая мысль о том, что это может быть женщина, почему-то показалась Трусле особенно ужасной.
Остаток ночи они провели, сгрудившись на маленьком пятачке зелени, оставшемся после извержения грязевых гейзеров. Удушливый дым немного развеялся. Утром, после того как все поднялись и поели, Оданки и Симонд отправились на разведку вдоль каменной гряды, окружавшей долину. Только начав увязывать в тюк вещи, Трусла вспомнила, что давно уже не видела Одгу. Молодая салкарка держалась так тихо и незаметно, что окружающие часто просто забывали о её присутствии.
Если девушка не отправилась с Симондом и Оданки, она могла уйти только в обратном направлении, откуда они пришли. А Трусла так напугалась извержения грязевых фонтанов, что не доверяла затишью.
Трусла сказала о своём открытии Инквите, и по её озабоченному лицу поняла, что та разделяет её опасения. Как раз тут Канкиль стала дёргать Труслу за подол и, что-то щебеча по-своему, стала тащить её за собой, но в её поведении не заметно было никакого страха.
— Пойдём! — сказала Инквита. — Малютка знает.
Точно поняв, что хозяйка согласна идти, Канкиль отпустила подол Труслы и поскакала вперёд.
Они старались идти по краю долины вдоль каменных склонов. Грязь сюда не долетала, и здесь сохранилась кромка зелёной поросли. Канкиль внезапно пронзительно вскрикнула и, встав на четвереньки, принялась рыться в густом дёрне, из-под которого показались красные ягоды. Собрав полную горсть, она понесла их шаманке, а сама вернулась, чтобы нарвать ягод для Труслы. Свежий вкус ягод разогнал неприятные ощущения, оставшиеся после вчерашних событий.
Несмотря на искушение задержаться на ягоднике и пособирать ещё немного, они пошли дальше, и скоро очутились возле большого валуна, немного откатившегося от гряды. Его круглые бока несли на себе следы работы ледника. Проходя мимо него раньше, Трусла не замечала, что между валуном и склоном утёса, оказывается, было небольшое отверстие, туда-то и звала их за собой Канкиль.
Снова они почувствовали под ногами россыпь мелких камней, но тут оказалось сухо и не приходилось брести по щиколотку в воде. Вдруг Инквита показала пальцем на царапины, видневшиеся на поверхности камня, и Трусла догадалась, что это знак, оставленный кем-то.
Через несколько шагов они обнаружили под нависшей скалой проход. Трусла смотрела на него, не веря своим глазам, затем обернулась к Инквите:
— Ведь это же… Это же ступеньки!
Но кому могли понадобиться ступеньки в этой глуши? Здесь не было людей. Кто же мог построить эту широкую лестницу? Но лестница была тут как тут, значит, кто-то её построил.
Они ещё не успели ступить на первую ступеньку, как вдруг перед ними открылось зрелище, перед которым замерла даже резвая Канкиль.
С одной стороны ступеней тянулась ограда, высеченная в толще утёса с тем же искусством, как и все сооружение. Но поверх ограды…
У Труслы замерло дыхание. Вместо балясин тянулся аккуратный ряд черепов. Но самым жутким в этой картине было то, что каждая отрубленная голова была покрыта роскошной шевелюрой из зелёного мха. На первый взгляд могло показаться, что черепа покрыты волосами.
Инквита быстро оправилась от первого удивления. Она подошла к перилам и, ничего не трогая, принялась внимательно разглядывать череду черепов.
— Это не такие люди, к каким мы привыкли, — сказала она. — Взгляни на размеры глазниц и надбровную кость! Челюсти у них шире. Нет, это не люди!
Трусла охотно согласилась с её выводом, не делая попытки удостовериться в этом самой. В Эскоре встречались народности, мало в чём сходные с людьми и, тем не менее, умом нисколько не уступавшие человеку, а иногда и превосходившие его. Возможно, и здесь некогда обитал такой же народ.
Шаманка, казалось, потеряла интерес к черепам на столбах. Она вынула нож с длинным лезвием, которым пользовалась для самых разнообразных целей. Сейчас она начала острым кончиком расчищать пространство между черепом и верхушкой столба, выковыривая землю вместе с пробившимися из неё растениями, потом оттуда посыпались мелкие камешки, и неожиданно вместо гладкой поверхности взору открылись глубоко врезанные в камень рисунки, похожие на руны.
Начав с левого края, Инквита провела ножом по всем линиям, произнося при этом какие-то непонятные цокающие слова на своём языке. Закончив, она покачала головой:
— Это письмо мне не прочесть. Лучше его не трогать. А ещё лучше, пойдём-ка искать Одгу. Она могла отправиться туда, где ходить опасно.
Глава 39
Логово ледяных червей, Север
Внимательно поглядывая на образовавшееся грязевое озеро, Симонд и Оданки обходили его по краю, прижимаясь к ледяным склонам горных отрогов, окружавших долину. Симонд ожидал, что Фрост напутствует их советами, а может быть, и сама захочет их сопровождать, однако Фрост расположилась возле скалы, где стоял лагерь, и сидела с отрешённым выражением. Как показалось Симонду, она погрузилась в транс.
Разведчикам пришлось следовать всем изгибам горных отрогов, но они радовались, что между скалами и болотом везде оставалась кромка твёрдой земли, и они не пытались спрямить свой путь. То здесь, то там иногда возникали всплески гейзеров, но они были краткими и струя поднималась невысоко. Наверное, неизвестная сила, пустившая их в ход против незваных пришельцев, опять уснула.
— Эй! — окликнул его Оданки, и показал копьём на что-то лежавшее впереди. Там, среди скудной зелёной растительности, высоко торчали какие-то кости, похожие на ребра, но такие огромные, каких Симонд ещё не видел ни у одного зверя.
Молодой латт присел на корточки и стал ворошить остатки скелета. При первом прикосновении кости стали крошиться, а две сломались; Оданки фыркнул, отплёвываясь от отвращения. После того, как он разворошил кости, Симонд разглядел под ними пару широченных ветвистых рогов; он никогда бы не подумал, что есть на свете животные, способные носить на голове такую тяжесть.
Оданки занялся рогами, проверяя их на прочность древком своего копья. Рога оказались долговечнее костей, ни один не дал трещины. Оданки удовлетворённо крякнул, встал на ноги и, выбрав удобные отростки, вытянул рога вместе застрявшим в земле черепом.
— Большерогий! — пояснил он. — Хорошие рога!
Как ни силён был молодой латт, но такую добычу было не унести в одиночку, так что Симонд помог ему подтащить находку к краю утёсов. Симонд видел, что охотник радуется ей, как большой удаче.
Однако Оданки согласился временно оставить её там, где она лежала, чтобы продолжить путь дальше. Отроги ледника, видневшиеся вдалеке, по мере приближения так быстро вырастали у них на глазах, словно мчались навстречу бредущим шаг за шагом людям. Симонд даже подумал, не повредилось ли у них зрение, после того как они надышались вырвавшимися из-под земли парами.
Оба продолжили путь, не встречая ничего достойного внимания. Потом вдруг они почувствовали какое-то изменение, и дорога незаметно начала идти под уклон. Симонд мысленно приготовился встретить ещё одно место с булькающими грязевыми ямами и гейзерами.
Однако гейзеры остались позади, зато стало морозно, стужа вдвойне ощущалась после того, как они столько времени пробыли в тёплой долине. Землю покрывала редкая и скудная растительность и, кроме валунов, на пути стали попадаться ледяные глыбы, искрившиеся, если на них попадал луч света.