Сборник Поход «Челюскина», стр. 111

У самолета, осматривая повреждения, стояли тт. Ушаков и Слепнев. Горячие поздравления, крепкие рукопожатия.

— Люди живы, а машину отремонтируем, — заявили мы.

К счастью, оказался сломанным только стабилизатор и оторвано от корпуса крепление боковой стальной оттяжки шасси. Остальное было все цело.

Тут же на месте принялись за ремонт. Прежде всего принялись крепить оттяжку шасси. Здесь были порваны шесть болтов. Запасных не оказалось. Пришлось снимать по одному болту с разных, менее ответственных мест. Наконец собрали, после чего было уже не трудно восстановить шасси. Затем в машину впряглись около 50 человек и вытащили ее на аэродром. Отлет был невозможен из-за сломанного стабилизатора. Оставили машину на ночь на аэродроме. К утру 9 апреля этот аэродром был сломан. Пришлось самолет перетащить общими силами на соседний, километра за полтора, аэродром. После переброски приступили к дальнейшему ремонту.

В нашей палатке, самой просторной в лагере, жили семь человек — большинство машинной команды. Так как склепывать коробку стабилизатора на улице было холодно, решено было перенести работу в палатку. После тяжелой дневной работы ребята устали, хотелось спать. Сбившись в кучу, плотно прижавшись друг к другу, наши товарищи, не занятые ремонтом, не взирая на стук молотка, крепко заснули.

Я, Вася Бармин и т. Слепнев до четырех часов утра занимались реставрацией стабилизатора. Пришлось на коробку для большей жесткости приклепывать дополнительные полосы четырехмиллиметрового железа. Незабываемо тяжела была сверловка отверстий для заклепок. Тот же плотницкий коловорот, маленькие, почти бесформенные обломки сверлышка требовали колоссальных усилий и много времени на каждое отверстие. Всего было просверлено более 25 отверстий. [74]

Утром после окончания клепки, наскоро позавтракав, отправились на аэродром на сборку машины. Легкий ветер и мороз мешали работать. Работать в рукавицах было невозможно, приходилось брать болты голыми руками, а руки быстро коченели, пальцы трудно сгибались, их приходилось отогревать. Все же к двум часам дня машина была собрана. К этому времени мотор был уже прогрет. В машину сели пять человек. Завели мотор, и самолет поднялся. Скоро он опустился в Ванкареме.

Так советские пролетарии в неслыханно тяжелых условиях ледяной пустыни организованно и успешно выполнили работу, которая помогла всему нашему коллективу с честью перенести все испытания. [75]

На Север, к лагерю Шмидта!

Из беседы т. Куйбышева с американскими журналистами

Правительство решило направить на помощь экспедиции тов. Шмидта лучших полярных летчиков Союза: уже на побережье Ледовитого океана работают полярные летчики тт. Куканов и Ляпидевский; с пароходом «Смоленск» отправляются опытные полярные пилоты тт. Молоков, Светогоров и Каманин; на Север будут направлены полярные летчики тт. Доронин и Галышев. Из Хабаровска вылетает летчик Водопьянов.

Кроме того спешно отправлены через Америку (Нью-Йорк — Аляска — мыс Уэллен) известные полярные летчики тт. Леваневский и Слепнев и известный полярник — исследователь острова Врангеля а Северной Земли тов. Ушаков,

За ходом работ по спасению экспедиции тов. Шмидта следит вся наша страна. Я убежден, что взоры пародов и других стран с вниманием и тревогой направлены к той точке Полярного моря, где отважно борются с суровой природой Арктики наши полярные герои.

На вопрос о том, насколько следует считать опасным положение челюскинцев, тов. Куйбышев ответил, что положение челюскинцев нельзя считать безопасным, ибо опасность подстерегает их на каждом шагу. Вопрос заключается не только в оказании помощи, но в оказании скорой помощи, так как среди челюскинцев имеются женщины и дети и примерно с десяток лиц слабосильных, с трудом переносящих тяжелые арктические условия.

Штурман М. Марков. Период «освоения» (из дневника)

Челюскин» — на дне. Мы — на льдине. Кораблекрушение произошло вчера. Льды разрушили наш пловучий дом, но они же дали нам приют. Вчера мечтали о полыньях и разводьях, о чистой воде, а сегодня мы хотим, чтобы наша льдина была как можно более толстой и мощной.

Сегодня все спокойнее, чем вчера, но все же мы очень озабочены. Во-первых, беспокоит завтрашний день. Никто не знает, как сложится здесь жизнь. Во-вторых, над всеми довлеет вчерашний день. Картина гибели «Челюскина» у всех перед глазами.

Живем в палатках. Спим в спальных мешках, влезаем в них в теплых штанах и в тужурках. Теплой одежды достаточно. Продукты есть.

Будем жить. Мы ведь живучие.

Выглядят люди хорошо, только немного грязноваты. Вчера заработала наша рация. Сегодня Москва уже знает о случившемся. Завтра из Уэллена выезжает к нам 40 нарт и с мыса Северного — 20. [76]

До берега около 150 километров. Путь их долог и труден. Но самолеты окажут им помощь, показывая направление к нашему лагерю,

Температура воздуха минус 25 °C. В первую ночь было тепло, но страшно тесно. Лежали почти в два этажа, отдавливая друг другу ноги, так как расположились веером: ногами к центру, а головами к краям палатки.

Днем энергично «осваивали» льдину. В черной полынье, оставшейся на месте гибели «Челюскина», всплыло множество всякого добра: шлюпка, тес с палубы (тали и найтовы, которыми он был прикреплен, мы предусмотрительно обрубили перед погружением судна), несколько бочек горючего. Одним словом — все, о чем только может мечтать потерпевший кораблекрушение… Все это общими усилиями извлекалось на лед. Последний раз спасибо «Челюскину»!

Из спасенного леса строится большой барак.

Нам, взрослым, еще ничего, но ребятишкам пришлось тяжеленько.

Уж поздно. Сейчас вползаю в мешок.

15 февраля

Я хожу, как первобытный человек, — с головы до ног укутан в шкуры мехом вверх. Температура минус 20 °C. Ветер стих. Кажется, что совсем тепло, только ночью шапка на голове покрылась ледяной коркой. Ногам в мешке тепло, я даже сушил там рукавицы. Внутри палатка посеребрена инеем. Отопления нет. В палатке становится теплее, когда на примусе греется чай.

Поздний вечер. Сидим без шапок, собравшись в кружок у примуса. Нас в палатке 11 человек. Тесно. Вспоминаем время, прожитое на «Челюскине», перебираем события дня.

Сегодня капитан с Бабушкиным ходили смотреть аэродромы. Осмотренная ими площадка оказалась невредимой. В сумерки поднялась тревога — не возвратились Гуревич и бортмеханик Валавин, ушедшие на разведку в другом направлении. Их отсутствие не обещало ничего хорошего. Лагерь поднялся на ноги. Неуклюжие фигуры в малицах, до смешного похожие друг на друга, толпами собирались у палаток, высказывая самые тревожные предположения о судьбе товарищей. Палили из ружей. Подожгли бочку из-под керосина. Пламя зловеще осветило ледяные глыбы.

Валавин и Гуревич действительно заблудились. Когда уже совсем стемнело, они увидели сначала зарево, а потом и огненный столб. [77]

В лагере их ждал нагоняй. С их приходом наступило успокоение. Челюскинцы расползлись по своим меховым норам.

Среди десятка игрушечных, полузасыпанных снегом палаток, каким-то чудом вмещающих 104 человека, бродит одинокий вахтенный с винтовкой. Тихая теплая ночь — всего минус 20 °C. Чуть видны звезды. Бочка-маяк догорает.

16 февраля

На льду мы, штурманы, подсчитали свои трофеи. Оказывается, наша льдина вооружена штурманским инвентарем, как любое первоклассное судно. Хоть сейчас в кругосветное путешествие…

Все приборы я поместил у себя в палатке. Под хронометры подложил толстый слой войлока. Оба они, к счастью, исправны, даже тот, который я варварски вырвал из доски. Анероид и барограф повесил на стенку. Палатка напоминает штурманскую рубку.

Спасенные приборы несут неоценимую службу. Звездным глобусом пользуются Гаккель и Хмызников, работая ночью с теодолитом. [78]

Секстаном и хронометром мы с капитаном определяем астрономические точки нашего лагеря.

Продолжаем обстраиваться. Заканчивается постройка барака и кухни. Вечером на собрании Отто Юльевич оповестил всех, что из Уэллена вышли 20 нарт на Онман, откуда, соединившись с другими 20 нартами, пойдут к нам. При ясной погоде из Уэллена, с мыса Северного и Онмана к нам вылетят самолеты.