Надежда Сокола, стр. 29

Тарлах улыбнулся.

— Для этого у меня слишком толстый череп.

Он рассказал о случившемся.

Слушая рассказ, лейтенант поджал губы.

— Тебя спасло то, что ты был в воде, — сказал он, когда командир кончил. — Тебя не раздавило, а просто погрузило под воду. Но все равно тебе невероятно повезло.

— А как остальные?

— Все в порядке. Несколько серьезных порезов, но ничего такого, что помешало бы участвовать в бою. Большинство, вероятно, все еще спит.

— Где Бросающий Вызов Буре? — спросил Тарлах, неожиданно заметив пустой насест у кровати.

— Дуется вместе с Солнечным Лучом и Брейвери.

Им не понравилось, что их ночью закрыли в круглой башне.

— Соколы не дуются!

— Очевидно, кошка научила их. — Выражение лица Бреннана стало тревожным. — Госпожа Уна связана с ней, верно?

— Да, — спокойно ответил Тарлах.

— Ты давно это знаешь?

Сокольничий кивнул.

— Я боялся реакции наших, когда это станет известно. Нам в Морской Крепости нужно единство.

— Я уже говорил тебе, что нужно больше нам доверять, Тарлах. — Бреннан встал, подошел к окну и встал, повернувшись к командиру спиной.

Горный Сокол опустил голову. Ему стало стыдно.

Выговор он заслужил, особенно ввиду недрогнувшей поддержки этого человека, всего отряда.

— Прошу прощения, друг мои. В последнее время я иду незнакомыми путями и боюсь, что часто мои суждения бывают недостаточно взвешенными.

— Я это знаю, — устало ответил Бреннан. — Мы все в таком положении, но ты должен вести особую войну, мы все хотим принять в ней участие, точно так же, как выполнить свой долг на стене.

Тарлах вздохнул.

— Хотел бы я…

Он прижал пальцы к глазам. У него хватает забот и без этого.

— Который час?

— Три часа пополудни.

Глаза капитана потемнели. День почти закончился.

— Как дела на флоте?

— Как мы и предполагали, судя по тому немногому, что можно было увидеть. — Лейтенант посмотрел в окно. — Может, даже хорошо, что мы не все видели. Не считаю себя изменником, говоря это. Смотреть на такое нелегко.

— Ты прав, — мрачно согласился Тарлах. — Кем бы они ни были, нельзя спокойно смотреть, как гибнут люди от силы, с которой ничто человеческое не справится.

Весь остаток дня и всю следующую ночь ярость бури не стихала. Перед рассветом, однако, море начало успокаиваться, и буря прекратилась так внезапно, что на утро остался только сильный дождь. К этому времени видимость улучшилась, и предводители Морской Крепости собрались у окна помещения для советов.

Физически близкий к товарищам, Тарлах чувствовал себя изолированным от них, от всего окружающего мира. Тело его было напряжено, лицо застыло без выражения. Он смотрел на берег и море за ним.

Океан был почти лишен судов, оставшиеся выглядели жалко, как обломки крушения, которые никогда больше не смогут плавать. Могучий флот Султана был уничтожен. Не оставалось ни одной шлюпки.

Берег был усеян обломками и другими предметами. Море начало отдавать свои жертвы.

Не все тела на берегу принадлежат морякам с кораблей. Большинство как раз нет. Буря со страшной яростью обрушилась на берег, и значительная часть армии захватчиков не смогла уберечься от страшных голодных волн.

Тарлах опустил голову. Возможно, погибла половина армии султанитов — во всяком случае, не менее трети, — но что означает это массовое убийство для Морской Крепости? Противостоящие силы так ничтожны, что вряд ли могут считаться препятствием.

Мысли правительницы долины были чуть светлее.

Уна наблюдала, как ошеломленные чужаки собирают тела мертвецов для сожжения — необходимая предосторожность: они понимают, что иначе в невероятно тесном, перенаселенном лагере начнутся эпидемии. Остатки разбитых кораблей дали необходимое топливо для мрачной работы, все равно живым они уже служить не могут.

— Теперь они отсюда не уплывут, — сказала Уна.

Говорила она скорее сама с собой, чем с окружающими. — Этого мы, по крайней мере достигли, спасли своих соседей.

— Не будем слишком гордиться этим, — ответил ей Тарлах, отрываясь от своих мрачных мыслей. — Буря могла бы это сделать и без нашего вмешательства.

Уна покачала головой.

— Думаю, нет. Осталось бы меньше половины флота, может, всего четверть, но этого было более чем достаточно, чтобы принести горе ничего не подозревающему порту.

— Но мы сделали еще более отчаянным наше собственное положение, — сказал Горный Сокол, не отрывая взгляда от берега. — Теперь у них нет выбора. Они должны перебить нас.

— Мы это понимали и раньше, — спокойно ответил Бреннан. — Сброд под таким давлением разбежался бы, но мы так не поступим.

— Как по-твоему, когда они начнут? — спросила Уна капитана. До сих пор их защищала ярость бури и неожиданность, но все понимали, что передышка будет недолгой.

— Я бы сказал, где-нибудь около полудня. Вначале они разобьют лагерь и обеспечат безопасность припасов. Им повезло: большую часть припасов они сберегли и теперь не станут ими рисковать.

Он впервые отвернулся от окна.

— Мы получили предупреждение. Передайте тем, кто стоит на стене, чтобы ожидали неожиданного нападения. Приведите в готовность все резервы. Подкрепления должны быть у стены почти немедленно, если мы хотим ее удержать. После первого удара мы будем держать там все силы: нам больше не нужно будет скрывать их.

— Может, переместить сейчас? — с сомнением предложил Рорик.

Тарлах покачал головой.

— К этому времени враг уже обнаружил перерезанные канаты и знает, что это дело наших рук. Я бы сохранил наши истинные силы в тайне еще немного. Скоро чужаки все равно об этом узнают, и у нас не будет больше оружия против них, кроме своего мастерства и мастерства наших товарищей во владении мечами.

17

Руфон скакал по узкой долине, не оглядываясь на круглую башню и на океан, на котором вскоре должны появиться корабли врага.

Его не оставляло ощущение, что его задача безнадежна, что он не сможет спасти тех, кого любит. Горный Сокол и госпожа крепости будут ежедневно участвовать в самых ожесточенных схватках. Даже со всем их мастерством очень вероятно, что они не избегут вражеских лезвий до его возвращения.

Еще долгие недели долина не получит никакой помощи. Надо признать этот факт и все, что с ним связано.

Линна далеко от окруженной морем крепости, и их разделяет дикая, труднопроходимая местность. Ему повезет, если он вообще пересечет ее и сумеет вернуться, не встретившись с несчастным случаем или чем-то иным, что заставит его задержаться.

Руфон заставил себя успокоиться. Нет смысла сердиться на обстоятельства, которые он не может предотвратить, а энергию лучше потратить для других целей.

Проходило время, прошло две недели в неизменном распорядке, который Руфон установил для себя и своих животных-спутников. Ему везло, и никаких непредвиденных задержек не случилось.

Остановки, которые он вынужден был делать, проходили тяжело. Но все равно приходилось делать перерывы, чтобы отдохнуть самому и дать отдохнуть животным. Руфон горько негодовал, когда наступала темнота и он должен был останавливаться. Сколько часов потрачено зря, а ведь они могут решить судьбу Морской Крепости и всего мира.

Но выбора у него не было. Расстояние, которое предстояло ему покрыть, слишком велико для такого непрерывного марша, который проделал Горный Сокол, скакавший в Лормт с госпожой Уной на руках. Без еды и отдыха и человек, и лошадь упадут задолго до окончания пути.

Но это, по крайней мере, предвиденные остановки.

Однако если вмешаются другие силы, они могут отобрать гораздо больше времени у тех, кто будет спасать осажденную долину.

Погода постепенно ухудшалась. Пока пошел только сильный дождь. Он сделал поездку неприятной, но серьезно не мешал. Но буря все усиливается и к утру превратится в настоящий ураган, если не вмешается какое-нибудь чудо. И когда она достигнет максимума, придется задержаться и переждать.