Узлы ветров, стр. 77
— Какое несчастье! Как огорчится царь! Забыла я, глупая, сказать тебе самое главное. Наш повелитель стар и бездетен, и решил он передать свое царство умному зайцу…
Всем известно, какие у зайца длинные уши, и конечно, косой не проронил ни слова из того, что прокричала ему вслед черепаха, а тугоухий барсук ничего не расслышал.
— Послушай, барсук, — сказал заяц, — я все-таки схожу на минуточку к морскому царю. Интересно, знаешь, посмотреть, как там живут…
И заяц поскакал обратно к берегу, где его ждала черепаха.
— Я решил не огорчать твоего повелителя и выполнить его желание, — сказал заяц. — Кроме того, я боюсь, что царь рассердится на тебя, если ты явишься одна…
— Давно бы так! — обрадовалась черепаха. — Глупый барсук от зависти наговорил тебе всякой ерунды. Итак, в путь!
И черепаха, посадив на спину дрожащего от страха зайца, бросилась в волны.
По земле черепаха ползла с трудом, зато в воде она плыла быстро и уверенно. Она хорошо знала дорогу л опустилась на дно прямо перед дворцом.
Увидев черепаху с пассажиром на спине, привратники мигом известили дракона о прибытии долгожданного зайца. Две акулы распахнули перед ним дворцовые ворота, и черепаха подвела косого к трону, на котором сидел морской царь.
— Добрый и могучий дракон, — сказала черепаха. — Твое приказание выполнено. Перед тобой живой заяц. Можешь съесть его печень!
Услыхав такие слова, заяц едва не упал в обморок. Однако ему очень не хотелось умирать, и он сказал вежливо, но громко, чтобы все слышали:
— Любезная черепаха, почему же ты мне не сказала, что доброму царю нужна моя печень?!
Черепаха захихикала:
— Да ведь если бы я сказала об этом раньше, ты ни за что не согласился бы следовать за мной.
— Ты поступила неразумно, черепаха. Я охотно отдал бы доброму повелителю не одну, а целых две печени. Мне ничего не жаль для могучего царя. Но я никогда не ношу печень с собою. Она хранится в моей норе. Теперь придется нам снова выбираться на землю, а потом опять нырять на дно. Сколько ненужных хлопот, и все из-за тебя, черепаха!
Когда дракон услышал, что черепаха привела зайца без печени, он ужасно рассердился: вечно эта черепаха забывает самое главное.
Дракон трижды чихнул, что было признаком великого гнева, и зарычал:
— Как ты смела, бестолковая, не сказать зайцу про печень! Сейчас же отправляйся с ним обратно — и чтобы к вечеру передо мной был заяц с печенью! А не то прикажу акуле проглотить тебя!
Вновь уселся заяц на щит черепахи, и они поплыли обратно. Как только черепаха ступила на берег, заяц соскочил с ее спины и бросился в лес.
— Прощай, глупая черепаха! — закричал он. — Тебе нужна моя печень— вот она!
И встав на задние лапы, он похлопал себя передними по животу.
Только его черепаха и видела. Где ей угнаться за зайцем!
Знала черепаха, что с драконом шутки плохи. Не миновать ей теперь пасти акулы. Подумала, подумала черепаха, да и решила: «Если глупый заяц может жить на земле, проживу и я!»
И осталась черепаха жить на земле.
От нее и ведут свой род все наземные черепахи.
А зайцы с тех пор никогда не подходят к морскому берегу и не разговаривают с черепахами.
ЖЕНА-ЛИСИЦА
Японская сказка
В старину, в глубокую старину, были у одного микадо охотничьи угодья на торах, богатые зверем и птицей. Как-то раз устроили для него кэраи [Кэрай — в средневековой Японии слуга или вассал знатного человека] облаву на лисиц.
Вдруг выскочила из кустов тысячелетняя белая лисица, притаилась у самых ног одного кэрая по имени Ясунари и просит-молит его со слезами:
— Смилуйся, пощади меня! Оставь мне жизнь хоть до того дня, когда я от бремени разрешусь.
Пощадил Ясунари белую лисицу, отпустил ее на свободу. Узнал про это микадо и сослал виновного в далекий пустынный край. Выла у Ясунари молодая жена, по имени Кудзуноха — Листок плюща. Не поехала она вслед за мужем в изгнание, осталась в столице. А Ясунари так по ней тосковал, что занемог тяжелым недугом. Десять верных слуг, не покинувших его в беде, заботливо за ним ухаживали, но помочь ничем не могли. Ясунари словно таял. Видно было, что уж немного дней осталось ему жить на свете, но жена все не приезжала.
Узнала про это белая лисица, приняла образ Кудзуноха и отправилась к больному. Но только хотела она войти в дом, как замерла у порога. Амулет, наклеенный на двери, заградил ей путь.
Стала она просить слуг: «Сорвите амулет!» Сняли амулет — и только тогда смогла лисица-оборотень войти в дом.
Обрадовался Ясунари, что жена наконец к нему приехала, и с того часу начал быстро поправляться. Через год родился у белой лисицы сынок, и назвали его Досимару.
Прошло немало времени с тех пор, как сослан был Ясунари, и вот наконец микадо даровал ему долгожданное прощение. Только тогда приехала Кудзуноха навестить своего мужа. И что же! Видит: место ее занято. Живет в доме другая Кудзуноха, похожая на нее, как одна капля воды похожа на другую. И сынок у мужа от той женщины родился — Досимару.
Глядя на них обеих, никто — даже сам Ясунари — не мог понять, которая же из двух женщин настоящая Кудзуноха.
Тогда велел Ясунари им считаться годами. Сочли обе жены свои годы, и вышло, что лисице Кудзуноха исполнилось тысячу три года, а настоящей Кудзуноха всего тридцать три года.
Пришлось белой лисице уходить. Написала она со слезами прощальное письмо:
Досимару любил белую лисицу, ведь она была его родной матерью. Он пошел навестить ее в лесу Синода. Радостно выбежала к мальчику белая лисица:
— Добро пожаловать, сынок! — и подарила ему камышовую палку. С тех пор Досимару с этой палкой не расставался.
Получив прощение микадо, Ясунари с семьей воротился в столицу и зажил прежней жизнью.
Как-то раз отправился он на поклонение в храм морского бога Сумиеси и взял с собой маленького сына. Получил Досимару от своего отца сто монов [Мон — старинная монета невысокой ценности] и, заглядевшись на разные диковины, не заметил, как потерялся в толпе паломников.
Блуждал он, блуждал, да и вышел на морской берег. Вдруг видит: поймал какой-то мальчишка черепаху и мучает ее немилосердно. Пожалел ее Досимару, выкупил за сто монов и отпустил на свободу.
Вскоре начался прилив. Поплыл озорной мальчишка в море и, на беду, попалась ему та самая черепаха. Поймал он ее снова и давай мучить хуже прежнего. Но у Досимару больше не осталось ни одной монетки. Стал он просить мальчика:
— Отпусти черепаху. За это я обменяюсь с тобой одеждой.
Досимару был сыном придворного, а тот мальчик — сыном рыбака. Досимару ходил в богатом платье, а сын рыбака — в лохмотьях. Обрадовался он и отдал черепаху. Досимару отнес ее к самому морю и крикнул на прощание:
— Плыви, черепаха, уплывай скорее, да смотри больше не попадайся, не то худо тебе будет.
Нырнула в воду черепаха и пропала из виду.
Стал Досимару бродить по берегу. Все кругом ему незнакомо. Где ему своего отца искать? Вдруг видит он: плывет к нему по волнам красивая ладья. Вышел из нее сам Повелитель драконов и говорит:
— Приехал я звать тебя в гости к себе. Спас ты от смерти не черепаху, а дочь мою любимую, принцессу Отохимэ.
Сел Досимару в ладью и поплыл в подводное царство Повелителя драконов.
Радостно встретила своего спасителя прекрасная Отохимэ. В честь Досимару был устроен веселый праздник. Все рыбы на нем танцевали. Тридцать дней пролетели незаметно, пятьдесят дней промелькнули как один час. Начал Досимару тревожиться о своих родителях. Потянуло его вернуться на родную землю. Поведал он о своем желании Повелителю драконов, и тот вручил ему три прощальных дара.
Первый дар — жемчужина прилива. Поднять ее высоко над головой — хлынет море на землю, затопит все кругом, а опустить — так снова уйдет в свои берега.