Сборник Поход «Челюскина», стр. 138

Очень нетрудно было по таким соображениям притти к выводу о реальной невозможности и о совершенной несерьезности проектов итти всем пешком до берега. Всем итти нельзя! Наиболее сильным, оставляя слабых на льдине, итти пешком также нельзя. Оставалось всем вместе ждать спасения.

Понятно, почему руководство экспедиции во главе с Отто Юльевичем заняло резко отрицательную позицию в отношении всяких планов и разговоров о пешем походе. Уже потом, вернувшись в Москву, мы узнали, что правительственная комиссия во главе с т. Куйбышевым также пришла к решению о недопустимости пешего похода всего состава экспедиции из лагеря Шмидта на берег.

Однако через некоторое время, правда, при иных обстоятельствах, вновь всплыл вопрос о пешем походе.

Приближалась пора значительных подвижек льда, и это грозило в первую очередь нашим аэродромам. Как быть, если самолетам удастся вывезти только часть лагеря? Отто Юльевич считал такое положение не исключенным. Поэтому он считал возможным, если с самолетами будут непреодолимые затруднения, оставшимся двинуться пешком.

Первым условием, естественно, был вывоз всех больных и физически слабых. Предполагалось, что для пешего похода должно было остаться не больше 40–45 человек. Вторым обязательным условием было непрерывное курсирование легкого самолета между мысом Ванкаремом и пешей партией. Этот самолет должен был показывать наикратчайшее направление к берегу, а также служить для связи между пешей партией и землей в тех случаях, когда это было необходимо. [210]

В качестве третьего условия Отто Юльевич выдвинул обязательную доставку самолетами нескольких нарт и, если возможно, нескольких упряжек собак. Это должно было чрезвычайно облегчить трудности, связанные с пешим походом. Дальнейшее показало, что переброска самолетом собачьих упряжек являлась вполне возможным и реальным делом. Ушаков, спустившись вместе со Слепневым на нашем аэродроме, привез с собой восемь хороших, крепких собак.

Четвертым условием для того, чтобы предпринять пеший поход наиболее сильных и здоровых участников экспедиции, было наличие брезентовых или моржовых лодок для преодоления встречающихся на пути разводий и полыней. Если бы этот пеший поход оставшихся 40–45 человек затянулся до летних разводий, последним обязательным условием, выдвинутым Отто Юльевичем, была подготовка на берегу моторных шлюпок, которые могли бы итти разводьями на помощь пешей партии.

Условия, которые Отто Юльевич считал необходимыми для того, чтобы предпринять пеший поход, показывают, как серьезно относилось наше руководство к этому чрезвычайно ответственному и рискованному предприятию.

Мы пешком не пошли. Этим мы обязаны тому, что все челюскинцы, сошедшие на лед, все до одного спасены доблестными советскими летчиками. Быстрая ликвидация лагеря Шмидта самолетами была достойным завершением твердо проведенного правительственного плана. [211]

Самолеты над лагерем

Гидробиолог Л. Ширшов. Аэропорт

На поверхности многолетнего торосистого льда, в котором дрейфовал и затем погиб «Челюскин», расчистить хотя бы небольшую посадочную площадку почти немыслимо. Этим и объясняется пессимизм, с каким был встречен за границей многими полярными исследователями план эвакуации челюскинцев на самолетах, — слишком неровна, холмиста поверхность старых ледяных полей, не говоря уже о многометровых нагромождениях торосов.

Единственно пригодным объектом для постройки аэродромов в полярных льдах являются поля однолетнего льда, еще не поврежденного сжатиями и торосообразованием. Однако не трудно понять, что такие поля гладкого, относительно тонкого льда являются самым уязвимым и коварным местом: они в первую очередь страдают при сокрушающем движении ледяных валов.

В первых числах декабря 1933 года в разных направлениях от «Челюскина» появились разводья. Морозы покрыли их поверхность молодым льдом, достигшим уже к концу декабря значительной [214] толщины. Одно из таких полей как раз накануне гибели судна было намечено Бабушкиным под аэродром. Сильное сжатие прошло 13 февраля в стороне от этого поля, не повредив его, и уже в ближайшие дни мы начали подготовку аэродрома. Работа затруднялась отсутствием инструментов — большая часть ломов и пешней; выгруженных на лед, погибла вместе с судном, опрокинувшим льдину, на которой они лежали.

Уцелевшими двумя ломами, двумя пешнями и несколькими лопатами пришлось сбивать с поля ледяные ропаки и твердые, как лед, снежные бугры.

В течение нескольких дней удалось расчистить площадку в 600 метров длиной и 150 метров шириной.

Площадка находилась в четырех-пяти километрах от лагеря. С краю площадки приютилась палатка наших аэродромщиков — тт. Валавина, Погосова и Гуревича. Несколько дней спустя была расчищена дорога от аэродрома до лагеря, пробиты «ворота» в высоких грядах льда, расставлены вехи.

Аэродром стал «пригородом» лагеря.

Этот аэродром продержался до 21 февраля, как раз до того дня, когда мы долго ждали прилета Ляпидевского, так и не пробившегося через пургу.

Около аэродрома началась подвижка льдов.

По трещине, образовавшейся еще ночью наискось площадки, начало торосить. Все больше громоздится лед. Мы молча смотрим, как лезут вверх льдины, как выступившая из трещины вода заливает край поля, осевшего под тяжестью навалившихся ледяных глыб. И бессильные что-либо сделать, что-либо противопоставить гигантским силам, так легко крошащим горы, мы тревожно осматриваемся кругом, не ломает ли еще где-либо наш с таким трудом построенный аэродром.

Только 5 марта Ляпидевскому удалось пробиться в лагерь и прекрасно сесть на аэродром.

Первая половина марта. Погода то будто проясняется, то снова ветры с севера несут пургу и с ней новые подвижки льда. В ночь на 6 марта раскололо барак.

Каждый день, каждую ночь то здесь, то там скрипит, визжит надоедливо лед.

И неотступно тревожит мысль: цел ли аэродром?! [215]

12 марта снова сильное движение ледовых валов. В километре от лагеря по пути на аэродром разнесло все поля, еще вчера считавшиеся резервными площадками для подготовки аэродромов. Образовались высокие гребни торосов, дорогу во многих местах пересекли черные широкие трещины.

Три дня опять пурга, и множатся печальные вести. 15 марта торошением поврежден угол аэродрома. Наш лучший лыжник т. Расс, вернувшись из дальней экскурсии, сообщил, что сломан также запасный аэродром в трех милях от лагеря. 17-го новая трещина легла посредине нашего аэродрома.

Делать нечего. Несколько дней работаем в две смены, расчищая новую площадку (№ 2), расположенную поперек старого аэродрома (№ 1), еще больше укороченного сжатиями. Ляпидевский вместе с аккумуляторами и двумя тушами оленя привез инструменты, и теперь у нас четыре лома, две пешни, восемь [216] лопат, одна кирка и два самодельных табогена — сооружение вроде салазок. Уже счищены ропаки в метр высотой, срезаны все снеговые заструги, обиты верхушки высоких торосов на подходах к аэродрому, и вот готова новая площадка в 450 метров длины и 120 ширины. Но дрейфующий лед не особенно надежное место для постройки капитальных аэродромов. И пока мы расчищали площадку № 2, площадка № 1 потеряла на севере треть своей длины. Принимать на ней самолеты можно теперь только при значительном встречном ветре.

Вот почему 24 марта мы начали в три смены работу на новом аэродроме. Мы работаем тремя бригадами: первая — механика Колесниченко, в нее входят машинная команда и строители; вторая — гидробиолога Ширшова и третья — боцмана Загорского — палубная команда и кочегары.

В каждой бригаде 16–18 человек — больше нет у нас ломов, лопат, колотушек.

Поднимаемся рано утром. 40 минут ходьбы по хорошо утрамбованной дороге, где каждая льдина, каждый изгиб дороги знакомы уже, как улицы родного города. Перелезаем через гряду торосов — вот он, будущий аэродром! Саша Погосов уже огородил его сигнальными флагами, и невольно вкрадывается сомнение: успеем ли за пять дней (срок Отто Юльевича) убрать все эти бугры льда, заледенелые заструги снега?