Сборник Поход «Челюскина», стр. 114
Рядом бригада научного работника, биолога Пети Ширшова. Здесь та же обстановка работы с той лишь разницей, что крупные стройматериалы уже извлечены из-под торосов; здесь больше трещин, разводий и больше шансов, оступясь, очутиться в воде. Бригада занята извлечением мелкого метрового леса.
Работа трудная и надоедливая: чтобы достать одно полено, приходится разбивать целые глыбы льда. Но ведь жизнь на льду — не в лесу, а поэтому трудности лишь увеличивают энергию бригады.
Вдруг вся бригада разражается хохотом: художник Решетников и оператор Шафран идут за новыми кругляшами и, встретившись с группой Хмызникова, Факидова и других, начинают плясать и петь: [91]
«Мы держали здесь один… Ах, здрасьте! Музыкальный магазин. Ах, здрасьте!»
Бригада боцмана Толи Загорского работает на самом ответственном участке. Ей поручено выловить бочки с топливом на «корме судна».
Бочки плавают в большой майне, поэтому работать на этом участке приходится в воде. Но бригада, состоящая преимущественно из верхней команды матросов, умело, без сутолоки вылавливает и вытаскивает бочки. И здесь дело не обходится без неожиданностей. Вот раздается голос плотника Кулина:
— Ребята, сюда! Здесь бочка со сливочным маслом!
Все принимают это за шутку, но, оказывается, бочка действительно со сливочным маслом.
На лицах неописуемая радость. Это для нас целое состояние!
Те, кто не участвует в работах на «корабле», не сидят без дела.
В бараке организована кустарно-промысловая артель под названием «техника на грани фантастики». Из различных осколков и обломков она мастерит ложки, миски, дверцы для камельков, починяет примусы и т. д.
Другая артель (женская) занята пошивкой рукавиц.
Плотники быстро заканчивают сигнальную вышку.
Дневальные палаток утепляют свое жилье. Обсыпают палатки снегом, старательно затыкают каждую дырку.
— Все к вельботам!
Это последняя работа на сегодняшний день. Вельботы уже околоты, и под них подведены концы. Челюскинцы во главе с Отто Юльевичем берутся за концы. Вельботы вытащены на «берег». Слово имеет т. Шмидт:
— Товарищи, — говорит он, сегодняшний день показал, что энтуазиазм, которым охвачены трудящиеся нашей страны, руководимые коммунистической партией, не оставляет и нас, челюскинцев. Помните, что воля к победе и сила коллектива — два средства, которые сделают нас победителями.
Так челюскинцы встретили годовщину Красной армии. [92]
Пекарь В. Агапитов. В булочной лагеря Шмидта
Первую ночь в лагере мы провели в большой тесноте: в палатке нас было человек пятнадцать, и все уснули вповалку. Так как за день достаточно намаялись, спали крепко.
Затем потекла лагерная жизнь. Старший помощник капитана приказал мне поддерживать огонь у костра, на котором мы готовили пищу. Но уже через несколько дней я стал, как и другие, ходить на аэродром расчищать площадку.
Среди продовольственных запасов, находившихся на льдине, было пятнадцать кулей муки. Вместе с инженером Ремовым и машинистом Мартисовым мы придумали, как поставить печку. Вырубили в бензиновой бочке отверстие, потом сделали небольшую духовочку из меди, которую сняли с вельбота, — воздушные баки его были медными.
Стал я печь лепешки. Первая проба получилась удачной. Тов. Копусов дал мне тогда приказ: всю муку как можно быстрее превратить в хлеб. [93]
Наша печка сперва была установлена в камбузе. Помещение это было холодное, тесто замерзало, руки у меня стыли. Для удобства работы, а также для экономии топлива я предложил перенести печку в барак. Это и было сделано.
В бараке плотники построили мне стол, вырезали из бочки деревянный противень, одним словом, начал я работать в хороших условиях.
За пять дней выпек десять мешков муки. Сперва пек лепешки, потом сделал закваску из сухарей (мы спасли их с полмешка) и сахара и стал выпекать хлеб. Хлеб у меня подымался, хороший был хлеб. Один раз я испек даже сдобу.
6 марта барак разорвало и вместе с бараком погибло мое хлебопекарное заведение. У нас был запас хлеба всего на 10 дней. Наступал также конец нашим запасам сухих овощей. Чтобы как-нибудь заменить отсутствие овощей, т. Копусов приказал мне сделать из оставшейся белой муки лапшу. В палатке устроили стол, из фанеры приготовили большие противни — и макаронная фабрика лагеря Шмидта заработала. [94]
В течение десяти дней, работая вчетвером, мы превратили в лапшу пять кулей белой муки.
Таким образом мы получили месячный запас сушеной лапши.
Переработав всю муку в лапшу, я, как и все челюскинцы, стал опять ходить на аэродром работать. [95]
Механик М. Филиппов. Ледяной дворец
Палатка была для челюскинцев жилищем, местом отдыха, клубом… Сначала она была очень примитивной, но постепенно мы довели палатку до возможного в условиях на льдине технического совершенства. Как «эволюционировала» наша палатка, об этом мы и хотим рассказать.
Первая ночь на льду. Брезент, укрепленный в центре на шесте. Нижние крал удерживают ящики с припасами и провиантом. В палатке вместо нормы в восемь человек спят в изумительных позах четырнадцать человек. Не спит только один дневальный, который поддерживает огонь в керосинке, составлявшей в первые дни все наши отопительные ресурсы. Над каждым спящим воткнут большой морской нож. Это для того, чтобы в случае сжатия льдов или аврала не толпиться у маленького выходного отверстия, а разрезать брезент и спокойно выйти из палаток. Ножи втыкались только первые дни. В дальнейшем мы привыкли к неожиданностям и относились к ним спокойнее. [96]
Когда стало ясно, что наше пребывание на льдине будет более или менее продолжительным, мы взялись за усовершенствование палатки.
В лагере быстро установился порядок. Людей распределили по палаткам равномерно.
Нас осталось восемь человек. Мы устроили фанерный пол, чтобы не спать на снегу, обили стены одеялами, раздобыли примус.
Но ни примус, ни керосинка нас не удовлетворяли. Мы раздобыли камелек, правда, он был без дверцы и поддувала.
Топить камелек мы решили нефтью. Материалом для нефтепровода нам послужили дюралюминиевые трубки от сломанных во время аварии аэродинамических приборов. В качестве цистерны для нефти мы употребили клизменную кружку, которую случайно кто-то выбросил на лед. От этой кружки протянули трубки к камельку.
Самое сложное — как соединить нефтепровод с камельком. Нужно было проделать отверстие в чугунной стенке камелька. Инструментов для этого не было. Обошлись сверлом, которое зажимали тисками, и пока двое держали сверло в нужном направлении, один вращал его тисками.
Словом, на работу, которая в условиях завода требует 15–20 минут, у нас ушло около двух рабочих дней. Так или иначе цистерна была соединена с камельком. У цистерны мы приделали деревянный краник и таким образом получили возможность регулировать поступление нефти в камелек.
Напротив нижнего конца трубки, через который капала нефть, мы провертели еще одно отверстие, — таким образом наш камелек получил форсунку. Сильная струя воздуха, бившая в это отверстие, распыляла нефть и облегчала процесс горения. Чтобы не пропадала ни одна капля драгоценного топлива, мы в камне выдолбили ложкообразное отверстие. Инструментами для работы служили обыкновенные ножи. Этот камень поместили в камельке как раз под нефтепроводом, он быстро раскалялся докрасна, — и каждая капля нефти, которая не подвергалась действию нашей форсунки, попадала на этот камень и прекрасно на нем сгорала.
Это было уже большим техническим достижением.
Вскоре наша палатка приняла хороший вид, и мы прозвали ее дворцом.
Палатку мы перенесли на другое место, потому что на прежнем треснул лед. Затем мы обшили палатку тесом. На месте, где [97] затонуло судно, всплыл войлок, который нам очень пригодился. Из трюмовых покрышек мы устроили хороший пол и возвышение для ночлега.
В палатке благодаря нашему камельку было очень тепло.