Весна войны, стр. 65
Подсвечивая фонариком, он долго спускался по чуть наклонной галерее. Впереди послышался шум воды, с каждым шагом он усиливался, и вскоре Элай вышел к старому туннелю, по которому раньше передвигались дроны городских служб. Где-то выше, за длинным завалом, располагался огромный подземный гараж, именно в нем радикалам удалось разжиться городскими машинами, а ниже…
Что было ниже, никто не знал.
Кроме Элая.
Он никогда не забывал, кем является и чего хочет добиться, а потому первое, что делал в каждой новой эпохе, – обзаводился укромным уголком, где мог пересидеть несколько веков в ожидании, когда человечество, наконец, начнет браться за ум или свихнется окончательно.
А еще он каким-то образом всегда ощущал приближение момента, когда пора завязывать.
Надо поторапливаться, ведь странное чувство уже кричит, что он слишком задержался в этой полностью бесперспективной эпохе.
И зачем он это делал? Почему сразу не ушел, оставив этих бесполезных попутчиков, которые проехались с ним одну или две остановки? Неужели только ради того, чтобы спасти необычного контролера?
Может, и так. Ведь не зря то же таинственное чувство приказывало ему оставаться, ждать непонятно чего, на что-то надеяться.
А теперь оно приказало уходить.
В туннеле журчала настоящая река. Элай знал, что местами в ней глубина по грудь, да и течение быстрое, может с ног сбить. Но он не собирался двигаться пешком – это неэффективно, да и следы могут остаться.
Собрать одноместный каяк было делом нескольких минут. Со шкурой из материала, который не всякая пуля пробьет, ему не страшны подводные камни и коварно торчащие концы ржавой арматуры.
Перед тем как отправиться в плавание, Элай замкнул очередную пару проводов. Если он не напутал в расчетах, чуть ниже возникнет сплошной завал, вода поднимется и затопит туннель, по которому он сюда пришел. А может, и дальше дорогу найдет.
Хорошо бы утопить все, с чем он соприкасался в последние годы…
Элай достал из тайника сумку, вытащил из нее шлем, надел на голову, подключил к костюму. В этом облачении тварям пустошей он будет не по зубам. По крайней мере, большинству из них.
Забравшись в каяк, оттолкнулся от берега, взялся за двулопастное весло, уже на ходу включил собственноручно встроенную в конструкцию защитного костюма аудиосистему.
Плыть придется долго, с музыкой время пройдет быстрее и гораздо веселее.
Хорошая музыка.
Старая.
Композитор давно стал прахом и забыт.
Музыка его времен.
Глава 31
Дверная створка почти бесшумно ушла в стену. Влад скосил глаза, чтобы посмотреть на очередных посетителей, изо всех сил надеясь, что это окажутся не палачи.
Повезло – и правда не палачи.
В остальном – все очень странно. Посетитель, точнее посетительница, была одна. Высокая стройная девушка с изумительными чертами лица, не омраченными ни малейшим намеком на прыщик, морщинку или иной изъян, глазами невообразимого фиолетового цвета, идеально ровными золотистыми волосами, спускавшимися почти до пояса. О фигуре можно было сказать одно: великолепная.
В руке красавица сжимала окровавленный нож.
Влад был настолько выбит из колеи всем происходящим, что не обратил на это особого внимания. Зато вспомнил ее имя и устало произнес:
– Накми, если тебя прислали скрасить мой досуг, то я отказываюсь. Не в настроении, да и прикован к этой койке.
– Досуг? – срывающимся голосом произнесла девушка. – Я… Я… Ты сможешь вывести меня отсюда?!
– Ты что, сбежала?!
– Так сможешь?!
Видя, что она на грани истерики, Влад поспешно кивнул:
– Легко. Только мне для этого надо как-то освободиться.
– Я помогу. Скажи, что делать.
– В комнате блокированы все системы связи, биометки бесполезны. Эта кушетка управляется вручную. Где-то справа внизу есть что-то вроде пульта. Там они возятся, когда хотят меня приподнять. Посмотри туда. Видишь его?
– Я не знаю, как он должен выглядеть.
– Рычажки, кнопки, сенсорная панель. Понимаешь такие слова?
– Нет. Тут есть квадратик странный. На нем много разного, вроде бородавок разноцветных. Два пятна здоровые и квадратик поменьше, он светится.
На всякой аппаратуре имеются кнопки включения-выключения, и, как правило, их делают заметными.
– Нажми на здоровенные пятна. Стоп! Не надо! Они какого цвета?!
– То, которое выше, красное, и на нем нарисован человечек в клетке.
– А второе?
– Зеленое. На ней тот же человечек, но уже без клетки.
– Жми зеленое.
Кушетка загудела, многочисленные захваты начали с лязгом раскрываться, освобождая туловище и конечности. Влад, приподнимаясь, застонал, у него затрещал каждый сустав.
– Накми, найди мне одежду.
– Где?
– Вон в той стене шкафчики, посмотри в них.
– Тут висят белые платья.
– Это халаты, тащи сюда. Смешно…
– Что смешно?
– Столько веков прошло, а у врачей мода не изменилась. Как ты сюда попала? Почему у тебя нож в крови?
– Я… Меня привели.
– Кто привел?
– Элай. Он почти хороший. Лучший из них. Наверное. Вежливый, все ему интересно. Много разговаривал со мной.
– Скотина он та еще, но располагать к себе умеет – это у него не отнять. Рассказывай.
– Он сказал, что через час или два тебя убьют. А потом все это место разрушится. Сюда идут их враги. Надо и тебе, и мне уходить. Быстро уходить.
– Он так сказал?! Элай?!
– Да. Он дал мне нож и коробочку с бородавкой, на которую надо нажать, чтобы дверь к тебе открылась. И еще он вот что дал, сказал, что это для тебя.
Девушка вытащила из складок сложного платья пистолет, протянула Владу. Повертев в руках свой старый добрый «макаров», Влад проверил, заряжен ли он, и спросил:
– А патроны он не дал?
– Больше ничего не было.
– Всего восемь. Негусто… Ты так и не рассказала про кровь на ноже.
– Я помнила дорогу к тебе, но навстречу попалась Пайра.
– Которая с платиновыми волосами? Ну, с серебристыми?
– Да. Она мерзкая. Совсем не похожая на женщину. Я здесь тоже была когда-то. Как ты – прикованная. Она показывала мне разное… ну, плохое. У них это называется «привести к покорности». А один раз она пришла одна и начала меня трогать… везде. Было омерзительно, но появился Угиер, сильно ругал ее на своем языке. Больше такое не делала. Сейчас, когда я шла к тебе, встретила ее в коридоре. Она и пикнуть не успела, как я ей горло перерезала.
– Да уж… Ты как? Давай, успокаивайся.
– Я уже спокойная. Просто страшно.
– Ну, горло перерезать – это трудно.
– Чего там трудного? Я деревенская, отцу и братьям часто помогала это делать. Сама в первый раз, до этого только курицам и уткам головы рубила.
Влад чуть не рассмеялся. Он ведь решил, что она трясется в шоке от содеянного, а ее это, похоже, почти не волнует. Просто боится.
– Накми, ты знаешь дорогу наверх?
– Нет. Меня ни разу не выпускали.
– А как вниз попала?
– Запы притащили к большой машине, где сидели черные. Я начала вырываться и кричать, и меня укололи в руку. Все потемнело сразу, уснула, очнулась уже здесь. Они потом не один раз еще кололи, когда лицо мне переделывали. Мое лицо им не нравилось почему-то, а я ведь была красивой. Давай, уйдем отсюда побыстрей, пусть я и уродина теперь, но умирать здесь не хочу!
– Ты в зеркало на себя смотрела?
– Я боюсь это делать.
– Не переживай, за тебя теперь все женихи в деревне передерутся.
– Деревни моей нет больше.
– Другую тебе найдем, еще больше, и тоже с женихами.
Разговаривая, Влад совершал акты вандализма, сокрушая ненавистную кушетку. Отломив в итоге полуметровую увесистую трубку, он счел, что больше здесь задерживаться нет смысла. В медицинском блоке, конечно, можно найти еще массу полезных вещей, но Элай ведь не зря упоминал о сроке, так что затягивать дебош не стоило. Да и зайти может кто-нибудь или найдут тело Пайры и поднимут тревогу.